Киприот Мариос Иоанну Элиа, создатель первого в мире автомобильного оркестра, состоящего из 290 музыкантов и 80 суперкаров, автобусов и грузовиков, свой очередной "сумасшедший" творческий эксперимент посвятил Владивостоку. С помощью 133 самых разнообразных звуков он сотворил уникальный акустический портрет города и соединил его с портретом визуальным. Именно так на свет появился 6-минутный фильм "Звуки Владивостока". В его создании приняли участие 350 музыкантов и певцов, 8 дирижеров и 15 организаций.
На Дальний Восток композитор из Кипра приехал полтора года назад. Премьера фильма состоялась зимой, а сегодня его копии уже разошлись по европейским кинофестивалям. Корреспондент "Сибирь.Реалий" встретился с композитором незадолго до его отъезда из России.
– Мариос, как вы решили принять участие в этом проекте?
– Я думаю, что это очень важный проект, он продвигает современное искусство и выстраивает диалог между Владивостоком и остальным миром. Владивосток был много лет закрытым городом, так что сейчас очень важно наладить коммуникацию. Я всегда ищу новые проекты. Я хотел сделать портрет города, который будет каким-то необычным. Здесь и географическое положение, и история, и важность в регионе, и богатое культурное наследие, которое по-прежнему не исследовано, не открыто. Сильный контраст, природа, климатические условия, вместе это – лучшие индикаторы для создания какого-то уникального портрета. Это дало нам особый материал, который, как я чувствую, мы могли найти только во Владивостоке.
"Арт-резиденция" – проект поддержки профессионалов в области современного искусства центра "Заря", существует во Владивостоке с декабря 2014 года. Одно из основных условий получения гранта – проект должен быть дальневосточным, в частности, "с локальным контекстом" Владивостока. За это время его участниками стало больше 50 художников из России и зарубежья. Попал в это число и киприот Элиа.
– Как возникла идея именно такого формата – фильма из звуков?
– Город – это сцена, где происходит основное действие. Музыка, звуки природы и окружающего мира – все это было записано в 18 разных локациях. В других условиях это было бы невозможно собрать в одну симфонию. Только фильм может объединить все эти элементы воедино.
– Чайки, море и колокола – то, что звучит в вашем фильме, есть и в других прибрежных городах. Чем Владивосток отличается от них?
– Прежде всего людьми. Мы все разные, потому что помещены в разные обстоятельства. И именно поэтому, как только приехали, мы прежде всего стали знакомиться с людьми. В течение недели я жил в разных квартирах. Мне было важно понять: как люди думают, как ведут себя, что они слушают, что смотрят? Мы хотели попасть в самое сердце города, и у нас было соответствующее оборудование, своего рода фонендоскоп, чтобы это сердце послушать.
Например, съемки на маяке. Утро. Вокруг белым-бело. Все такое, что легко можно ощутить физически: увидеть, почувствовать кожей, услышать. Ты понимаешь, что ты всего в 10 минутах от города, но это – другое измерение. Первое мое впечатление от этого места: конец или начало мира. Вот эта многогранность помогла создать портрет города. В то же время ты не слышишь только чаек или звуки моря, здесь какое-то особое расположение звуков. Например, перед вами – море, за вами – ветер. Это такая естественная полифония.
В фильме есть момент, где моряки играют на барабанах, и тут появляются в кадре чайки, и возникает ассоциативный ряд: моряки, военная история, корабль "Варяг", и в кульминационный момент кричит чайка. Понимаете, детали объединены в особом контексте и облечены в музыкальную форму. Вот такой Владивосток.
Я жил в ваших "гостинках", и это самый шокирующий опыт в моей жизни
– Вы специально жили в обычных квартирах с рядовыми горожанами, чтобы услышать самому и самые интимные звуки города?
– Я жил в ваших "гостинках" (малогабаритная квартира гостиничного типа. – СР), и это самый шокирующий опыт в моей жизни. Меня привели туда, сказали, что одному мне там находиться небезопасно. Уже спустя 5 минут я все понял. Я иду по коридору, даже не знаю, как это объяснить, это надо просто увидеть.
В общем, за одной дверью принимают душ, за другой – занимаются любовью, в третьей – кто-то кричит. Проходишь, и из каждой квартиры – свой звук, своя ситуация. И мне даже рассказали, что за неделю до моего визита там кого-то пырнули ножом. Но все это было очень важно для меня, чтобы осознать, как живут люди.
Кроме того, я жил в квартирах художников. У одного, например все было в пыли. Для меня было так важно удержать все это, весь его уклад жизни. Все вокруг было такое советское: ощущение, атмосфера. И не все мне было легко, конечно, понять. Я помню, мы пришли на железнодорожный вокзал, и этот художник мне сказал, что это Транссибирская магистраль, сейчас придет поезд, он прошел по Транссибу. Было очевидно, что для него эта магистраль – какая-то особая история.
С одной стороны – красота, поворачиваешь за угол – абсолютный кошмар
Но для меня это звучало как "вот, смотри, сейчас приедет обычный поезд", понимаете?
– Понимаю. Владивосток – это, разумеется, не только мосты, чайки и море, "хорошие звуки", но еще и сложная история, разные проблемы. Вам удалось в своем фильме это отразить, как вам кажется?
– Я считаю, что мы отразили самый разный Владивосток. И сделали это для того, чтобы зритель сам увидел этот город таким – разным, проанализировал и сделал для себя выводы. Я не могу притворяться, что я не видел или не слышал этих проблем.
А главная идея фильма – передать очень сильный контраст: с одной стороны – красота, поворачиваешь за угол – абсолютный кошмар. Что-то работает, что-то – нет. Например, один из показательных моментов: дрон с камерой летел вдоль улицы Светланской, и в кадр попал водитель, который свернул там, где это было запрещено, и мы тоже включили это в фильм. В общем, мы не преследовали цель сделать красивый, удивительный и "прилизанный" портрет города. С каждым новым просмотром глаза и уши зрителя становятся все более восприимчивыми. Они могут слышать всякий раз что-то новое, делать открытия. Вокруг нас множество звуков, случайных, естественных, но мы не придаем им значения, не вслушиваемся в них сознательно.
– Но почему именно такой формат? Почему не, например, "симфония-посвящение Владивостоку"?
– Вообще-то я написал еще и симфонию для Владивостока! Ее я представлю в вашем городе в мае. Но мне хотелось показать реальную душу города. Его реальные звуки. К тому же фильм – это удобный формат для объединения звуковых и визуальных составляющих. Получилось, что "Звуки Владивостока" не просто арт-проект. По-моему, решение объединить визуальную составляющую и музыкально-звуковую стало лучшим, потому что такая форма помогла сделать портрет города более понятным, осязаемым.
– Вы же прежде не делали такие проекты?
– Да, в такой форме никогда не делал, но был проект, где город являлся непосредственным участником, "Автосимфония" в Мангейме. Эта постановка обошлась нам не меньше чем в полмиллиона евро. Мангейм – родина современного автомобиля, поэтому машины и стали главными действующими лицами. И этот же опыт мы перенесли во Владивосток: нашли то, что характеризует его, например, морские традиции, это было одним из пунктов. 350 музыкантов или даже больше, 15 музыкальных групп, продакшеном занимались на протяжении года. И я верю, что это – сильный художественный прием, к тому же очень выгодный для имиджа городов.
– Какие моменты стали самыми яркими в съемках?
Я прыгнул от одного ледяного островка к другому, и я понимаю, что уже в море. По шею примерно
– В самом начале марта я приехал в район Токаревского маяка, чтобы оглядеться, понять, что записывать, снимать. Это было примерно 6 утра, большинство записей было сделано очень рано, потому что тихо вокруг, никакие посторонние шумы не мешают. Я прыгнул от одного ледяного островка к другому, и тут край у меня под ногами ломается, и я понимаю, что уже в море. Но неглубоко. По шею примерно. Я не знал, как реагировать, не мог пошевелиться. Ко мне подбежали, вытащили, отвели в машину, отогрели. Я не чувствовал ни рук, ни ног. Мне вызвали скорую, все обошлось, в общем.
Второй яркий момент – это была встреча с тигром (знаменитый Амур из Приморского сафари-парка. – СР). Его специально заранее морили голодом, чтобы он отреагировал на нашу встречу максимально экспрессивно. И вот был момент, когда он поворачивается и прыгает в нашу сторону. От неожиданности, я бросил свою аппаратуру! Между нами была лишь одна решетка и сантиметров 50. В фильме, кстати, есть момент, где Амур следит за мной глазами. Брр, мороз по коже!
Или вот еще: для записи одного звука мне пришлось подойти максимально близко к краю обрыва. Это было тоже очень рискованно, как вы понимаете. Вообще, риск преследовал меня на протяжении всего съемочного процесса, это такая отличительная черта Владивостока. Но я вообще рисковый. Уже не в первый раз подвергаю себя опасности во время записи каких-то звуков. Однажды я очутился в гоночной машине, и во время очередного виража она встала на два колеса и почти перевернулась.
– Какие звуки во Владивостоке вас удивили?
– Самым необычным, что я слышал во Владивостоке, стали звуки вращающейся пушки на сопке Холодильник, рычащий тигр тоже, знаете ли, впечатлил. И море в районе маяка удивительное: с одной стороны – лед, с другой – незамерзшая вода, а впереди лед с водой вперемешку. И со всех этих трех сторон – разный звук. Я никогда такого не слышал прежде, чтобы с трех сторон в одном месте море звучало по-разному.
Мы записали больше 600 звуков, но только 133 вошли в фильм. Но не вошли не потому что неинтересные или плохие, а потому что не вписывались в гармонию. Мы ведь снимали не документальный фильм или какой-то сборник звуков.
Что еще интересно. В утренние часы на замерзшем Японском море очень ветрено. И в один из дней у меня жутко разболелись уши, все из-за низкой температуры и высокого атмосферного давления. И это тоже часть фильма.
Хочу сказать, что сложно найти такое звучание, которое бы затронуло все чувства. Чтобы его можно было не только услышать, но и физически ощутить. Это то, что я нашел именно во Владивостоке.
– После того как вы прожили здесь без малого год, что можете сказать о Сибири? Что вы о ней узнали такого, о чем раньше и не подозревали даже?
Я смотрел документальный фильм о Сибири, и там рассказывали о лагерях для несогласных с советским режимом. Это ужасно. Но это – часть истории
– Это земля с суровыми климатическими условиями, и они напрямую влияют на акустику в большинстве мест. И эти особенности, я надеюсь, однажды смогу воплотить в очередном творческом проекте. Сибирь для меня – это не только регион с экстремально низкими температурами, но еще и место с богатой и печальной историей. Недавно я смотрел документальный фильм о Сибири, и там рассказывали о лагерях для несогласных с советским режимом. Это ужасно. Но это – часть истории. И я думаю над другими проектами, которые отразили бы всю эту разнообразную историю Сибири. Я сейчас чувствую себя своего рода зеркалом, которое может показать миру этот неведомый мир. Я верю, что однажды весь мир услышит звуки Сибири.
Мариос Иоанну Элиа – композитор, уроженец Кипра. Международную известность к нему пришла в 2011 году после премьеры мультимедийной "Автосимфонии". Элиа учился в Университете Моцартеум в Зальцбурге и Венском университете музыки и исполнительских искусств, получил степень доктора философии (Ph.D.) в Университете Саутгемптона. Его авторству принадлежат более 75 произведений, среди которых – опера Die Jagd (Штутгартская государственная опера) и "Ульмская оратория" для 400 музыкантов.
