Финский журналист Юсси Конттинен прожил год в якутской деревне, пережил северную морозную зиму, научился водить УАЗ "Буханку", – и все это, чтобы написать цикл статей, а в будущем, возможно, и книгу о Сибири.
Осенью 2016 года Юсси вместе с женой и тремя детьми приехал в якутскую деревню Техтюр. Из всей семьи хорошо на тот момент говорил по-русски только Юсси – он журналист крупнейшей газеты в Финляндии Helsingin Sanomatи и раньше уже работал в России. Семья Юсси арендовала в Техтюре небольшой деревенский домик без особых удобств, а местная администрация выделила Юсси кабинет, где он мог работать под портретами Владимира Путина и губернатора Якутии Егора Борисова.
– Если я не ошибаюсь, у вас есть русские корни и кто-то из предков даже родом из Сибири. Поэтому и потянуло в эти места?
– Моя бабушка была русская, ее детство прошло в Сибири. Она родилась до революции в семье военного, поэтому они очень много переезжали по стране и жили в разных сибирских городах. После революции вся ее семья погибла в Петербурге от болезней: в те времена там было очень тяжело. Моя бабушка осталась одна и в 1924 году уехала к своей тете в Выборг, который тогда входил в состав Финляндии. Это был последний год, когда можно было выбраться из страны. Возможно, это отчасти и есть причина, по которой мне так интересна Сибирь.
Еще будучи студентом, я поехал в Иркутск на год, чтобы учить русский язык. Тогда же я начал путешествовать по Сибири. С тех пор мне не давала покоя идея вернуться в Восточную часть России.
– Сибирь огромна. Почему вы выбрали именно Якутию, да к тому же маленькую якутскую деревню?
– Впервые я был в Якутии в 2008 году, и после этого задумал написать книгу про Сибирь. Мне показалось, что Якутия – это особое место: по площади это самая большая республика, более половины жителей – это коренные народы, там очень самобытная культура. На мой взгляд, это место, где освоение Сибири еще не закончилось. Для Якутии свойственны очень большие расстояния, что накладывает определенный отпечаток на мышление людей. Они чувствуют обособленность от других регионов, словно это отдельная страна внутри страны.
– Как семья отреагировала на ваше предложение уехать на год в одно из самых холодных мест России?
– Не сказать, что моя жена мечтала об этом, но мне повезло, что у меня есть такая жена, которая согласна поехать со мной в Сибирь на целый год. Дети не имели ни малейшего представления о том, куда они едут. Мы пообещали им, что, когда мы приедем в Якутию, они получат игровую приставку, поэтому они были рады переезду.
Для наших детей эта поездка была шансом узнать другой мир: они смогли увидеть настоящую зиму и совершенно другую жизнь. Уверен, у них навсегда останутся воспоминания об этом.
Конечно, детям было нелегко, потому что они не говорили ни на русском, ни на якутском. Обучение в школе иногда проходит на смешанном языке, а между собой все говорят только на якутском.
Кроме Якутии наши дети почти нигде не были, поэтому Россия у них теперь ассоциируются с Якутией. Сейчас они думают, что везде в России жутко холодно, туалет на улице, воду зимой делают изо льда, а русские – это люди с азиатскими лицами.
Средний ребенок в Якутии стал патриотом Финляндии: он полюбил все финское, а финский национальный гимн – это теперь его любимая песня. Возможно, он увидел российский и якутский патриотизм и перенял это чувство по отношению к своей стране.
– Как вы пережили якутскую зиму?
– К зиме нужно готовиться, особенно в деревне. Нужно подготовить одежду, дом, машину, сделать запасы воды на зимнее время. Для нас наступление якутской зимы было пугающим. Первый снег выпал в конце сентября, и до весны он уже не растаял. Так как в деревне нет водопровода, в ноябре люди начинают готовить лед. Для якутов это праздник: вся деревня собирается вместе и идет на озеро.
Отдельно нужно подготовить машину: ее либо консервируют на зиму, либо держат постоянно заведенной, если она стоит на морозе. Я решил, что буду ездить на УАЗе, несмотря на то что многие отговаривали меня от этой идеи. Но я давно мечтал об этой машине. С ней, конечно, бывают проблемы, но дети очень полюбили этот УАЗ. А людей особенно веселило, когда моя жена была за рулем, а я сидел рядом.
– Вы уже хорошо знакомы с Сибирью и российским севером. Чем отличается Якутия от всех остальных сибирских регионов?
– В Якутии очень сильная национальная культура и национальный дух. У якутов есть четкое понимание, откуда они родом, и они очень привязаны к этому месту. Даже если якуты учатся где-то в других городах, они очень часто возвращаются домой в свою самую холодную республику. Я думаю, Якутия не пропадет никогда, потому что там нет такой демографической проблемы, как в других регионах: люди редко куда-то уезжают.
Некоторые люди, которые позволяли себе в разговоре со мной какую-нибудь критику власти, вдруг спрашивали, не работаю ли я на ФСБ
У них сильно развито чувство патриотизма. Например, в школе очень много национальных и патриотических праздников. Хотя милитаризм в школах меня немного шокировал. Даже детей в детском саду одевают в форму на военные праздники, проводят парады. В нашем селе это норма, которую люди соблюдают несмотря на то, что это дорого: если в семье много детей, родители вынуждены покупать форму для каждого. У якутов есть большая гордость за то, что у них очень высокий процент молодых людей служит в армии, и они считают себя хорошими солдатами, потому что они охотники.
Так как праздников в Якутии очень много, в том числе национальных, у детей есть костюмы на каждый случай. Местные даже были удивлены, что мы не привезли с собой национальный костюм.
Еще Якутия отличается особенным оппозиционным настроением у населения. Например, на этих президентских выборах очень большую поддержку получил Павел Грудинин. В нашей деревне, по официальным данным, у Грудинина был почти такой же рейтинг, как у Путина.
В Якутии люди считают, что республика в 2000-х годах пострадала, когда они потеряли часть контроля над своей экономикой, в том числе над компанией "Алроса". Люди считают, что Москва отнимает у них природные богатства, и республика старается давать отпор как может. Например, в Якутии есть закон, который запрещает дальше приватизировать "Алросу". Это пример того, что когда люди едины, с ними нужно считаться.
– В своих публикациях вы рассказывали, что во время работы в Якутии сталкивались с запретом на посещение некоторых мест. Как это было?
– Однажды я собирался поехать на стойбище оленеводов в Анабарском улусе, где "Роснефть" как раз проводила праздник оленеводов. Я приехал в самое северное село улуса и случайно нашел людей, которые согласились отвезти меня туда на мотосанях. После этого я пошел в такси, чтобы забрать свои вещи, но таксист вдруг увез меня к дому участкового. Полицейский проверил мои документы, а потом пошел к оленеводам, которые обещали меня отвезти в тундру. Через три минуты вдруг выяснилось, что сломались все импортные снегоходы, которые по-прежнему стояли во дворе. В итоге я так и не смог добраться до стойбища. А глава села сказал, что мне нужно срочно уехать, так как служба безопасности ФСБ запретила пускать меня в тундру. И все это несмотря на то, что у меня было разрешение находиться в этом месте.
Мне иногда сложно понимать, что в России делается спланированно, а что является импровизацией. Я до сих пор не знаю, целенаправленно ли мне хотели помешать попасть на стойбище или просто какой-то местный сотрудник органов проявил такую инициативу.
И еще я заметил совершенно новое для меня явление. Некоторые люди, которые позволяли себе в разговоре со мной какую-нибудь критику власти, вдруг спрашивали, не работаю ли я на ФСБ. То есть меня подозревали и в иностранной разведке, и в работе на ФСБ. Я думаю, это кое-что говорит об атмосфере в стране.
– Такая подозрительность свойственна только официальным лицам и сотрудникам органов?
Я приехал в Якутию не как враг, я приехал как друг
Обычные люди скорее просто шутили, как обычно шутят над иностранцами. "Ты наверно шпион?" – нередко спрашивали меня. Кто-то даже сказал, что я очень похож на шпиона. Возможно, они так думают, потому что я очень любопытный. Но я журналист, поэтому я любопытный, я задаю вопросы. Думаю, что из меня получился бы плохой шпион, потому что я работаю открыто. Наверно, шпионы не пишут о своей жизни в газете.
– Как вы думаете, с чем связана эта подозрительность?
– Я думаю, что подозрительность к иностранцам у населения – это еще советское наследие. Она осталась с тех времен, когда нужно было подозревать всех и во всем. А подозрительность официальных лиц – это, скорее всего, результат нынешних непростых отношений России с другими странами. Печально, что чиновники, бюджетные работники сейчас очень осторожны и опасаются всего. Я приехал в Россию и в Якутию не как враг, я приехал как друг. Я пишу про их край в издании, у которого самый высокий тираж в Скандинавии. Это очень хорошая возможность пиара для Якутии. Но почему-то якутские власти никогда никуда меня не приглашали и не хотели ничего показывать, несмотря на то что я хорошо знаком с некоторыми людьми из администрации. Думаю, что все боятся за свое место, боятся допустить ошибку и поэтому не проявляют никакой инициативы.
