Людмила Мысякина первый раз попала в Сибирь из Ленинграда вместе с другими воспитанниками детдома: их вывезли в Сибирь во время блокады. А после окончания Ленинградского хореографического училища имени Вагановой 16-летняя балерина сама вернулась в Прокопьевск, "чтобы танцевать для тех, кто нас жалел и кормил".
"На пустырь свозили умерших, а мы ходили на них посмотреть"
Люда Мысякина оказалась в одном из ленинградских детских домов в 1938 году – сразу после рождения.
– Это был специальный детдом, для детей "врагов народа". Мама беременной находилась под следствием. Умерла она во время родов – я думаю, ей просто не оказали медицинскую помощь, – рассказывает Людмила Станиславовна. – Так я попала в детский дом, куда свозили ребят, чьи родители были осуждены по 58-й статье. Когда началась блокада, мне шёл третий год. Нас посадили в вагон, но тогда эвакуировать не успели: поезд вернулся туда, откуда выехал.
Беременная мама была под следствием и умерла во время родов. Думаю, помощь ей не оказывали
Людмила Мысякина вспоминает, как старшие ребята во время воздушной тревоги помогали воспитателям спускать малышей в убежище, несли на руках, а после отбоя приносили назад. Это происходило по нескольку раз в день – бомбили все время.
– Я была совсем маленькой, но хорошо помню тот ужас, который вызывал у меня и у других малышей вой сирен. Но скоро мы перестали бояться. И мертвецов тоже. За зданием детского дома был пустырь, туда свозили тела умерших. Мы ходили на них посмотреть. При виде мертвецов никто не испытывал страха. Кроме постоянного голода, не осталось никаких чувств.
Это было самое страшное время блокады – осень и зима 1941–1942 годов. Продуктовые нормы снизили в 5 раз, детям полагалось всего 125 граммов хлеба, который состоял из небольшого количества муки, жмыха, отрубей и даже древесных опилок.
– Было очень холодно, и всё время хотелось есть, – вспоминает блокадница. – Ребята учили уроки, не снимая пальто, шапки и рукавицы. Те, кто постарше, работали на заводах и в госпиталях и делились с нами, маленькими, своим хлебом. Но этих крох не хватало. В детском доме нам выдавали по маленькому кусочку хлеба и стакану сушёной моркови, которую наши воспитатели разводили в кипятке, чтобы получился витаминный чай. Больше ничего не было.
"Мы сами идти не могли, и нас сложили на подводы, как дрова"
Как детдомовцев переправляли в Сибирь, Людмила Мысякина не помнит – разве только то, что дорога была очень длинной. На станцию Зенково – в нынешний Прокопьевск – поезд прибыл 3 октября 1942 года.
– На перроне было много людей, стояли запряжённые подводы. Почти никто из ребят не мог идти сам. Нас выносили на носилках и укладывали на подводы, как дрова: голова – ноги, голова – ноги. Даже пошевелиться было трудно.
Детдомовцев на подводах развезли по домам жителей поселка. Всех вымыли, переодели, остригли наголо, а одежду сожгли – дети завшивели. Потом всех снова собрали и перевели в двухэтажный барак.
– Каждый день на обед давали поровну поделенные куски хлеба, которые мы не съедали, а прятали. Складывали хлеб на большой печке, которая стояла в комнате, где мы жили. Там у каждого было своё собственное место, и никто не брал чужой хлеб.
Мертвецов не боялись: кроме постоянного чувства голода, других чувств не осталось
Тех, кто ходил в школу, подкармливали там – давали хлеб с маслом или повидлом. А они несли свои кусочки в барак и делились с малышами.
– Мы запоминали, кто кого угостил, и когда старшие садились за уроки, крались, как мышата, и оставляли им хлеб на подушках. На следующий день всё повторялось сначала.
Даже малыши копали на полях картошку и собирали колоски после хлебоуборочной машины. Почти все продукты жители поселка сдавали для армии. Но всё равно старались подкормить маленьких блокадников – приносили в барак овощи со своих огородов.
– Никогда не забуду первый Новый год в сибирском поселке, когда все получили настоящие подарки. Каждому достался бумажный мешочек, а в нём лежала венская булочка и самодельные игрушки. У девочек – сшитые из тряпок куклы, у мальчиков – вырезанные из дерева машины. Несколько дней мы терпели, не ели булочки, а только их нюхали. Они так вкусно пахли!
Самым главным человеком в детдоме для малышей была тётя Мора – так они выговаривали имя Маруся. Мария Александровна Скученкова – она до сих пор живёт в Прокопьевске – работала ночной няней. Ей самой было всего 16 лет.
– Как только наступал вечер, мы ни на минуту не отходили от окна, всё выглядывали тётю Мору, – вспоминает Людмила Станиславовна. – А она всегда приносила нам парёнку – напарит дома в печке репы и всем поровну разделит. Потом тётя Мора полы помоет и укладывает нас спать, песни поёт, сказки рассказывает.
В конце лета 1945 года в детдом пришла разнарядка: старших ребят отдать в фабрично-заводские ремесленные училища. А младших вернули в Ленинград и распределили по разным детским домам.
–- На прощанье мы посадили в поселке 11 сосен. Удивительно, но все они прижились и выросли. Только деревья младшей группы получились кривыми и больными, как наше детство. А рядом с ними стоит самая высокая, красивая и обхватистая сосна, будто обнимающая наши кривые сосёнки. Это дерево посадила тётя Мора, – говорит Людмила Мысякина.
Сейчас на этом месте в Прокопьевске находится Зенковский парк, а сосны блокадников считаются музеем под открытым небом.
"Поняла, что могу помогать другим"
В Ленинграде Людмила окончила хореографическое училище и попросила дать ей распределение в Прокопьевск.
– Семьи у меня не было, а единственные люди, которые хорошо ко мне относились, остались в Зенкове. Я мечтала танцевать Золушку и Одетту для тёти Моры и жителей посёлка, которые нас жалели и подкармливали, – рассказывает она. – Но на вокзале в Прокопьевске мне стало плохо, и дежурный милиционер отвёл меня в больницу. Там мне поставили диагноз: туберкулёз. Городская туберкулёзная больница была страшным местом. Было чувство, что все мои надежды и вся жизнь окончатся здесь.
Балерине было всего 16 лет. Пока она лежала в больнице, наступила осень с дождями и заморозками.
– Нянечка при выписке мне выдала вещи, в которых я поступила в больницу. А у меня, кроме платьица и туфелек, в которых я приехала летом из Ленинграда, ничего не было, – вспоминает Людмила Мысякина. – Главный врач меня пожалел и разрешил остаться в больнице. Он был знаком с директором горнопромышленного училища. Договорился, чтобы меня туда приняли, дали общежитие, обеспечили одеждой и питанием. Так я выучилась на токаря. Несмотря на больные лёгкие, занималась спортом, бегала эстафеты, каталась на лыжах. Хотя веса во мне был всего 41 килограмм, я толкала ядро на 8 метров 19 см.
Позже Людмила окончила курсы электрослесарей и всю жизнь работала на обогатительной фабрике в Прокопьевске.
– Сама работа меня не пугала, – признаётся она. – Только после прекрасной музыки Прокофьева и Чайковского было нестерпимо слышать мат, который через слово вставляли в свою речь рабочие. Но ничего, привыкла. А люди у нас были хорошие: если с кем-то случалась беда, все помогали без вопросов.
Про балет Людмила Мысякина уже не вспоминала…
На фабрике она познакомилась с будущим мужем. Но семейная жизнь не заладилась, Людмила осталась одна с двумя маленькими детьми.
После того как я поставила на ноги свою дочь, поняла, что могу помогать и другим детям
Когда ее дочери Лене было 16 лет, девочку внезапно парализовало. Людмила консультировалась со множеством специалистов, пыталась понять – почему такое могло произойти. Ответ нашла уже позже, в работах петербургского врача-нейрохирурга Бориса Рачкова. Он писал, что дети блокадников более уязвимы к заболеваниям опорно-двигательной и сердечно-сосудистой систем.
Людмиле удалось почти невозможное: она выходила дочку с помощью массажа и лечебной физкультуры – их основам научилась в физкультурном техникуме (успела окончить и его, уже после того как стала токарем и слесарем). Лена не только начала снова ходить и избавилась от инвалидности, но и вернулась в спорт и даже заняла первое место по лыжам среди учащихся техникумов СССР. Сейчас она председатель организации ветеранов спорта Прокопьевска. А сама Людмила Мысякина стала "спонсором" городских соревнований – на свою пенсию покупает прокопьевским ветеранам спорта форму, медали и призы. В прошлом году и сама участвовала в Кроссе нации в Кемеровской области, выступала под номером 1375.
– После того как я поставила на ноги свою дочь, поняла, что могу помогать и другим детям, – рассказывает Людмила Станиславовна. – И тут буквально на моих глазах произошло несчастье: на остановке в нашем районе Маганак на гололедице разворачивается автобус и ударяет девочку. Ребёнка в тяжелейшем состоянии с травмами позвоночника и черепно-мозговой травмой увезли в больницу. Когда её выписали, я начала с ней заниматься. Девочка поправилась, хорошо училась.
Людмила узнала, что в Ленинграде есть курсы обучения нетрадиционным методикам массажа.
– Их вел удивительный человек. Доктор Зуев был военным врачом, но пожертвовал погонами и партбилетом, чтобы попасть в буддийский монастырь и научиться возвращать здоровье людям. Так я оказалась в родном городе, где не была много лет. Директор фабрики выделил мне путёвку в Ленинград. Группа, с которой я приехала, шла на экскурсии, а я – на занятия к доктору Зуеву.
С тех пор Людмила бесплатно помогает детям с ДЦП и другими заболеваниями в своем родном городе.
– С Людмилой Станиславовной нашу семью познакомило горе: врачи диагностировала у дочки болезнь Пертеса – это некроз головки бедренной кости, – рассказывает Светлана Прокина. – К тому времени, как был поставлен диагноз, Лена практически не могла ходить, испытывала дикие боли. Нашей девочке было всего восемь лет. В городской больнице ей сделали операцию по наращиванию сустава. Но осталось нарушение кровообращения и полная атрофия мышц. И тогда заведующий отделением рассказал нам с мужем о массажистке, которая живёт на Маганаке и творит чудеса, ставит тяжёлых детей на ноги.
Мысякина взялась помогать семье.
– И поставила нашу Лену на ноги. Она стала ходить, чувствовала себя нормальной, обычной девочкой. Дочка окончила школу, потом техникум. А когда она ждала ребёнка, мы опять обратились к Людмиле Станиславовне, которая подготовила Лену к родам. И всё прошло хорошо, малышка родилась здоровой, – рассказывает Светлана.
Сейчас, когда Людмиле Станиславовне за 80, она берется помогать только совсем маленьким детям:
– Раньше, когда работала со всеми детками, я так радовалась, когда у них начинали сгибаться и разгибаться пальчики, Сейчас силы, конечно, уже не те, поэтому берусь только за тяжёлые случаи, когда людям больше неоткуда ждать помощи.
