Этим летом жители острова Ольхон несколько раз устраивали акции протеста против включения населенных пунктов в Прибайкальский национальный парк, а в августе на указателях по всей трассе от Иркутска до Сахюрты, на границе Ольхонского и Баяндаевского районов, появились самодельные надписи: "Границы резервации".
Прибайкальский национальный парк был образован в 1986 году для сохранения природы западного побережья Байкала. Он входит в состав участка всемирного природного наследия ЮНЕСКО "Озеро Байкал" и считается самой протяженной (470 км) заповедной зоной России. Однако его границы были четко определены (и существенно расширены) только в конце 2018 года. При этом в состав нацпарка вошли и населенные пункты. Совершенно неожиданно для их обитателей.
Перспектива жить на территории нацпарка возмутила местных жителей. Люди считают: их "загнали в капкан и резервацию", и теперь им придется не жить, а выживать.
Митинг на Ольхоне, лето 2019 года
"Вас тут не держат, уезжайте"
– Меня чуть не каждый день пугают тракторами, – рассказывает предприниматель из поселка Хужир Сергей Ситников. – Мне да и другим жителям, не стесняясь, заявляют: "Вас тут никто не держит, уезжайте". Угрожают, что пригонят технику: якобы наша предпринимательская деятельность вредит экологии.
Сергей Ситников зарабатывает на жизнь малоэтажным строительством, ездит по всей Иркутской области. На лето он остается в Хужире, где постоянно живут его жена и маленький ребенок.
Рано или поздно люди вынуждены будут уехать с острова: всё, чем они жили, под запретом
Раньше Сергей держал водный аттракцион – надувные горки – на пляже Сарайского залива. Но из-за конфликта с сотрудниками Прибайкальского национального парка горки пришлось убрать. Сейчас Сергей обустроил на берегу Байкала прогревочные – баньки-бочки, в которых люди греются, прежде чем окунуться в холодное озеро.
– Можно сказать, что я исполняю мечты, – рассказывает Сергей. – На Ольхон едут со всего мира, но искупаться в Байкале не каждый осмелится, а после прогревочной решаются многие.
Земля, на которой стоят прогревочные, принадлежит посёлку. Сергей хотел взять её в аренду, но не получилось.
– В поселковой администрации принимать решение об аренде побоялись – и это из-за нацпарка, – рассказывает предприниматель. – Я арендовал часть акватории залива в Енисейском бассейновом водном управлении, но меня все равно выживают. Я прошу показать мне хоть какие-то документы или судебные предписания: что конкретно я нарушил? Я плачу все налоги, плачу за аренду. Даже президент говорил, что нельзя решать проблемы экологии за счет жителей Ольхона. Но на деле нам только палки в колёса вставляют Если нацпарк припрёт меня к стенке, я буду воевать, – заявляет Сергей.
В конце июля работники нацпарка повесили на ограду между посёлком и Сарайским заливом таблички: мол, это территория Прибайкальского национального парка, вход на неё только по специальным разрешениям.
– Эту ограду, между прочим, мы, жители, сами поставили, на свои деньги, чтобы туристы не въезжали на Сарайский пляж на машинах, – говорит Сергей Ситников. – Но дело даже не в этом. Залив до горы принадлежит Хужиру, и только за горой начинается территория нацпарка. Войдёт посёлок в границы национального парка или нет, еще не решено. А нацпарк уже на нашей территории своих табличек навешал. Лучше бы следили за порядком на своей территории. Берут деньги за посещение и не могут содержать туалеты в человеческом состоянии, туда зайти страшно. Сделали туристическую тропу на Хобое, а сколько она прослужит? Я слышал, что ее строительство обошлось бюджету в 25 млн рублей. А я, как строитель, оценил бы весь материал и работу миллионов в пять.
"А если всё остальное запрещено – как и на что жить?"
Люди уверены: "приход" нацпарка в ольхонские поселки скажется не только на бизнесе, но и на их жизни в целом. Строить – даже на собственных участках – уже нельзя; рыбачить, держать огороды, пасти скот – тоже. Летом на Ольхоне всегда жили тем, что принимали туристов, но и это под запретом. А значит, люди рано или поздно будут вынуждены уехать с острова: здесь просто не прожить. "Нас отсюда выживают", – говорят обитатели Ольхона.
– Работы в посёлке нет, – рассказывает жительница Хужира Екатерина Нейберг. – В администрации и школе люди работают десятки лет и, несмотря на небольшую зарплату, изо всех сил держатся за свои места, попасть туда просто нереально. А если всё остальное запрещено – как и на что жить?
Из-за запрета на строительство жизнь в посёлке остановилась. Старый детский сад закрыт, а строительство нового здания для садика заморожено на неопределённое время. Детей пока отправили по домам.
Старое здание больницы разобрали, обещали построить новое, но теперь строители собирают больницу на прежнем месте из тех же самых брёвен. Больницы на острове нет. В прошлом году единственного на весь остров врача перевели в фельдшеры с понижением оклада. Фельдшеру местные жители звонят в любое время суток, и в тяжёлых случаях та везёт больного на машине скорой помощи к парому. А с той стороны переправы пострадавшего встречает другая скорая и везёт в Еланцы или Иркутск. Дорога занимает от 3 до 6 часов.
– Вертолёт поднимают очень редко и только в самых экстренных случаях, – говорит Татьяна Субанова. – Такое было, например, когда мальчик получил сильнейшие ожоги, играя на территории бывшего рыбзавода. У нас в Хужире это любимая забава всех мальчишек да и девчонок – жечь гудрон с крыши заводских цехов. Там его много нападало.
После окончания школы, рассказывает Татьяна, в поселке остаются только ребята из малообеспеченных семей, у которых нет возможности продолжить образование, переехать.
Сама Таня мечтала учиться за границей, но отец сказал: или поступаешь в Иркутске, или идёшь работать чабаном. А отцовский авторитет в традиционной бурятской семье непререкаем. Теперь Татьяна учится на экономиста в Иркутске, а после окончания вуза собирается вернуться на Ольхон.
– Моя прабабушка жила в Хадае – это одна из первых деревень на острове, в 23 километрах от Хужира, – рассказывает. – Бабушка говорила, что в 70-е годы в их деревне работала начальная школа, были фельдшерский пункт, клуб с библиотекой, магазин, собственная дизель-электростанция. Но потом Хадай опустел.
За землю прабабушки приходится теперь платить нацпарку
В 2000 годах потомкам тех, кто когда-то жил в Хадае, разрешили взять в деревне землю. Отец Татьяны решил разводить на родовой земле скот, построил коровники,
– Отец умер, хозяйство теперь на нас, на детях. Сейчас у нас больше 30 голов скота, все племенные, – рассказывает Таня. – Но недавно оказалось, что Хадай вошел в Прибайкальский национальный парк. Так что теперь нам приходится платить нацпарку арендную плату за землю прабабушки.
"На наш остров нашлись покупатели"
– Ещё четыре года назад у нас в каждом доме рыба бочками стояла, а икру мы трехлитровыми банками солили, – рассказывает Екатерина Нейберг. – А сейчас омуля жителям острова ловить запрещено, коренным народам в том числе. Многие рыболовецкие катера поэтому переделали в экскурсионные.
Но омуля всё равно умудряются ловить и продавать. Впрочем, чаще за него выдают пелядь – обманывают туристов, утверждает Екатерина.
– Сейчас ничего непонятно: правила все противоречивые. Рыбалка на омуля запрещена, но продавать его можно, – рассказывает житель Хужира Олег. – И продают, у кого есть связи с браконьерами. А захочешь уху себе сварить – если поймают тебя с несколькими хвостами, такой штраф выпишут, что мало не покажется.
Раньше, когда в Хужире работал рыбозавод, там рыбу не только ловили и перерабатывали, но и заботились о ее восстановлении – выпускали в Байкал мальков омуля. А когда завода не стало, то и разводить омуля перестали.
– В советское время рыбозавод кормил весь остров, – говорит Олег. – Там работала основная часть населения: мужчины – в промысловых бригадах, женщины стояли на переработке. В СССР хужирские рыбные консервы многие знали, они ценились. А в 90-е рыбозавод развалили, так что сегодня от него остались только разрушенный барак да земля, которая оказалась на вес золота.
Эту землю на берегу Байкала, рядом с молом, по словам местных, купил бывший мэр Иркутска Виктор Кондрашов. По слухам – за бесценок. Переоборудовал заводской корпус под хостел, планировал строительство торгово-развлекательного центра, обещал дать в нем работу местным жителям. Сейчас строительные работы приостановлены и там.
Под видом борьбы за экологию людей выгоняют с острова
В январе этого года на территории бывшего рыбзавода начался пожар. Хостел сгорел, огонь перекинулся на участки нескольких соседних домов. По официальной версии, виноваты в этом разнорабочие, которые развели в бочке с мусором костёр и оставили его без присмотра. Но хужирцы считают: пожар произошёл из-за разборок между Виктором Кондрашовым и некими "москвичами", которым принадлежит стоящая неподалеку гостиница "Байкалов острог". Её владельцы хотели бы заполучить ещё и землю рядом с молом, утверждает хужирская пенсионерка Надежда Николаевна.
– За ними стоят большие люди с большими деньгами, им ничего не стоит весь Ольхон купить. Эта гостиница – единственная, которая построена на самом берегу Байкала, – рассказывает она. – Почему-то её владельцам строить можно, а больше никому нельзя, даже Кондрашову.
Не соблюдают собственники гостиниц и экологические требования, хотя тоже стоят на территории нацпарка, жалуются местные.
– Как-то проезжаю мимо – меня аж заколотило: по озеру от "Байкалова острога" идёт белёсая полоса – сброс канализации, – рассказывает Сергей Ситников. – Несколько лет уже выписывают предписания, чтобы её разобрать, а она по-прежнему стоит, и хоть бы что. А потому что там губернатор отдыхает, туда людей из правительства привозят.
При этом коренных жителей Хужира разные инстанции проверяют несколько раз в месяц – подозревают в "подпольной" сдаче жилья. Заходят проверяющие и в маленькие кафе, и в сувенирные лавки.
– Лицензия на размещение туристов – для Ольхона это скорее исключение, чем правило, – говорит Екатерина Нейберг. – Большинству местных покупка лицензии просто не по карману. Те, кто сдает людям дешевые комнаты, такие траты не отобьют и за лето. Так что действуют хужирцы на свой страх и риск. Многие принимают у себя только тех, кого знают или кого им рекомендовали. Часто под видом туристов приходят проверяющие, расспрашивают об условиях и ценах, а затем требуют предъявить лицензию и штрафуют.
Но на китайских предпринимателей строгие правила не распространяются, утверждают хужирцы.
– Ольхонские турбазы китайцы активно скупают, а оформляют их на подставных русских, – рассказывает житель поселка Олег. – На наш остров нашлись покупатели. Нацпарк – только повод. Под видом борьбы за экологию людей выживут с острова, а сам Ольхон продадут и настроят здесь фешенебельных отелей, где смогут отдыхать только богачи и иностранцы.
"Войти можно – выйти нельзя"
Ещё в июне 2017 года во время прямой линии с Владимиром Путиным жители острова Ольхон пожаловались на тяжелые условия жизни из-за строгих норм природоохранного законодательства. Он обещал проблему решить.
Тогда, два года назад, речь шла о том, что расширение границ водоохранной зоны Байкала фактически парализовало жизнь на Ольхоне. В итоге решено было водоохранную зону все-таки "урезать". Теперь такие же проблемы людям создает установление новых границ Прибайкальского национального парка.
– Диалога с властями Иркутской области у нас так и не получилось, – говорит сотрудница хужирской администрации (имя она просила не упоминать). – Но митинги, которые мы проводили, считаю, не были напрасными: процесс включения новых населенных пунктов Ольхона в нацпарк пока приостановлен. Да, и я сама, и другие специалисты администрации – мы тоже участвовали в акциях протеста. Мы люди и мы здесь живём. И понимаем, что попасть в границы нацпарка легко, а проблем потом не оберешься. А выйти оттуда уже практически невозможно.
В июне власти Иркутской области обратились в Минприроды РФ с просьбой еще раз пересмотреть границы парка, хотя бы потому, что "социальная напряженность накаляется с каждым днем, жители готовы выйти на улицы и отстаивать свои права в протестных акциях", говорится в письме за подписью иркутского губернатора Сергея Левченко.
