Реаниматолог городской больницы №10 в Барнауле Юрий Кочетов скончался на фоне коронавирусной инфекции. Врач работал с высокой температурой и одышкой, потому что в случае его ухода на больничный в отделении оставалcя бы один доктор. По словам супруги Кочетова, руководство больницы скрывало от Юрия результаты теста на ковид, чтобы он мог продолжать работу. Из-за ситуации в здравоохранении Алтайского края комментатор телеканала "Матч-ТВ" Михаил Меламед записал обращение к президенту Владимиру Путину с просьбой спасти регион. По словам журналиста, просить помощи больше негде.
"Я говорила ему – уходи, ты болеешь"
– Это был прекрасный человек, очень мудрый… Он спас очень много пациентов, и очень много соболезнований пришло именно от пациентов. Это очень дорогого стоит…
Елена Кочетова последний раз слышала голос мужа 30 октября. Она была в отъезде – навещала больную маму. 2 ноября она не смогла попасть домой, поскольку дверь была закрыта изнутри. Пришлось ломать замок. В квартире обнаружили тело 52-летнего Юрия Кочетова.
– Я сама медсестра, – говорит Елена. – Ему надо было сразу отлежаться хотя бы несколько дней, а не переносить на ногах. Если человек не отлежится, у него могут возникнуть очень серьезные осложнения. Я предполагаю, что у него произошла тромбоэмболия легочной артерии, тромбоз сосудов вследствие ковида, который он перенес на ногах. Он даже позвонить врачам не успел, потому что смерть, вероятно, наступила мгновенно. Я пока не знаю даже точную дату смерти.
По словам Кочетовой, Юрий Николаевич впервые почувствовал недомогание 7 октября. Медики сказали, что это обычный бронхит, и Кочетов продолжил работать. Через три дня он сдал мазок на ковид, но результат в больнице ему оперативно не сообщили, хотя в случае положительного теста руководство медучреждения обязано это сделать. 16 октября Кочетов сам нашел свое имя в реестре ковид-положительных пациентов и на следующий день ушел на самоизоляцию.
– Плохо ему стало числа 11–12-го, – вспоминает Елена. – Появилась уже одышка серьезная. Просто он сидел на диване, разговаривал по телефону со мной и было слышно, как задыхается. Я говорила, что нужно уходить, ехать в госпиталь, там просить или требовать госпитализации. Он продолжал работать через сутки. Придет домой, поспит, на следующие сутки опять на работу. Я говорила: да уходи ты, ты же болеешь, хватит. А он говорит: ну, как я уйду, другой врач же один останется, будет работать вообще без отдыха. А их всего два врача осталось, потому что остальные уже заболели. Каждый медицинский работник сейчас рискует. Мы сейчас бросаемся как на амбразуру.
"С температурой работаю, еще и скотиной обозвали"
Коллега Кочетова медсестра Марина Завьялова ушла на больничный 5 октября, позже у нее диагностировали коронавирус. В октябре они пару раз созванивались с Юрием Николаевичем.
– Хороший врач, работать с ним было комфортно и… надежно. Я ему звонила 16 октября, поздравляла с днем анестезиолога. Когда мы созванивались, он говорит: "Ну вот, и мы все стали болеть". Я говорю, чтобы шел на больничный, а он сказал, что будет ждать результатов теста. Он тогда их еще не знал, видимо. А зачем результаты теста, если у тебя температура? Он ответил: "А работать-то некому". Ну и что, что некому? Это же начальство должно решать. Не умирать же на работе… Накануне мне позвонила Лена и сказала, что Юра умер. И все, больше ничего, потому что у нее уже не было сил говорить. Я не могла поверить, ведь мы две недели только назад общались. Я перезвонила Лене, все узнала. И потом всю ночь не спала… У него даже мысли о смерти не было! Мы 16-го числа разговаривали, у него не было никаких панических настроений, что дескать, он умрет. Да, было плохо, лихорадило, но он говорил: Справимся, прорвемся… Будем работать…"
Завьялова рассказывает, что до смерти Кочетова в отделении работали два врача и одна медсестра. Обычно в реанимации сменяют друг друга около десяти специалистов, но многие в октябре заболели после того, как в отделении появилась пациентка, у которой позже выявили коронавирус. Поскольку женщина находилась в крайне тяжелом состоянии, врачи не могли транспортировать ее в ковидный госпиталь.
– У нас есть защита, костюмы, и вот это все. Но риск заразиться все равно есть, потому что это реанимация – мы привозим пациента, но часто неизвестно, есть у него ковид или нет. Плюс мы же проникаем в рот, в нос пациента, когда трубки подключаем. Поэтому работа очень тяжелая, это не в обычном отделении, где каждый пациент может как-то о себе позаботиться. У нас не так. По телефону у меня с Юрием Николаевичем состоялся разговор, когда он был реально возмущен. Говорит: "Марина, с температурой работаю, еще и скотиной обозвали". Он рассказал, что закрыл реанимацию и сам пошел на вызов. Его начали искать, позвонили из администрации больницы, он услышал в трубке: "Где эта скотина, он должен быть у больного". А он уже на вызове! И поэтому обиделся сильно. Я его постаралась утешить, мол, это не про тебя, может быть. Он говорит: "Да про меня..."
Депутат Государственной думы Александр Тереньтев в интересах Елены Кочетовой обратился в прокуратуру с требованием дать оценку действиям руководства городской больницы №10.
– Я до конца не знаю позицию руководства – не отпускали его или как там было, – говорит Кочетова. – Но он разговаривал с руководством и говорил, что у него температура 39,5, что он может заразить пациентов. Это нужно у руководства спросить, почему они выбрали такую позицию. Они же тоже врачи. А его состояние даже посторонние люди видели: знакомая его увидела, когда он через улицу переходил. "Он весь серый был", – говорит. Насколько я знаю, такое происходит во многих больницах Алтайского края: приказывают не сообщать о результатах теста, чтобы врачи работали. Начинать надо с верхов, как говорится. Я думаю, здесь не один главный врач может быть виноват, в его смерти виновата система. Если бы у каждого сотрудника были четко прописаны обязанности, если бы система была отлажена, то таких нелепых случаев не происходило бы. А так, умер врач в полном расцвете сил. Сколько пациентов он мог бы еще спасти…
В приемной главного врача больницы на звонки корреспондента сайта Сибирь.Реалии не ответили. Редакция обратилась с запросом в Министерство здравоохранения Алтайского края с просьбой прокомментировать ситуацию.
Обращение к Путину – только от безысходности
Широко разошлось в социальных сетях обращение одной из коллег Юрия Кочетова, в котором она рассказала о двойных стандартах по отношению к медикам. "Почему у Попова (глава Минздрава Алтайского край, у которого диагностировали коронавирус. – С.Р.) сопля только выскочила, он побежал на больничный сразу, а Юрий Николаевич до последнего ходил на работу? Почему такое отношение у нашего руководства? Почему Томенко (губернатор Алтайской области. – С.Р.) лежал с ковидом в отдельной палате в краевой больнице, а не в ковидном госпитале? Почему врачи сдыхают на работе?" – спрашивает медицинский работник.
Обращение к президенту России Владимиру Путину записал комментатор спортивного телеканала "Матч-ТВ" Михаил Меламед. Журналист сейчас живет в Москве, но переживает за родной регион, в котором только что побывал.
– Почему именно к президенту? А к кому в нашей стране можно еще обратиться?! У меня не было задачи с кем-то выйти на конфликт. У меня была задача попросить помощи у человека, который может ее дать. У него есть ресурсы и возможности в виде кадров, финансов, медикаментов, а также в виде контроля. Конечно, я согласен, что это ненормально – когда, чтобы решить проблему, приходится обращаться к президенту. Так не должно быть. Это только от безысходности. А как еще быть?! Что делать? В регионе реально сложная ситуация. Я не говорю, что там ничего не делают, но то, что они делают, на 50 шагов позже, чем нужно. Понятно, что в регионе может не хватать средств, но во главе для этого и стоят менеджеры, которые в течение трех месяцев должны были готовиться.
По мнению Меламеда, Алтайский край, как и многие другие регионы Сибири, оказался не готов ко второй волне пандемии.
– Это замечательный вопрос – чем они занимались три месяца? И его надо задать Министерству здравоохранения Алтайского края. Но главное, что в своем обращении я не призываю никого снимать, отправлять в отставку и так далее. Сейчас нужно просто спасать людей, а не разбираться, кто виноват. Не должно быть так, чтобы люди были дома, пока у них легкие не исчезнут, а потом их привозили сразу на ИВЛ. Нужно, чтобы всем, кому это реально необходимо, хватало мест. Чтобы людям продавали антибиотики в аптеке, чтобы врачи не умирали, потому что им тесты не отдают на руки. Я просто хочу, чтобы не было сумасшествия.
Михаил Меламед записал обращение после ряда инцидентов в Алтайском крае: врачи из Бийска отказывались работать с ковидными больными, в подвале одной из больниц скопились трупы, потому что врачи не успевали делать вскрытия. Спортивный комментатор надеется, что федеральные власти обратят внимание на регион, хотя и понимает, что контролировать все из Москвы в сложившейся ситуации сложно.
– Мне хочется верить, что наверху, в Москве, знают про ситуацию в Алтайском крае. Если они про это не знают, то я вообще не знаю, как дальше жить. Но все же у меня есть ощущение, что они не представляют, насколько все плохо. В Москве люди реально не понимают, что происходит сейчас в стране. Они живут в отдельном государстве. А люди в Алтайском крае не верят, что процесс может быть так отлажен, как сейчас в Москве. То есть у нас одна страна, но два разных государства. В Барнауле есть ощущение, что все больны через одного. Либо они сейчас болеют, либо уже переболели, а кто-то уже умер. Поэтому в том числе огромное количество моих друзей болеют, родственники. Все, чем я могу помочь, – это пойти работать санитаром в ковидный госпиталь. Но это вряд ли решит проблему, поэтому я попробовал достучаться до самого верха, чтобы люди наверху помогли региону, который сейчас умирает.
