В национальном удэгейском селе Красный Яр (Приморский край) уже несколько лет продолжается конфликт между коренными жителями и руководством созданного в 2015 году национального парка "Бикин". Даже местный праздник, посвященный началу охотничьего сезона, превратился в несанкционированный митинг, на котором таежные охотники вступили в дерзкий спор с губернатором края и членами правительства России. Но слушать лесных смутьянов чиновники не захотели. Они считают, что им лучше знать, как обустраивать жизнь удэгейцев, и не интересуются мнением последних.
Во всем мире осталось всего полторы тысячи человек из народа удэгэ. Большая их часть пытается сохранять свои традиции, живет охотой, рыбалкой и сбором дикоросов. Население Красного Яра, удэгейской "столицы" Приморья, насчитывает около 600 человек.
Единственная дорога в село – это серьезное испытание для любого водителя. 80 километров по грунтовке нам удается преодолеть за пять часов. Около 6 утра мы въезжаем в Красный Яр и видим, что в центре села кипит работа. Но это не обычные деревенские хлопоты по хозяйству.
– Вот еще кусты, держите! – командует один из участников странного утреннего действа, выгружая на мерзлую землю пакеты с подстриженными кустами. Этим утром в Красный Яр должен прибыть сам губернатор Приморья со свитой. Поэтому, для достойной встречи высоких гостей, в деревне происходит экстренное озеленение.
Целая команда людей, некоторые из которых одеты в форму сотрудников национального парка "Бикин", копает лунки. Другие сотрудники торопливо засовывают в эти лунки кусты. Несколько человек таскают из леса охапки осенних листьев, которыми маскируют свежие насаждения. Забегая вперед, надо сказать, что озеленители, к сожалению, так волновались, что забыли полить посаженные ими растения. Кусты этого не перенесли и к концу праздника завяли.
Сегодня исторический день – в присутствии делегации федеральных чиновников, энергетиков из Красноярска, команды губернатора и журналистов чуть ли не всех приморских СМИ, состоится открытие новой ЛЭП, по которой в Красный Яр придет централизованное электричество.
Торжественное подключение к розетке было запланировано на 10 часов утра. Ровно к назначенному времени из школы строем вывели учеников, нарядные женщины в одинаковых костюмах встали в первом ряду и замерли в ожидании. Однако произошла накладка – джипы с чиновниками забуксовали на грунтовке и въехали в село с опозданием на полчаса.
После того как энергетикам были вручены благодарственные грамоты, гости отправились осматривать новые социальные объекты, построенные в селе: пекарню, дом быта, здание администрации, участковый пункт полиции и ФАП. В конце этой экскурсии губернатор Приморья Олег Кожемяко снял ткань с памятника Дерсу Узала – знаменитого таежного следопыта, прославленного писателем Арсеньевым и кинорежиссером Куросавой.
– Он даже не удэгеец, а гольд, он с юга! – раздался в толпе возмущенный голос с легким акцентом. Это была Мари Петит, "местная француженка", как она сама себя называет.
Мари поселилась в Красном Яре в 2009 году. Со своим французским другом по имени Кристоф она совершала кругосветное путешествие на велосипедах. Но так получилось, что Кристофу пришлось заканчивать кругосветку одному. Мари встретила свою любовь – удэгейца Костю и настоящее счастье – свободные таежные просторы. Они вместе построили дом в тайге, Костя учил Мари охотиться и рыбачить, она родила ему двух мальчиков, их совместное счастье продолжалось шесть лет, но оборвалось, когда Костю зарезал в пьяной драке родственник из Красного Яра.
– Костя жил отдельно от нас, – рассказывает Маргарита Ивановна, свекровь Мари. – Он как-то даже не приводил ее знакомиться. Но перед отъездом за какими-то документами она сама пришла ко мне – решила, наверное, посмотреть, какая я!
– Но вы же сами мне не доверяли сначала! Все спрашивали: чем я занимаюсь, как зарабатываю! – отвечает Мари, привычная к таким семейным перепалкам.
– А вообще, она мне сразу понравилась. Я начитана, все о жизни из книжек знаю. А она в стольких местах побывала, что, кажется, и без книжек понимает в жизни больше меня! – улыбается Маргарита Ивановна.
После знакомства со свекровью Мари вместе с мужем некоторое время жили в Красном Яре, а затем перебрались в село Улунга в 200 километрах вверх по реке Бикин.
– В Улунге сейчас живет человек 10, – рассказывает Мари. – Две семьи с детьми и один холостяк. Вот и я с сыновьями скоро туда поеду, недели три поживем там. И Маргарита Ивановна с нами в этот раз поплывет – в первый раз увидит наш дом.
До Улунги иначе, как на лодке, не добраться. Но трудности таежной жизни никогда не пугали Мари. Ещё в юности она своими руками построила монгольскую юрту в лесах родной Бретани, на западе Франции. А в 2015 году после того, как погиб её муж, она с детьми провела целую зиму в дальневосточной тайге.
– Конечно, когда бесконечно стираешь на руках – младшему тогда было всего 10 месяцев, порой бывает, что и взвоешь от тоски. А потом выйдешь из хаты. А вокруг тайга, лес, снег. И так заряжает это, понимаешь сразу, что все не зря, – объясняет Мари.
Как раз в 2015 году началось создание национального парка "Бикин", которое застала и Мари. По ее словам, с появлением парка дела в селе пошли хуже.
– Все вокруг стало, как какой-то фольклор, людей буквально продавали в рабство национальному парку за копейки – изображать "настоящих удэгейцев". А тем, кто хочет по-настоящему охотиться и свободно жить в тайге, – тем жизни не дают. И человеческие отношения, и отношения с природой – все испортилось. Деревня разделилась пополам: даже родные люди не общаются друг с другом – одни за нацпарк, другие – против. На сотрудников постоянно оказывают давление психологическое, и те, кто работает в парке, согласились молчать об этом беспределе. Вот и строят теперь здесь все, что хотят. Недавно показывали нам баннер такой, красивый, с будущим планом Красного Яра. Дома на нем – новые. А где, интересно, старые дома, в которых сейчас люди живут? Почему мнение местных жителей вообще не учитывается?
– А вы вообще кто, девушка? Часто здесь бываете? Готовы вкладывать что-то в село? – губернатор Олег Кожемяко обратил внимание на эмоциональную француженку.
– Конечно, я здесь бываю! Я тут родила своих детей – вот настоящий, живой вклад, – парирует Мари. – Я вижу, что много средств вложено. Но ведь это инвестиции в большой бизнес, простому таежному человеку это ничего не дает. А я бы хотела, чтобы вы услышали простых людей!
Тут же в группе чиновников раздался возмущенный гул: "Как не для людей, а для кого это все: больница, пекарня!"
– Еще когда парк создавался, здесь были определенные силы, которые заинтересованы в том, чтобы парка не было. И вы как раз выразителем тех сил и являетесь. Они хотят, чтобы вы оставались убогими и сирыми, чтобы подчинялись им. Поэтому давайте закончим этот разговор! – резко отвечает зампред правительства России Константин Чуйченко.
Но избежать разговора о наболевших проблемах не удается.
– У меня вопрос: восьмерым жителям деревни отказали в дровах в этом году! Пришли, составили акты о "непроживании" – когда у меня отец недалеко, в Лучегорск, выезжал. И все, дрова мы брать не можем, – обратился к представителям властей житель Красного Яра. – Мы и в прокуратуру обращались, и везде, но нам все отказывают.
– А почему половине жителей отказали в охотничьих билетах? Сейчас сезон начался, а половина удэгейцев не может на охоту выйти! Как это понимать?
Прекратите подрывную деятельность!
– А как выбирали совет коренных народов? Почему в нем только сотрудники нацпарка? Почему нельзя переизбрать совет из удэгейцев, которые как будто имеют право вести здесь традиционный образ жизни? Мы с появлением нацпарка не ощутили никаких благ, а только давление, – продолжает общее недовольство жительница села Светлана. – Когда мой брат погиб в тайге, руководство парка не приняло никаких мер по его спасению. А теперь я оказываюсь виновата, а на все мои обращения я получаю сплошь отписки!
– Прекратите подрывную деятельность! – повышает голос Константин Чуйченко. – Я помню все ваши выступления еще два года назад. Мой вам совет – не продолжайте, лучше стройтесь под знаменем нацпарка. Это благо для всех людей и перспектива для села.
Таким образом, на протяжении целого часа, в перерывах между "обещаем разобраться" и "передайте документы" Константин Чуйченко снова и снова напоминал о существовании неких сил, которым очень не нравится появление нацпарка.
– Кому-то очень не нравится создание парка, особенно сейчас, когда ясно: парку – быть, село развивается, жизнь меняется. Передайте там – власть пришла в тайгу, и как раньше больше не будет, время таежных воротил закончилось. Вы говорите, что ничего не получили. А новая амбулатория, прекрасные объекты? Скоро и теплый туалет в школе сделаем, будет кооператив по приему дикоросов!
– Удэгейцы все равно потеряли больше, чем получили, – возражает Мари. – Вы их лишаете возможности вести традиционный образ жизни.
В спор вступила врач Людмила Пассар, которая вернулась в родное село из Хабаровска, специально чтобы работать в новом ФАПе.
– Ну, в каком селе можно увидеть еще такую динамику. Я знаю, как живут в Хабаровском крае коренные жители. Все завидуют нам белой завистью. Понятное дело, везде можно найти недостатки. Тот, кто любит скандалить, наверное. Думаю, нужно принимать все таким, какое есть.
Между тем упомянутые, но не названные "силы" – это, скорее всего, представители территориальной общины КМНС (коренных малочисленных народов Севера) "Тигр", которые объединили вокруг себя всех недовольных.
– Местные жители нескольких сел знали по опыту соседних районов, в которые пришли нацпарки, что все обещания звучат красиво, но не выполняются, – рассказывает один из членов общины, пожелавший остаться анонимным. – И в реальности условий для сохранения традиционного уклада нашей жизни не будет. После того как обычных удэгейцев "кинули" и они стали сплачиваться вокруг нашей общины, руководство нацпарка начало строить нам еще больше препон в нашей обычной жизни.
Когда нескольким членам общины не удалось запастись на зиму мясом и рыбой из-за запрета вести хозяйственную деятельность на территории нацпарка, представители общины обратились в суд.
Суд удовлетворил иск общины: парк "Бикин" не должен препятствовать пользованию смежным лесным участком и обязан пускать на свою территорию представителей общины хоть пешком, хоть на снегоходах и лодках. Но проблем меньше не стало.
– Решение суда есть, но на практике препон меньше не стало. В прошлом году мы предлагали руководству нацпарка создать совместную рабочую группу, чтобы решать все наши спорные вопросы вместе. Но руководство "Бикина" по разным предлогам просто отказывается с нами работать, – рассказывает член общины "Тигр". – Все уже, по сути, смирились – ну никто же не отменит указ президента о создании парка. Но нужно решать все проблемы вместе с коренным населением. А сейчас кажется, как и сказала Мари, что цель всего этого – создание и развитие тут большого туристического кластера. А до самих наших деревень дела никому нет, удэгейцы эти как будто всем только мешают со своими проблемами, нуждами, отношением к лесу, охоте. Однажды услышал мнение, мол, какая разница, кто удэгеец – надо будет, привезем сюда узбеков, нарядим их в традиционные костюмы и все. Иностранному туристу ведь что узбекский, что удэгейский язык. Или удэгейцам останется только одно – бусы на обочине продавать да танцевать.
Тут получается, что несколько кланов. Кто с парком, тот как сыр в масле
– Тут получается, что несколько кланов. Кто с парком, тот как сыр в масле. На туристах зарабатывает, спокойно рыбачит и ходит на охоту. А такие, кто против парка, критикует его – те остались ни с чем. Разрешения на хозяйственную деятельность, охоту на нашей родной территории не дают, вечно палки в колеса ставят, – говорит местный житель и при этом тоже просит не называть его имя.
– А чего вы боитесь, почему имя не называете?
– Да, мало ли что с нами тут можно сделать, и никто не узнает даже, никому до нас дела нет.
После бурной встречи с жителями села представители власти поспешили уехать, и на праздничный концерт не остались. Вертолет с начальством пролетел над селом, заглушая звуки шаманского бубна, и исчез в небе.
– Скорее бы в тайгу! – вздыхает Мари. – Мне нравится этот образ жизни, я его сама выбрала. Для меня здесь много ценностей, гораздо больших, чем в цивилизации. Я думаю, что те, кто будут придерживаться этого образа, тем будет легче. А цивилизация – она просто хищница и скоро не сможет себя поддерживать.
На родине Мари, в Бретани, такая экологическая философия – обычное дело. Деревня Тремаргат, в которой сейчас живет Мари с сыновьями, прославилась на всю Францию во время президентских выборов 2012 года, как единственный в стране избирательный округ, где кандидат от партии зеленых "Экология Европа", получила большинство голосов. В сердце Бретани, в дремучих кельтских лесах, одна за другой возникают общины "сёрвайверов" (от английского survive – выживать). Эти люди считают, что современная цивилизация и общество потребления обречены, причем в скором будущем. Они не потребляют российский газ, отапливая свои дома дровами, экономят воду, используя так называемые "сухие туалеты", разводят на своих огородах овощи и фрукты, избегают супермаркетов, отовариваясь на фермерских рынках. Блага цивилизации, которыми козыряли перед жителями Красного Яра ненадолго заехавшие туда чиновники, для Мари имеют малую ценность по сравнению с возможностью жить в тайге, среди нетронутой пока природы.
– К сожалению, реальность такова, что одной, без мужчины, с двумя детьми на руках здесь не прожить, – говорит она. – Но после истории с Костей я не хочу больше повторять этот опыт. Теперь мы живем в Тремаргате и каждый год приезжаем сюда, на Дальний Восток, на месяц-два. Мне кажется, что для моих детей очень важно не забывать свою родину. Да и сами они скучают по тайге, по удэгейским родственникам.
Мальчишки, Савелий и Милан, разговаривают между собой по-французски и всё время вьются вокруг матери. Но как только начинает звучать бубен, и на сцену выходят их сверстники в национальных костюмах, дети мгновенно затихают и с интересом слушают объяснения Мари о назначении гарпуна, рыбацких сетей, о шамане, его бубне и лесных духах, которых он призывает.
