Трансплантолог Михаил Каабак на этой неделе должен возобновить операции на базе Национального центра здоровья детей в Москве. Этого специалиста считают единственным в России, кто успешно проводит пересадку органов детям с весом менее 10 кг. В ноябре его уволили из-за того, что он при трансплантации применяет не одобренный российским Минздравом препарат.
За время, пока врач не проводил операции, умерла одна из его пациенток – годовалая Настя Орлова. Более полумиллиона человек подписали петицию в поддержку Каабака, после чего врача восстановили на работе. Прежде всего в защиту специалиста объединились матери, ожидающие трансплантации органов для своих малышей.
"Печально, что столько детей зависят от одного врача"
Здесь, в России, нам бы по-любому никто ничем не помог. За границей это развито, у нас – нет
У Дарьи Кузнецовой из Южно-Сахалинска близнецы: 11-месячный Рома сейчас находится с отцом в Москве, его брат Виталя лежит в отделении реанимации на Сахалине. Обоим мальчикам нужна пересадка почки из-за врожденной почечной недостаточности. Сергей и Дарья планировали стать донорами и отдать сыновьям по одной почке. Сергей с Ромой уехали в конце октября, а в ноябре Дарья собиралась вести в столицу Виталия. Однако у ребенка начались проблемы с сердцем, поэтому Кузнецовым пришлось временно остаться на Сахалине. Вскоре женщина узнала, что Михаил Каабак и Надежда Бабенко, которые должны были делать операцию по пересадке, уволены из Национального центра здоровья детей (НЦЗД).
– Что я тогда подумала? Сначала была паника, ведь они уникальные специалисты. В первую очередь возникли мысли, а что делать дальше? Была мысль забирать документы и сразу за границу ехать. Потому что здесь, в России, нам бы по-любому никто ничем не помог. За границей это развито, у нас – нет. Мы узнали, что в Германии есть специальная клиника, где специализируются как раз на маленьких детях, – говорит Дарья.
Сергей Кузнецов на тот момент находился в Москве. 11-месячного сына Рому положили в Российскую детскую клиническую больницу (РДКБ) для проведения гемодиализа. В больнице Сергею сказали, что Роману нужно набрать вес с 6 до 10 кг. В противном случае врачи отказывались делать операцию. Родители опасались, что у ребенка попросту нет столько времени.
Дарья связалась с другими матерями, дети которых также ожидали операций у Михаила Каабака, стала писать в местные СМИ. Матери обратились к юристам, которые помогли оформить документы в "Национальный медицинский исследовательский центр трансплантологии и искусственных органов имени академика В.И. Шумакова" в Москве. Когда возник общественный резонанс, Дарье сказали, что в этом учреждении также проводят операции по пересадке органов детям независимо от веса.
– Мы неожиданно узнали тогда, в центре имени Шумакова тоже делают такие операции, но только с помощью другого протокола, нежели Каабак. Мы не знали, какая у них там статистика выживаемости, поэтому на такой риск идти не хотели. То, что делает Каабак, во многих странах мира одобрено, и это работает.
Как и Дарья, многие матери связывают жизнь и здоровье своих детей исключительно с именем Михаила Каабака. Когда его уволили, без наблюдения временно остались около 300 маленьких пациентов.
– Я думаю, что это, конечно же, ненормально, когда столько детей и родителей зависят от одного врача. Это очень печально. У нас трансплантация находится на очень низком уровне, если сравнивать с заграницей. Америка, Израиль, Германия… У нас все отстает. Специалистов не хватает, видимо, никто их не учит. У Михаила Михайловича есть команда, но они специализируются на более взрослых детях, – говорит Дарья.
Сейчас Кузнецовы планируют, что сыновей переведут в Детскую городскую больницу имени Святого Владимира в Москве. Там детям проведут сеансы гемодиализа, а операция у Михаила Каабака запланирована на январь.
"Это проблема профессионального сообщества"
Трансплантологи Михаил Каабак и Надежда Бабенко совмещали работу в Российском научном центре хирургии (РНЦХ) имени академика Петровского для взрослых и Национальном медицинском исследовательском центре здоровья детей (НЦЗД). Осенью 2019 года они должны были перейти на постоянную работу в НЦЗД, однако вместо этого профильное отделение подверглось реорганизации, в ходе которой специалисты остались без работы.
– Меня уволили из-за того, что Министерство здравоохранения и главный трансплантолог не одобряли схему применения алемтузумаба (вещество, применяемое для подавления иммунитета – в частности, при трансплантации органов. – Прим. С.Р.). Был допущен ряд ошибочных утверждений о том, что алемтузумаба – запрещен, о том, что он не используется. Потребовалось время, чтобы разобраться во всем этом и выяснить правду. Я называю это "нелепостью", другую характеристику придумать трудно для произошедших событий, – говорит Михаил Каабак.
Метод Каабака заключается в использовании схемы имунносупрессии, когда при помощи специальных препаратов искусственно понижают иммунитет в организме реципиента для профилактики отторжения органов, пересаженных от донора. В качестве вещества применяют алемтузумаб, который официально не одобрен российским Минздравом для использования при трансплантации. Такая схема позволяет пересаживать органы самым маленьким пациентам, чей вес не достиг 9–10 кг. Процент выживаемости в рамках такого метода за последние 5 лет составил 97%.
– Этот протокол в России имеет точно такие же перспективы, как и во всем мире. Он будет использоваться теми людьми, которые хотят его использовать. Но он требует более тщательного наблюдения за пациентами. Например, для центров, которые делают несколько сотен трансплантаций в год, он вряд ли подходит, потому что там настолько тщательное наблюдение за пациентами вряд ли может быть установлено. Эти центры передают пациентов сторонним организациям для наблюдения вскоре после операции. У нас другая экономическая модель. Мы проводим наблюдение самостоятельно, – объясняет Михаил Каабак.
По словам Каабака, многие действительно считают его единственным специалистом в России, который проводит операции для самых маленьких детей. При этом доктор отмечает, что у него есть последователи, которые готовы применять протокол с использованием алемтузубама. Кроме того, в других учреждениях также проводят подобные операции с применением иных методов, однако данных о выживаемости пациентов после таких операций нет.
– У меня есть около десяти учеников, которые понимают перспективы этой схемы. И готовы использовать ее самостоятельно. До сегодняшнего дня я был единственным, кто это применяет. Возможно, что завтра таких людей станет больше. Смотрите. Детей, которым нужна трансплантация почки в столь нежном возрасте, до достижения веса 10 кг, очень немного во всем мире. Очень немного. Поэтому в том, что существует единственный центр, где таких детей оперируют, нет ничего страшного. Но я хочу в то же время вам сказать, что Минздрав и институт имени Шумакова распространяют информацию, что в других центрах также выполняют такие трансплантации. Поэтому возможно, что люди, которые называют меня единственным, не совсем правы. Другое дело, что нет сведений о выживаемости пациентов, которых оперируют в других центрах. И это людей очень беспокоит. Но чтобы понять, насколько ситуация страшная, надо, повторюсь, знать данные о выживаемости в других центрах. Ведь оперировать пациента и оперировать так, чтобы он выжил, – это две большие разницы. Мы будем над этим работать, и я надеюсь, что в ближайшее время мы эти данные сможем получить. Это проблема, даже не проблема, а работа профессионального сообщества. Сообщество должно обеспечить доступность этой информации. Это работа не Минздрава, не журналистов, не матерей больных детей, а именно профессионального сообщества.
Если бы не реорганизация отделения, то девочка, скорее всего, осталась бы в больнице. И не была бы выписана домой. Осталась бы она жива? Мы этого не знаем
Более 500 тысяч человек подписались под петицией с требованием вернуть Михаила Каабака и Надежду Бабенко на работу в НЦЗД. В конце ноября специалистов приняли обратно. Через день после того, как врачей восстановили, умерла годовалая Настя Орлова – пациентка Михаила Каабака, которая лежала в НЦЗД с февраля 2019 года. Она ожидала операции с октября по декабрь, но после того, как врачей уволили, а отделение реорганизовали, девочку выписали и отправили домой в Волгоград. Официальная причина смерти Насти – пневмония.
– Смерть Насти Орловой оказала огромное эмоциональное влияние на общество, – говорит Каабак. – Связана ли ее смерть и мое увольнение? Если бы не реорганизация отделения, то девочка, скорее всего, осталась бы в больнице. И не была бы выписана домой. Осталась бы она жива? Мы этого не знаем. Она могла бы в больнице умереть. Насколько ее поездка домой повлияла на смерть, мы бы могли судить, если бы точно знали механизм смерти. Мы его пока не знаем. Потому что у нас нет результатов вскрытия, мы даже не знаем, было ли вскрытие. Мы точно не знаем, от чего ребенок умер. Ну вот, представьте себе, что она попала под машину. Есть связь ее смерти с тем, что она выписалась из больницы? Какая-то непрямая есть. Была бы в больнице, не попала бы. И если это пневмония, то была бы в больнице, не заболела бы пневмонией. Поэтому какая-то связь есть. Но какая она, прямая или нет, я не могу вам сказать. Как я переживал ее смерть? Я всегда тяжело переживаю смерть своих пациентов...
Михаил Каабак и Надежда Бабенко планируют возобновить трансплантации на текущей неделе. За год они собираются провести около 40 операций.
P.S. Когда этот материал уже был опубликован, стало известно, что 3 декабря 11-месячного Виталия Кузнецова отправили самолетом в Москву. Ребенка сопровождают мама и два врача-реаниматолога. Проезд оплатил минздрав.
