23 июля в Новосибирском государственном краеведческом музее открылась выставка "Живы и веселы". Она рассказывает о том, как с 1942 по 1946 годы в Новосибирске работал Белорусский государственный еврейский театр (БелГОСЕТ), оказавшийся в Сибири после начала войны. Годы эвакуации стали самыми яркими в его истории. Вопреки ожиданиям, новосибирцы сумели услышать, понять и полюбить театр, говоривший на идиш.
Память об этих событиях оказалась стерта настолько основательно, что даже музейный работник и уроженец Новосибирска Артем Готлиб узнал о них лишь случайно.
– Несколько лет назад в Москве нас с коллегами пригласили на вечер в музее синагоги на Большой Бронной. Там я увидел запись интервью, которое директор музея Светлана Богданова брала у выдающегося композитора Оскара Фельцмана. Он рассказывал, что во время эвакуации работал в Новосибирске, в БелГОСЕТе. Для меня это стало открытием. Я никогда не слышал ни о каком еврейском театре в моем родном городе. А потом выяснилось, как в том анекдоте, что просто не спрашивал. Оказалось, что моя бабушка, Ада Моисеевна, была на спектакле "Сиротка Хася", поставленным БелГОСЕТом. Мой прадед был знаком с режиссером театра Виктором Головчинером, он бывал у нас дома. События, которые произошли на памяти наших бабушек и дедушек, стерлись из памяти, и ничего не осталось. А с того времени прошло всего каких-то 70-80 лет. Собственно, в этом и заключается миссия краеведческого музея – изучать и популяризировать историю места, открывать ее забытые страницы, рассказывать о судьбах людей, живших здесь. И мы решили попробовать найти материалы и рассказать об истории театра в эвакуации. Мы подали заявку на первый конкурс музейно-выставочных проектов Российского еврейского конгресса и одержали в нем победу, что позволило нам приступить к планомерной работе. Вначале не было уверенности, что вообще удастся что-то найти, кроме официальных документов и газетных заметок. Но через некоторое время поиски привели нас к знакомству с белорусским историком Инной Герасимовой. Пообщавшись с Инной Павловной, мы поняли, что выставка получится.
– С тех пор, как мне позвонили из Новосибирска, прошло года полтора. Но я до сих пор не могу прийти в себя. Мне было сложно поверить, что выставка, посвященная БелГОСЕТу в Сибири, действительно состоится. Даже сейчас, когда она открылась, это кажется чудом, – признается Инна Герасимова, историк, искусствовед, доктор исторических наук, создатель Музея истории и культуры евреев Беларуси.
Инна Герасимова стала научным руководителем выставки "Живы и веселы". Чтобы проект состоялся, пришлось провести масштабные исследования в архивах и музейных собраниях Москвы, Минска, Вильнюса, в частных собраниях по всему миру.
– Для нас это была большая краеведческая работа, потому что в новосибирских архивах почти не сохранилось никаких сведений ни о самом БелГОСЕТе, ни о людях, которые в нем работали. А ведь это были знаменитые художники, композиторы… Это наследие утеряно, поэтому основную часть материалов мы получали из архивов, которые находятся в Беларуси, в Прибалтике, из личного архива Инны Павловны. Мы по крупицам собрали разрозненные факты о БелГОСЕТе и смогли представить подлинные документы, фотографии, личные вещи, а в мультимедийном комплексе – воспоминания очевидцев и музыку к спектаклям. Собрав все воедино, мы постарались показать цельную картину работы театра в Новосибирске.
Обезглавленный театр
История БелГОСЕТа началась в 1921 году, когда актер и постановщик Михаил Рафальский собрал группу молодежи из городов и местечек Белоруссии.
– Будущим актерам было по 15-16 лет. В Белоруссии тогда не было учебных заведений, где они могли бы освоить актерское мастерство. Поэтому в Москве была создана еврейская секция при Белорусской драматической студии. Через четыре года, успешно окончив обучение, все студенты вернулись в Минск и составили основу труппы Государственного еврейского театра БССР – БелГОСЕТа, как его стали называть. Директором и художественным руководителем стал Рафальский. 21 октября 1926 года театр открылся премьерой спектакля "На покаянной цепи" по драме классика литературы на идиш Ицхока Переца, – рассказывает Инна Герасимова.
К 1937 году в репертуаре БелГОСЕТа было уже 26 спектаклей, большинство – по пьесам еврейских драматургов. Но начавшаяся волна сталинских репрессий дошла до Белоруссии, и театр лишился своего основателя и первого руководителя.
– Михаил Рафальский был арестован 9 августа 1937 года. Его не спасли ни звание народного артиста Белоруссии, ни то, что он был членом ЦИК республики. Рафальскому предъявили обвинение в том, что он польский шпион. Директор и несколько актеров театра также были обвинены в шпионаже в пользу Польши. Рафальского приговорили к высшей мере наказания и расстреляли 7 декабря 1937 года, – продолжает рассказ Инна Герасимова. – Создатель БелГОСЕТа был реабилитирован посмертно.
В 1938 году главным режиссером был назначен Виктор Головчинер – один из тех, кого Рафальский пригласил учиться в Москву 17 лет назад. Под его руководством театр сумел сохранить лучшие традиции и к 1941 году с огромным успехом гастролировал по Белоруссии.
Катастрофа, которая почти случилась
Война настигла БелГОСЕТ в Витебске.
– До завершения гастролей оставалась несколько дней. Реквизит, декорации, сценические костюмы – все это уже отправили в Гомель, куда вскоре должен был направиться театр. Многие сотрудники тоже уехали, чтобы подготовить первые спектакли. 22 июня 1941 года все эти планы рухнули, – говорит Инна Герасимова.
По трагической случайности никого из руководителей театра в Витебске не оказалось. Головчинер был в Одессе, его заместитель Шимшелевич – в командировке. Актеры не знали, что им делать, поэтому отправили телеграмму в Минск, в Управление по делам искусств. В ответ получили указание: оставаться на месте и ждать дальнейших распоряжений. Их не последовало.
– Огромное счастье, что на летние гастроли актерские семьи взяли с собой детей, – рассказывает Инна Герасимова. – Но у многих родные и близкие остались в Минске. Они решили вернуться за ними и уже не смогли выбраться. Ведь Белоруссию захватывали быстро. Но главное, власти скрывали истинное положение вещей. Они говорили, что наши войска уже возле Варшавы, потому волноваться не о чем, нужно спокойно продолжать ходить на работу. Поэтому в Минске осталось так много евреев. Их не предупредили, что нужно бежать. А через три дня все было кончено. В ночь с 24 на 25 июня все правительство втайне выехало из Минска в Могилев. Утром люди встали – нет никого, даже милиции. И только тогда решили бежать, но было уже поздно.
Сто тысяч евреев погибли в одном только в минском гетто. Среди них многие актеры, которые примчались из Витебска, чтобы забрать родных. Выжили лишь те, кто оставался в Витебске. 28 июня местные власти все же решили эвакуировать театр и выделили железнодорожный вагон. Как люди стояли на перроне – без вещей, без чемоданов – так их и отправили. Не удалось взять с собой даже партитуры или эскизы декорации, вообще ничего.
4 июля театр приехал в Шахуньский район Горьковской области. Там труппу приняли, разместили. Но крыша над головой – это еще не все. Нужно было как-то жить и зарабатывать. Актеры пытались давать концерты на русском языке, однако случайных заработков едва хватало на еду. Часть мужчин призвали в армию. Некоторые начали перебираться к родственникам, чтобы вместе пережить трудные времена. Театр оказался на грани распада. А потом из Белоруссии пришел приказ о расформировании БелГОСЕТАа. Казалось, что точка в истории театра уже поставлена.
– Основу труппы составляли люди, которые в 1921 году начинали еще с Рафальским. Они не могли допустить, чтобы театр погиб, – рассказывает Инна Герасимова. – И тут они узнали, что в Новосибирске первым секретарем обкома ВКП(б) стал Михаил Кулагин. Он раньше работал в ЦК Белоруссии, жил в Минске и хорошо знал БелГОСЕТ, ходил на его спектакли. А секретарем у него была Мера Рубинская, еврейка из Минска. И тогда ведущие актеры труппы решили использовать этот шанс. Они сумели дозвониться до Рубинской и рассказать, в каком положении оказались. Секретарь организовала встречу с Кулагиным, и этот человек в самом буквальном смысле спас театр, согласившись его принять.
В октябре 1941 года театр оказался в Новосибирске, где получил разрешение работать на площадях ТЮЗа в Доме Ленина.
"Играли так, что я поняла всё"
Инна Герасимова признается: когда она, по крупицам восстанавливая забытую историю БелГОСЕТа, выяснила, что в годы войны театр оказался в Новосибирске, то пришла в отчаяние.
– Я решила: все, это конец. Кому в сибирском городе, куда были эвакуированы великие театры со всей страны, нужен наш маленький театр, да еще и игравший спектакли на идиш? В таком окружении он обязан был сгинуть. А оказалось, что я глубоко ошибаюсь. БелГОСЕТ не просто выжил, а стал невероятно популярен. Он был ведущим в то время.
Театру пришлось все создавать заново: реквизит, костюмы, декорации – все осталось в Белоруссии.
– Даже нотных партитур для оркестра не было, а ведь все спектакли в репертуаре были музыкальными. Тогда главный дирижер театра Соломон Эммерман по памяти восстановил партитуры. И актеры, и все члены их семей с утра до ночи шили костюмы, участвовали в создании декораций и бутафории. Руководство вновь взял в руки Головчинер, которому удалось приехать в Новосибирск. Всего за год театр сумел восстановить свой репертуар и начал работу над новыми постановками.
29 марта 1942 года БелГОСЕТ вновь открылся спектаклем по пьесе еврейского поэта и драматурга Самуила Галкина "Бар-Кохба". Сюжет пьесы строился вокруг борьбы еврейского народа с поработителями-римлянами в 131—135 гг. н. э., но тема оказалась актуальна и спустя две тысячи лет. Первый спектакль публика приняла очень тепло.
– Однажды мне довелось познакомиться с двумя женщинами, которые были эвакуированы в Новосибирск из Ленинграда, – вспоминает Инна Герасимова. – Им тогда было по 16 лет, и они устроились работать в детский сад. В первый же день они спросили коллег, куда лучше пойти вечером. Им посоветовали: "Ходите только в еврейский театр. Мы все ходим туда". Девочки удивились: как же они поймут спектакли на идиш? "Мы тоже не понимаем, – ответили им. – Но когда вы придете, там будут лежать бумажки с переводом на русский язык. Вы все поймете. А главное, там столько музыки, так интересно, что мы все ходим только туда". И эти девочки стали постоянными зрительницами БелГОСЕТа. А закончилась вся история тем, что через несколько лет одна из них вышла замуж за актера театра.
Восторженные отзывы о работе еврейского театра сохранились в многочисленных рецензиях тех лет. Автором одной из них, как выяснилось, был прадед Артема Готлиба – Ойзер Готлиб, который в те годы работал в газете "Советская Сибирь".
– Когда мы только познакомились с Инной Павловной, она сразу сказала: ваша фамилия мне знакома. И нашла машинописный текст, подписанный прадедом – его статью о спектакле "Сиротка Хася", – говорит Артем Готлиб. – Наша семья также была эвакуирована в Новосибирск, дед отсюда уже ушел на фронт. Его родители жили в коммунальной квартире. В своей статье Ойзер Готлиб рассказывает, как после работы поздно вечером приходит домой, а его соседка, русская женщина, как раз возвращается из театра, со спектакля "Сиротка Хася". Она со слезами говорит: "Это спектакль про меня, про мою жизнь. Я не поняла ни слова, но актеры играли так, что все ясно и без перевода". Судя по сохранившимся отзывам зрителей, у БелГОСЕТа были очень сильные в эмоциональном плане спектакли, которые воспринимались публикой через музыку, танец, пластику артистов, их невероятную энергетику.
Чтобы не остаться в долгу
Из всех еврейских театров – а их в довоенные годы в СССР было около восемнадцати – всего два смогли плодотворно работать в годы эвакуации: театр Михоэлса в Узбекистане и белорусский театр в Новосибирске. За годы войны БелГОСЕТ дал около 300 представлений, которые посетили свыше ста тысяч зрителей. Все это было бы невозможно без поддержки местных властей.
– Они так помогали еврейскому театру, что им хоть памятник всем ставь! – восхищается Инна Герасимова. – А ведь в первую очередь нужно было думать о том, как обеспечить работу промышленных предприятий, а не о каких-то театрах. К тому же в Новосибирск было эвакуировано столько знаменитых театров! Но городские власти нашли возможность позаботиться об этом, совсем маленьком, да еще говорившем на незнакомом языке. Ни к одному еврейскому театру в эвакуации не отнеслись с таким вниманием и заботой. Да, конечно, бытовые условия были нелегкими, но тогда всем приходилось непросто. Актеры жили в бараках, по несколько семей в одной комнате, но они получали продовольственные карточки, зарплату. В тяжелейшее время их приняли так хорошо, как могли. И люди выжили. И театр выжил. БелГОСЕТ сохранился только благодаря Новосибирску.
Театру повезло, но и он сделал все возможное, чтобы оправдать это доверие. Артисты БелГОСЕТа давали концерты в госпиталях, на эвакуированных предприятиях, в колхозах, проводили шефскую работу.
– Театр выступал и на фронте, и на передовой. Только за 1943 год фронтовая бригада БелГОСЕТа провела 104 фронтовых концерта. На выставке представлены воспоминания группы артистов театра об их встрече с пилотами эскадрильи "Нормандия-Неман", – рассказывает Артем Готлиб. – Композитор Самуил Полонский создал сводный хор, и артисты театра исполняли песни на трех языках – еврейском, русском и белорусском. Этот хор тоже выезжал на фронт. Кстати, на выставке можно услышать одно из произведений Полонского. В 1942 году он написал для Новосибирской железной дороги Песню Лунинцев, посвященную подвигу железнодорожников, работавших по методу Лунина. Он был, скажем так, Стахановым на железной дороге — чтобы сократить простои, создал технологию ремонта паровозов силами машинистов. Специально для выставки мы записали клип, в котором новосибирский духовой оркестр "54" на фоне "лунинского" паровоза исполняет Песню Лунинцев.
На выставке можно услышать еще одно восстановленное произведение тех лет. В одном из архивов удалось отыскать листки, на которых записал четыре собственных произведения на еврейскую тему Лев Литвинов, режиссер БелГОСЕТа. Он не был профессиональным музыкантом, но хорошо играл на скрипке и был невероятно музыкально одаренным человеком.
– Это совершенно неизвестные ноты, никогда никто их не играл. Современный новосибирский композитор Андрей Молчанов создал по клавиру Литвинова "БелГОСЕТ-сюиту" в переложении для камерного оркестра. Сейчас в связи с пандемией COVID-19 она звучит в видеозаписи. Но мы не теряем надежды, что посетители выставки смогут услышать оркестр вживую, – добавляет Артем Готлиб.
Звездный состав
Изучив все материалы, Инна Герасимова сделала вывод: период работы в Новосибирске стал самым ярким, самым плодотворным и интересным за всю историю БелГОСЕТа.
– И это несмотря на то, что шла война. В театре в этот период работали поистине выдающиеся люди. Так, после ранения вернулся с фронта потрясающий сценограф Александр Константиновский. Он стал главным художником театра, и Головчинер сохранил эскизы его работ.
Артем Готлиб уточняет: "Головчинер был очень опытным театральным менеджером. Сохранился его альбом, где он собирал все о театре: публикации, вывески, даже стенограммы местного радио. Если по радио говорили о каком-то спектакле, то они набирали текст на печатной машинке и вклеивали в альбом".
Константиновскому была задана высокая планка: еще до войны с театром работали такие великие художники, как Александр Тышлер.
– Рафальский фактически открыл Тышлера, и первые сценографические работы будущий лауреат Сталинской премии выполнил именно для БелГОСЕТа, – говорит Инна Герасимова. – А в Новосибирске первым художником театра стал Соломон Гершов, уроженец Витебска, как и Марк Шагал.
В 1932 году Гершова арестовали по обвинению в клевете на Ассоциацию художников революции, приговорили к 3 годам ссылки. Он отбывал срок в Курске и Борисоглебске вместе с обэриутами (писатели и деятели культуры, входившие в т.н. "Объединение реального искусства" в к.20-х – начале 30-х гг.) Даниилом Хармсом и Александром Введенским. В 1941 году добровольцем ушел на фронт и был комиссован по состоянию здоровья. Оказавшись в Новосибирске, Гершов оформил спектакли "Бар-Кохба" и "Заколдованный портной" по Шолом-Алейхему. А в 1948 году, с началом антисемитской компании в СССР, его вновь арестовали, приговорили к 15 годам лагерей, все его работы были уничтожены. Лишь в 1956 году Гершов был реабилитирован и вышел на свободу. Подлинники эскизов художника к спектаклям БелГОСЕТа, сохраненные Головчинером, – одни из немногих сохранившихся произведений этого периода его творчества.
Еврейский театр работал и с русскими актерами и драматургами, оказавшимися в эвакуации в Новосибирске. Так, в 1944 году режиссер Владимир Кожич впервые в истории БелГОСЕТа поставил спектакль из русской классики – по пьесе Островского "Без вины виноватые". С театром сотрудничали и композиторы, работавшие в других коллективах. Например, Оскар Фельцман, который писал для ленинградского Александринского театра. Для БелГОСЕТа он создан музыку к нескольким спектаклям, в том числе к миниатюре "Лэбэдик ун фрэйлех", поставленной Литвиновым в 1943 году. Название этой одноактной постановки, которое переводится как "Живы и веселы", и дало название выставке, посвященной еврейскому театру в эвакуации.
Вернуться, чтобы погибнуть
Сотрудничество БелГОСЕТа с талантливыми русскими сценографами, композиторами, режиссерами, драматургами помогло театру подняться на новый уровень.
"Государственный еврейский театр БССР выходит за рамки национального еврейского театра своим большим масштабом искусства, охватывающим общечеловеческие черты. Поэтому у БелГОСЕТа в Новосибирске так много зрителей (и не только евреев), которые любят этот театр" – такой вывод сделал заслуженный артист РСФСР Дмитрий Дудников. В те годы он служил в Ленинградском ТЮЗе, который так же, как БелГОСЕТ, был эвакуирован в Новосибирск.
– БелГОСЕТу очень повезло, что в эвакуации он оказался в Сибири, которая не была заражена антисемитизмом. История этого театра в Новосибирске – это, прежде всего, уникальная возможность продемонстрировать: отношения между евреями и русскими, между иудеями и христианами могли быть нормальными. Если бы не государственная пропаганда, все могло сложиться иначе, – уверена Инна Герасимова. – История БелГОСЕТа в Новосибирске – это история взаимной любви.
После окончания войны встал вопрос о возвращении театра из эвакуации. Долго обсуждалось, нужно ли возвращаться в Минск – людей, которые говорили бы на идиш, там почти не осталось. За годы войны в Белоруссии погибли около миллиона евреев. Но в 1946 году белорусский театр все же вернулся на родину. Вернулся, чтобы погибнуть.
– В 1948 году в Минске был убит Соломон Михоэлс, председатель Еврейского антифашистского комитета, великий актер, директор и художественный руководитель московского ГОСЕТа. Вскоре последовали аресты еврейских лидеров. Начиналась серьезная антисемитская кампания на государственном уровне. Еврейские театры стали закрывать как рассадники сионизма. И БелГОСЕТ тоже попал в этот молох, – рассказывает Инна Герасимова.
Для начала театр лишили финансирования, перевели на самоокупаемость.
– А на таких условиях не может существовать ни один театр в мире. К концу 1948 года начали сокращать труппу, сотрудников. Актеры пытались сохранить театр, но в марте 1949 года пришел последний приказ. Директор и секретарь были уволены, а все костюмы и материалы было велено передать русскому театру, открывшемуся в помещении еврейского. С этого времени театра на идише в Белоруссии больше не было, – резюмирует Инна Герасимова.
– Это какая-то совершенно невероятная история – Беларусь, евреи, Сибирь и музыкальный театр. Я никогда об этом не слышала и поразилась, когда увидела афишу на музее. Я просто проходила мимо, но пройти не смогла. Я смотрю в эти лица на фотографиях и удивляюсь, сколько энергетики в этих людях, несмотря на холод, войну. Смотрю на эти яркие эскизы к спектаклям и представляю, что вокруг трудности эвакуации, а по вечерам в городе вот такой источник позитива открывается, – делится впечатлениями одна из первых посетительниц выставки Стелла Шугаева.
– Мы привыкли, что Новосибирск военный – это город сплошных эвакуированных заводов, бесконечных трудовых подвигов во имя фронта, а, оказывается, есть и совсем другая сторона медали. То, что великий Оскар Фельцман, оказывается, работал здесь у нас, на Красном проспекте, – это для меня настоящее открытие, – говорит новосибирец Сергей Мальцев.
Чтобы сохранить память о БелГОСЕТе, организаторы выставки в Новосибирске сделали ее максимально мультимедийной и мобильной. Многие материалы, включая аудио- и видеовоспоминания, музыкальные произведения, фото экспонатов, выложены на сайте Новосибирского государственного краеведческого музея в разделе "Проекты".
– Мы сразу ориентировались на передвижной формат. Так, все планшеты изготовлены из специального облегченного пластика, чтобы их было удобно перевозить, – говорит Артем Готлиб. – У нас уже есть заявки на показы в Минске и Москве. Возможно, получится привезти выставку и в Израиль. Нам важно, чтобы проект "Живы и веселы" увидели как можно больше людей по всему миру.
