"Обвинение мне непонятно"

В Южно-Сахалинске начался суд над экс-губернатором Сахалинской области Александром Хорошавиным. Вместе с ним на скамье подсудимых оказались его советник Андрей Икрамов и бывший вице-премьер регионального правительства Сергей Карепкин. По делу проходит также и бывший министр сельского хозяйства области Николай Борисов.

По версии следствия, Хорошавин в 2009 году организовал преступную группу, с помощью которой получал "откаты" почти от всех крупных строек Сахалина и других проектов, имевших бюджетное финансирование. Подсудимых обвиняют по статьям 290 Уголовного кодекса России, части 5 и 6 (получение взятки), и 174.1 (легализация средств полученных преступным путем). В деле 10 эпизодов, в материалах следствия фигурируют 522 миллиона рублей в качестве взяток и 77 миллионов рублей – в качестве "легализованных средств".

Дело экс-губернатора Александра Хорошавина первоначально должно было рассматриваться в городском суде, но там не нашлось достаточно просторных залов. А еще задолго до начала процесса все прогнозировали повышенный интерес к нему. Поэтому зал для заседаний выделили в здании суда областного. И прогнозы оправдались. В первый день судебного процесса случился аншлаг. Многочисленные журналисты местных и центральных СМИ еще до начала заседания спешили сфотографировать Хорошавина, которого ввели в зал заседаний в наручниках.

– Нормально выглядит, бодрячком, даже улыбается, – делились присутствующие в зале заседаний друг с другом впечатлениями о том, как держится экс-губернатор, которого не видели на Сахалине почти два года.

Александра Хорошавина и Андрея Икрамова задержали 3 марта 2015 года. Об обысках в апартаментах главы региона, которые располагаются на шестом этаже Дома сахалинского правительства, журналисты узнали оперативно, но совершенно случайно. Пришли на анонсированную губернаторской пресс-службой встречу Александра Хорошавина с местными писателями, прождали больше часа в пресс-центре, а встреча так и не началась. Уже на выходе из здания журналисты столкнулись с уборщицей, тащившей пылесос. "У нас маски-шоу какие-то", – шепнула она.

В министерстве инвестиций Сахалинской области в тот месяц шли проверки, связанные с возбуждением уголовного дела по факту нецелевого использования двух миллионов рублей, и пресс-секретарь губернатора поспешил объяснить появление силовиков проблемами Мининвеста. Но уже через пару часов журналисты выяснили – обыск идет в личном кабинете Хорошавина, задержан Андрей Икрамов, которого называли казначеем главы региона. На следующий день Хорошавина, Икрамова и главу секретариата правительства области Вячеслава Горбачева этапировали в Москву. Чуть позже были задержаны Сергей Карепкин и Николай Борисов.

Тучи над Александром Хорошавиным начали сгущаться года за полтора до ареста.

– В федеральных СМИ стали появляться статьи, что не такой уж и хороший этот Хорошавин. Причем публикации шли не только в общеизвестных интернет-помойках, но и в изданиях, которые считались володинскими (Вячеслав Володин на тот момент занимал пост первого заместителя руководителя администрации президента, ныне – председатель Госдумы России. – РС), например в "Известиях". Это нельзя было не принять как очевидный знак из Кремля. Стали возникать какие-то рейтинги, в которых Хорошавин по эффективности управления и степени доверия оказывался в конце списка. При этом Сахалинская область была, вообще-то, в тот период одной из лучших по экономическим показателям – в это время в региональный бюджет стали поступать налоги от нефтегазовых проектов и его доходная часть подскочила в одночасье до 180 миллиардов рублей. Сравните это с 26 миллиардами Магадана или других регионов. На Сахалине строили социальное жилье, выполняли все "майские указы" президента. То есть объективных причин так уж ругать Хорошавина не было. Поэтому эти публикации в области оценили как проявление какого-то бешеного торга и гадали: дадут избираться на следующий срок губернатору или не дадут, – вспоминает специализирующийся на местной политике журналист Дмитрий Зелинский.

Был и еще один тревожный сигнал для Александра Хорошавина. В сентябре 2014 года просочилась информация, что задержан и этапирован в Москву сахалинский бизнесмен Николай Кран. Информация именно просочилась – все правоохранительные структуры категорически отказались давать хоть какие-то комментарии на этот счет. И это было странно: Кран – фигура хоть и не публичная, но очень важная. Он владел одним из двух крупнейших портов Сахалина и находился в процессе захвата контроля над другим: связанные с Краном структуры получили контрольный пакет акций Корсаковского порта, который ранее принадлежал Дмитрию Кошеверову. Сам Кошеверов с семьей бежал в Канаду. Кран был учредителем нескольких строительных компаний. Ему принадлежали 99 процентов крупнейшего регионального сахалинского банка – "Тихоокеанского ВТБ". Было очевидно, что раз за разом получавший миллиардные госконтракты бизнесмен может многое рассказать о своих покровителях в правительстве области. Когда в декабре 2014 года Крана отпустили из СИЗО под домашний арест, все поняли, что он заговорил.

Впрочем, то, что крановский компромат сметет самого губернатора, тогда в регионе мало кто мог предположить.

В январе 2015 года Александр Хорошавин провел традиционную пресс-конференцию и его спросили, будет ли он в 2016 году баллотироваться на новый срок. Хорошавин ответил, что переговоры на эту тему с администрацией президента были. Он "не заморачивается", работает и настроен идти на выборы, ждет только решения президента.

Через полтора месяца его задержали в рабочем кабинете. Оперативники, проводившие обыск, неофициально рассказывают, что губернатор был спокоен. Ему сообщили, что его обвиняют по статье 290 УК России.

– Я взял взятку? – уточнил Александр Хорошавин.

Спустя некоторое время президент отстранил его от должности.

Показания Крана были первым озвученным в прессе компроматом на Хорошавина.

По словам Крана, за получение подряда на строительство энергоблока Южно-Сахалинской ТЭЦ он передал губернатору 6 процентов суммы госконтракта, то есть 5,6 миллиона долларов. А еще в СМИ появился список особняков, квартир и машин семьи Хорошавиных, которые в официальных декларациях указывали скромный (по сравнению с реальным положением дел ) доход – 8,8 миллиона рублей в год и три небольших квартиры. Всплыли в СМИ еще и чеки из эскорт-агенства, где Хорошавин во время экономического форума в Красноярске вроде бы заказывал девушку, а также видео покупки для нее белого "Лексуса" в качестве чаевых. Коллекция дорогих часов Александра Хорошавина также стала широко известна, а уж его ручка за 36 миллионов рублей и вовсе стала мемом. Правда, через год оказалось, что брильянтовой ручки, про которую тогда рассказывал еще официальный представитель Следственного комитета Владимир Маркин, не существовало. Но спасти репутацию Хорошавина это к тому моменту уже, кажется, не могло.

Почти все два года, что длилось следствие, Александр Хорошавин провел в СИЗО в Москве. За это время он развелся с женой, его семья лишилась имущества больше чем на миллиард рублей – оно конфисковано в доход государства. Умер один из основных свидетелей обвинения Николай Кран.

Экс-губернатора, Андрея Икрамова и Сергея Карепкина привезли на Сахалин для суда еще 14 апреля. Разместили в местном СИЗО в одиночных камерах. Предварительные слушания шли в закрытом режиме. Все пять часов, пока шло зачитывание обвинительного заключения, местные издания вели на своих сайтах онлайн-трансляции.

Подсудимые выглядели осунувшимися, но держались спокойно.

– Александр Вадимович Хорошавин. Не судим. Пока, – ответил экс-губернатор на стандартный вопрос судьи.

Андрей Икрамов постоянно улыбался сидящей в зале гражданской жене. Они не виделись два года, свидания им не разрешали, так как она проходит по делу как свидетель. Адвокаты говорят, что это не основание для отказа, тем более что родных обвиняемых часто допрашивают. У матери Икрамова тоже брали показания, но в СИЗО к сыну ее дважды пускали. Впрочем, и ей несколько раз отказывали в свиданиях на том основании, что "не удалось установить родство".

Бывший министр Николай Борисов сидит отдельно от подельников. Те за решеткой, он за столом с адвокатами. В суд его не доставляет конвой – он находится под домашним арестом. Он единственный из обвиняемых частично признал вину. Все это подтверждает слухи о том, что Борисов пошел на сотрудничество со следствием и активно давал показания.

Николай Борисов был назначен на пост министра сельского хозяйства и продовольственного рынка Сахалинской области 19 ноября 2012 года. В это кресло он попал с должности директора департамента сельского хозяйства и продовольствия Приморского края. Согласно материалам следствия, за должность Борисов заплатил Хорошавину 4 миллиона рублей. Самым крупным проектом, который лоббировал министр на Сахалине, стало создание свинофермы на 12 тысяч голов в Анивском районе. Приморская компания "Грин Агро" принесла инвестиционный проект, область стала финансировать. Причем 2 процента от объема субсидий, как утверждается, переходили в руки губернатора – по данным свидетелей, руководитель предприятия отдал Хорошавину 4 миллиона рублей. Кстати, скандальная история компании "Грин Агро" в островной области еще не завершилась. Не так давно на Сахалине была помещена под домашний арест министр имущественных отношений Елена Гах. Ее обвиняют в незаконных операциях по выделению средств "Грин Агро", которая реализует очередной проект – на сей раз строительство молочной мегафермы.

Миллионы – это, пожалуй, самое часто слово, звучавшее в ходе зачитывания эпизодов обвинения. Судя по материалам следствия, губернатор получал откаты чуть не от всех крупных сахалинских проектов, реализовавшихся за бюджетный счет. Есть показания, что ему платили компании, занимавшиеся строительством транссахалинской трассы Южно-Сахалинск – Оха. Строители, возводившие по госконтрактам жилье медикам, по версии следствия, отдавали Хорошавину по 10 тысяч рублей с каждого квадратного метра. Таким образом компания "Сахалин Инжиниринг" передала губернатору 10 миллионов рублей. Еще больше компания отдала за право построить самую большую и самую дорогую школу на Дальнем Востоке – гимназия №3 обошлась бюджету более чем в миллиард рублей и, по версии следствия, 125 миллионов из них ушли лично губернатору.

На суде звучали уже в новом контексте давние скандальные сахалинские истории. Еще в 2011 году в городе было заметное возмущение строительством компанией "Сфера" ледового дворца "Кристалл". Экологов возмущало то, что для строительства дворца пришлось вырубать леса и пострадали краснокнижные аралии. А общественников возмутила стоимость объекта. Бюджету он обошелся больше чем в два миллиарда рублей, хотя аналогичные спортивные комплексы в соседних регионах возводили в три раза дешевле. Сейчас выясняется, что, по версии следствия, откат Хорошавина за "Кристалл" составил 66 миллионов рублей. Дворец, кстати, стал протекать с первых дней, а в этом году там даже пришлось отменять некоторые матчи, потому что вода заливала зал.

Процесс над Хорошавиным привлекает именами свидетелей не меньше, чем именами обвиняемых. В суде с показаниями против экс-главы региона должны появиться генеральный директор "Сахалин Инжиниринга" Роман Альперович – депутат городской думы Южно-Сахалинска с большими политическими амбициями, а также Андрей Залпин, депутат областной думы, ранее возглавлявший компанию "Сфера", и руководитель авиакомпании "Аврора" Константин Сухоребрик (авиаперевозчик получал щедрые субсидии из бюджета и за пару лет "откатил" губернатору, по версии следствия, 870 тысяч долларов). Ждут и других видных политиков и бизнесменов.

Но вот услышит ли их общественность, пока не ясно. Первый же свидетель, рыбопромышленник Анатолий Осадчий, который по его словам, заплатил Хорошавину и Карепкину 12 миллионов рублей за право вести промысел лосося, попросил суд закрыть процесс для СМИ. Он заявил, что ему приходят угрожающие SMS и поэтому он просит, чтобы его показания заслушивали только участники процесса. Прокурор его ходатайство поддержал и даже более – просил сделать закрытым весь процесс. Судья согласилась с просьбой Осадчего и закрыла те заседания, на которых давал показания именно он, но весь процесс оставила открытым. Впрочем, не исключено, что все изменится.

– Если власть решила бороться с коррупцией, то должна делать это открыто. Иначе все просто не имеет смысла. Закрытие процесса даст основания сомневаться в непредвзятости и компетентности суда, весомости доказательств. Мы на заседании центра подготовили обращение в суд с требованием оставить процесс открытым. В течение ближайших дней отправим его, – говорит Марк Куперман, руководитель сахалинского регионального отделения движения "За права человека".

Обвиняемые тоже выступили против закрытия заседаний. По их словам, максимальная открытость и гласность для них – единственный шанс на правосудие.

– Я работал на Сахалине, занимал здесь высокую должность. Я всегда старался быть открытым. Информированность и огласка – самое надежное средство для меня. И показания этого свидетеля, и процесс в целом закрывать нельзя. Я Осадчего первый раз вижу, может, он и присутствовал на каких-то совещаниях, но я его не идентифицировал. И про то, в чем он меня обвиняет, я узнал только 20 июня 2016 года, – заявил на суде Александр Хорошавин.

По поводу свидетелей в деле есть еще одна интрига. Дело в том, что значительная часть обвинений строится на показаниях бывшего главы секретариата правительства области Вячеслава Горбачева. Его этапировали в Москву вместе с губернатором. Но что стало с ним потом – неизвестно. В обвинительном заключении его имя упоминается едва ли не чаще, чем другие. Именно Горбачев, по версии следствия, работал курьером – доставлял наличные от бизнесменов губернатору. Но в материалах дела упоминания о нем исчезли. На скамье подсудимых его нет. Адвокаты говорят, что, по их данным, всякое уголовное преследование Горбачева прекращено и что он оговорил Хорошавина, Карепкина и Икрамова в обмен на иммунитет.

– Я не удивлюсь, если он так и не появится в суде. По закону он обязан давать показания, но уверен, прокуратура будет только зачитывать то, что Горбачев написал ранее. Будут находиться десятки предлогов – заболел, простыл, чтобы не приводить его в зал суда, – говорит адвокат Андрея Икрамова Юрий Сюзюмов.

Наряду с показаниями Горбачева обвинение строится на данных прослушки телефонов губернатора и его приближенных. Защита попытается исключить их из материалов на том основании, что спецслужбы не имели права прослушивать переговоры Александра Хорошавина, как лица, имевшего допуск к материалам высокой степени секретности.

Защита обвиняет судью и прокурора в том, что те "гонят" процесс. "Материалы не исследуются, просто оглашается содержание документов. С тем же успехом можно просто прочесть опись дела и вынести приговор", – говорят адвокаты. Прокурор, в свою очередь, обвиняет защиту в попытке затянуть процесс до бесконечности.

– Защита выносила ходатайство об отводе судьи, ходатайствовала о возвращении материалов на ознакомление в прокуратуру. Но нарушений никаких не выявлено, – говорит представляющий обвинение сотрудник Генеральной прокуратуры Денис Штундер.

Александр Хорошавин, Сергей Карепкин и Андрей Икрамов отказались признать себя виновными.

– Обвинение мне непонятно. Где вещественные доказательства? Где деньги, почему их нет в списке доказательств, как нет и ручки за 36 миллионов... А был ли мальчик? И где самый активный участник преступной группы – Вячеслав Николаевич Горбачев? Ему единственному, по версии следствия, все подобострастно передавали деньги. Так почему его нет в этой приятной компании на скамье подсудимых? – заявил Александр Хорошавин. – Мне есть что сказать суду, хотя, судя по тому, что по 8 эпизодам из 10 меня не только не допрашивали, но даже не дали дать показания, следствию мои показания не интересны совершенно.

Надежд на положительный исход дела у защиты немного. Они уверены, что городской и областной суд вынесут обвинительные приговоры. Рассчитывают только на Верховный суд.

– Возможно, другие адвокаты на что-то надеются, но я уже сталкивался с судьей Поликиной. Она женщину, обвиняемую в краже тысячи рублей из сумочки, не оставила под подпиской, а отправила в СИЗО. Понятно, что и в нашем случае ждать правосудия не стоит. Процесс явно политизирован, – говорит Юрий Сюзюмов.

Заседания уже расписаны до середины июня. Очевидно, что рассмотрение дела затянется на месяцы.

– В политической системе этот процесс ничего не изменит. И в жизни общества тоже, – говорит руководитель центра "За права человека" Марк Куперман. – Всем же очевидно, что это заказной, показательный процесс, пример избирательного правосудия. Чтобы коррупционные дела такого масштаба изменили общество, нужна иная политическая система – нужна многопартийность, состязательность, политическая конкуренция. А в нашем случае хватать можно любого губернатора, и у каждого найдется своя "золотая ручка". Но хватают только избирательно, и к борьбе с коррупцией это отношения не имеет.