И вот я студент Императорского университета.
Тогда, в далеком 1981 году, мне казалось, что я неспешно вошел и уютно устроился в кабинке социального лифта, чей механизм действует без сбоев. Позже я сообразил, что второпях заскочил в подъемник прямо перед закрытием двери, причем демонтаж устройства вертикально-общественной мобильности шел уже вовсю и начался задолго до его полной остановки.
Там мы играли в театр. Данная институция была вполне европейской формой карнавала разума в мире советского абсурда
Но тогда это было не очевидно. Сибирский императорский университет назывался Томским государственным, для уточнения статуса еще не придумали слов, коммунизм казался бесконечным. Вариантов для развития независимого мышления было мало. Человек с естественной склонностью к гуманитарным дисциплинам и научным складом мышления обязан был оказаться на естественно-научном факультете.
Трамплином к истинному знанию стал физфак. Физика была пусть не очень понятной, но вполне дружелюбной и гостеприимной территорией. Однако формальные отношения на факультете ограничивали путь нонконформизма довольно жестко. Правда, математики, физики, медики, биологи и технари могли найти отдохновение от общества партийного спектакля на представлениях Народного театра в Доме ученых.
Там мы играли в театр. Данная институция была вполне европейской формой карнавала разума в мире советского абсурда.
И вот я в Народном театре томского Дома ученых.
В том сезоне режиссером НТ был Вениамин Сливкин. Физик по образованию (Новосибирский университет), артист по духу, он через некоторое время покинет Сибирь, Россию, Северное полушарие, уедет в Австралию. Сейчас его зовут Ben Slivkin. А тогда в Томске он ставил ёрническую пьесу Шукшина "До третьих петухов".
Сам я вряд ли когда приземлился бы в Доме ученых, но случай помог. Аналитическую геометрию вел рано ушедший от нас Игорь Готовцев, внук известного советского артиста, игравшего белогвардейца-героя "психической атаки" в фильме "Чапаев". Игорь рассказал мне о наборе в Народный театр. Перед новогодними праздниками я стал членом коллектива, а на старый Новый год влился в него.
Нравилось ли мне там?
Безусловно. Математика, например, была представлена в театре обильно: кроме Игоря Готовцева на сцену выходил завкафедрой геометрии, кандидат физмат наук Вадим Слухаев; отслужив срочную, вернулся на подмостки будущий доктор наук, талантливый математик Сергей Пергаменщиков. Блистал на сцене преподаватель матанализа, кандидат физмат наук – Александр Казачков, с которого и началось мое хождение в кулисы: он оказался "ненастоящим физиком", влюбившим меня в театр Дома ученых, когда я не знал о существовании последнего.
Спектакль "Физики" Народного театра по пьесе Дюрренматта я посмотрел на местном канале ТВ. Впечатление было сильным. Играть с этими людьми было можно.
Оставался вопрос: играть в театре или играть в театр? Безусловно, я выбрал последнее, сев за пульт звукооператора. Быть артистом и изображать артиста – разница есть, но мне было лень даже изображать. Я жил театром как чем-то близким, но не родным. Родным был университет.
Нельзя сказать, что подобное отношение к сцене было общим местом Народного театра. Часть коллектива воспринимала актерство всерьез, но профессионалов среди нас не обнаружилось даже со временем.
Артистизм отличал Народный театр от соседей по зданию: клуба-студии "КОМУ" ("Клуб отдыха молодых ученых") – там артистов было исчезающе мало, зато ученых и музыкантов – "в количестве"!
"Комушники" отрывались в условиях лицемерия, доводя театральность до абсурда. Их мюзиклы не были и не собирались быть образцом изысканного вкуса, но элегантностью обладали несомненной. Сейчас ясно, что эти люди определяли интеллектуальный климат города, но тогда… что мог сказать студент, лишь недавно принятый в клуб по интересам, который, по иронии, оказался единственно надежным социальным лифтом?
Тогда я впитывал впечатления и случайно знакомился с людьми, которые будут рядом всю дальнейшую жизнь. Трудно было ошибиться в том, что участники "КОМУ" станут системообразующими фигурами городского ландшафта. Спустя годы эта веселая молодежь определяет физиономию Томска. Вячеслав Новицкий стал доктором наук, ректором Медицинского университета, академиком. Покойный Алексей Рудой, полярник Рудой, исследователь Антарктики, стал известным географом, гляциологом, естественно, доктором наук. Тогда, в 80-х, эти люди генерировали воздух свободы на сцене и за кулисами самодеятельных театров и давали нам немного подышать им.
Сейчас трудно найти в томской университетской среде видного профессора, в чьей жизни не было бы Дома ученых образца семидесятых-восьмидесятых годов.
Неподалеку от Народного театра и "КОМУ" располагалась студия пантомимы Александра Постникова. Там отметились многие из моих друзей – студент физфака, а ныне актер Казанского ТЮЗа Николай Чайка, его сосед по общежитию, успешный IT-бизнесмен Андрей Поздняков, ныне переселившийся в Калифорнию; мои сокурсники.
На сцене Дома ученых устраивали свои "поэзоконцерты" (простите, Игорь Северянин) молодые "левые поэты" Макс Батурин и Андрей Филимонов. В этих перформансах участвовал Евгений Гришковец, приезжавший из сурового Кемерова в просвещенный Томск. В подвале репетировала рок-группа "Конструкция", её лидер Коля (Ник) Федяев впоследствии стал известным новозеландским художником…
Мы были счастливы и не вполне понимали, что цвет времени изменился. Из упомянутых лиц в Томске остались единицы, в науке и того меньше. Надежными столпами университетской культуры по-прежнему остаются Новицкий, Серебров, Шписман, Рыбаков, "комушники"… Ученые и архитекторы, люди слова и дела.
Университет был, наверное, последним европейским явлением в стране плохо выученных уроков. Советские ученые, технарь и естественник, тащили на себе весь груз европейского пути России, актеры всего лишь зарабатывали деньги. Финал СССР не стал крахом института технократической элитарности. Просто появились те, кто должен быть элитой в здоровом государстве: предприниматели, капитаны промышленности, гении логистики. А учёные продолжили то, к чему были лучше всего приспособлены, но их игры снова перестали покидать пределы кафедр и лабораторий. Мы отступили. Ибо социальные лифты стали возносить на первые позиции людей, обладающих уже не теми качествами, что требовались вчера: слабо освещенное закулисье театра сменилось затемненными комнатами переговоров реальной жизни, сумрак финансовых сделок пришел на смену ярким спектаклям нашей юности, игра умерла, потянув за собой и науку…
Моя судьба уместилась чуть менее чем полностью между университетом и кулисами: много театра, много студентов, четыре книги об опере и балете.
И все началось в томском Доме ученых.
Евгений Маликов – театральный критик
Высказанные в рубрике "Блоги" мнения могут не отражать точку зрения редакции
P.S. В 2018 году Народному театру томского Дома ученых исполнилось 70 лет.
