"Прочитал в газетах, что в Томске образуется автономное управление Сибири под главенством Потанина; порадовался этому известию, так как уверен, что настоящие кондовые сибиряки большевизму не поддадутся и сумеют отстоять от него свою Сибирь". Такую запись сделал барон Будберг в своем "Дневнике белогвардейца" в конце революционного 1917 года.
После Февральской революции в Сибири сбылась мечта патриотов-областников: появилось настоящее самоуправление. Осенью 1917-го в Томске прошел 1-й Областной съезд, избравший Григория Потанина почетным председателем. А в январе 1918-го начала работать Сибирская областная дума.
Враги рабочих и крестьян
Председателем Думы стал эсер и сторонник сибирского федерализма Иван Якушев, уроженец Сургута, революционер, при царе отбывавший ссылку в Иркутске.
Первое заседание Сибирской думы проходило в подполье, так как большевистская администрация Томска объявила депутатов Думы "врагами народной власти рабочих и крестьян", после чего многие депутаты были арестованы.
Только летом 1918 года, после того как восставший чехословацкий корпус сверг власть большевиков, Дума начала работать легально и объявила о создании Временного сибирского правительства в Омске.
Но вскоре вновь обострилась Гражданская война, и уже к концу 1918 года сибирское самоуправление было уничтожено.
К власти пришёл адмирал Колчак, который в конце того же года начал поход на Москву. Первые месяцы наступление Сибирской армии было успешным, на северном направлении дивизия под командованием 28-летнего генерала Пепеляева захватила Пермь и двинулась к Вятке. На юге части под командованием чешского легионера Гайды штурмовали Казань и готовились форсировать Волгу.
Однако уже весной 1919 года военная удача перешла на сторону Красной армии, прорвавшей Восточный фронт в районе Челябинска. Летом и осенью, наступая от Урала, 5-я Красная армия под командованием Тухачевского выжимала всех политических противников советской власти на Дальний Восток.
Зимой 1918–1919 годов во Владивостоке собрался целый ряд сибирских политиков. Оказавшись на самом краю распадающейся России, они стремились сделать максимум возможного для борьбы с большевиками.
Второе сибирское правительство
Ради этого был создан Совет уполномоченных организаций автономной Сибири (СУОАС), председателем которого стал Анатолий Сазонов (1861–1927). Он был политическим ссыльным в Новониколаевске, сотрудничал там с кооперативным движением, а в 1918 году активно участвовал в организации антибольшевистского восстания. Ему было уже 58 лет, он был заметно старше и опытнее остальных членов СУОСА, за что получил прозвище "дед". На будущее Сибири он смотрел как федералист и считал, что после освобождения от большевиков Сибирь станет частью федерализованной Российской республики.
Как только идеи автономной Сибири просочились в эмигрантскую печать, они сразу же подверглись жёсткой критике российских националистов в изгнании. Верные ценностям Белого движения, они считали областников сепаратистами, которые желают разрушения России. Патриотизм националистов исключал идеи федерализма: как была Россия "единой и неделимой" до прихода большевиком, такой же она должна остаться после освобождения!
Тем не менее в истории сибирского областничества были несколько дней (которые не потрясли мир), когда областники находились у власти на Дальнем Востоке. Второе Сибирское правительство недолго существовало в конце октября 1922 года. Сибирь не заметила ни его появления, ни исчезновения. Уже началась паническая эвакуация из Владивостока. К городу подходили советские войска, японская армия не собиралась его защищать. В предотъездной спешке, когда Владивосток ждал уличных боёв с Красной армией, последнее белое правительство уполномочило СУОАС представлять себя, то есть всю антисоветскую Сибирь, в будущем (которое оказалось очень недолгим). Ему были переданы расписки на золото, которое японская армия изъяла из дальневосточных банков и увезла в Японию. Потом эти расписки сыграли недобрую роль в судьбе СУОАСа.
Секретное соглашение с Японией
Якушев благополучно отплыл с семьёй в Европу и обосновался в Праге, где возглавил Общество сибиряков. В деятельности СУОАС участия больше не принимал. Важную роль в дальнейшей судьбе Совета сыграли двое: Валериан Моравский и Мстислав Головачёв.
Валериан Иванович Моравский был столичным журналистом, сотрудником самой либеральной российской газеты "Речь". По замечанию самого Моравского, тогда он "поддерживал близкие отношения с Сибирью, куда ездил с исследованиями по различным причинам, и всё время оставался членом Общества изучения и развития Сибири".
В 1917 году Моравский служил в Министерстве продовольствия, был временно арестован ЧК вместе с другими сотрудниками министерства. Освободившись, уехал подальше от столицы – в Сибирь. В ноябре он появился в Томске и сразу включился в местные политические расклады. Уже в декабре 1917 года Моравский вошёл в руководство Временного сибирского областного совета, который готовил учредительный съезд Сибирской областной думы. Вскоре Гражданская война отрезала Моравского от западной части страны, и в Петроград он больше никогда не вернулся. Он стал влиятельным лицом в сибирской политике – вошёл в состав Временного правительства, сначала управляющим делами, а затем министром.
Его сын Никита Моравский, атташе по культуре в посольстве США в Москве в 1960-х, профессор русской истории в Вашингтонском университете, написал книгу о своем отце и его участии в работе Сибирского правительства.
Мстислав Петрович Головачёв (1891–1956) родился в Сибири, в 1918 году стал доцентом Томского университета. В отличие от Моравского, он имел прямое отношение к областничеству: его отец Пётр Головачёв был директором гимназии в Енисейске и известным публицистом. Мстислав Головачёв был сразу настроен в отношении отделения Сибири от России радикальнее других членов правительства и этого не скрывал. В СУОАС он вступил, будучи профессором международного права в только что созданном во Владивостоке Государственном дальневосточном университете. Уже в эмиграции он много писал об общесибирских проблемах.
Этот Совет стремился стать центром политических сил, которые будут бороться за освобождение Сибири от большевиков. Будь он "правительством в изгнании", он мог бы претендовать на активное участие в сибирской политике. Ведь его участники были в первых рядах сибирских политиков ещё полтора-два года назад. Это теперь их имена забыты на родине... Ещё актуален был областнический лозунг "Через автономную Сибирь к возрождению свободной России!".
Но СУОАС был не правительством, а именно "советом" с неопределёнными функциями. Чтобы объединить эмигрантов, нужно было иметь влияние и ресурсы. Все политики-эмигранты искали внешнюю силу, которая их поддержит. Многие рассчитывали получить поддержку на Западе. А сибирские областники рассчитывали договориться с тем, кто был сильнее всех на Дальнем Востоке: с императорской Японией.
В марте 1925 года СУОАС и представители японского парламента договорились о совместной борьбе с большевизмом в Сибири, с целью создания Сибирского государства при поддержке Японии. Взамен правительство этого государства обещало предоставить Японии возможность пользования природными ресурсами Сибири.
Фантастическая история "Автономной Сибири"
Важную роль в подготовке договора сыграл Георгий Иванович Чертков, представлявший СУОАС в Японии. Офицер, ветеран Первой мировой войны, Чертков оказался на Дальнем Востоке вместе с отступавшей армией Колчака. Во Владивостоке включился в бурную политическую жизнь и сблизился с СУOАСовцами.
После того, как Приморье было занято советскими войсками, Георгий Чертков уехал в Токио и работал во множестве эмигрантских газет. Он был очень популярен и пользовался большим авторитетом. В 1930 году его даже избрали председателем Русского национального общества эмигрантов в Японии. Именно Чертков, по мнению историков В.Э. Молодякова и В. Росова, был автором секретного соглашения 1925 года.
Однако областники немного опоздали с этим "антикоминтерновским пактом", потому что в январе 1925 года Япония и СССР подписали дружественное соглашение, включавшее в себя среди прочего осуждение антисоветской деятельности русских эмигрантов в Японии. Правительство потребовало, чтобы они прекратили какую-либо политическую деятельность.
Проект договора сохранился в личном архиве Валериана Моравского, но сам он, скорее всего, в его подготовке не участвовал. Он считал свою организацию центром будущей антисоветской борьбы, её цель – организовать антисоветскую борьбу в Сибири и затем восстановить там власть Сибирского правительства. Для этого лучше было не вязнуть в борьбе эмигрантских партий и течений и не связывать себе руки лишними связями с Японской империей. Забрать у неё сибирские деньги, на них развернуть агитацию среди сибиряков в эмиграции и в самой Сибири, поддержать восстание – вот что нужно было делать, считал он.
Как полноправный наследник последнего Сибирского правительства, СУОАС мог воспользоваться расписками о том, что японская армия приняла на хранение золото и валюту владивостокских банков. Сазонов и Моравский отправились в Японию и вместе с Чертковым пытались через суд получить вывезенные из Владивостока деньги. Но получить их так и не удалось. Как потом писал об этом Моравский, суд требовал оригиналы расписок, но во время землетрясения гостиница в Киото, где они жили, разрушилась, эти расписки вместе с другим документами были навсегда утрачены. Без них суд затягивался и в итоге "уполномоченные" не получили ничего.
В том же 1926 году СУОАС отпечатал в Шанхае тираж почтовых марок "Автономная Сибирь" – для продажи коллекционерам и "наглядной агитации". В филателии такие марки, которые выпускаются частными лицами не для оплаты почты, а исключительно для коллекционирования, называются "фантастическими". Советское консульство подало в суд на распространителей этих марок. По решению суда весь изъятый прямо в типографии тираж был уничтожен, сохранившиеся экземпляры являются теперь ценной редкостью.
Главное, что ни агитировать с помощью этих марок, ни заработать на них не получилось. В Советском Союзе об этом деле вышли разоблачающие статьи, в которых сибирские эмигранты были почему-то названы "фальшивомонетчиками".
"Через независимую Сибирь к спасению русской нации"
После 1926 года СУОАС оказался "разделённым домом". Его лидер "дед" Сазонов умер в Шанхае 9 марта 1926 года, и Моравский тут же исключил из его состава Головачёва. Тот не починился этому решению и начал создавать в Харбине собственную организацию – Союз уполномоченных сибирских организаций (СУСО), некий альтернативный СУОАС. Между шанхайским и харбинскими центрами "сибирячества" началась газетная полемика. К ней подключились дальневосточные монархисты и представители украинцев-эмигрантов.
Моравский и Головачёв по-разному представляли себе дальнейшие цели. Моравский был против каких-либо предварительных соглашений с Японией или кем угодно о будущем послебольшевистском устройстве Сибири. Однако он надеялся всё-таки выцарапать из японского банка вывезенные из Владивостока деньги и золото. Своей задачей как последнего министра финансов он видел учет сибирских активов, рассчитывая использовать эти деньги на антибольшевистские проекты. Моравскому удалось собрать большое количество документального материала, на основании которого он составил (в 1923 и 1930 гг.) двухтомную обобщающую справку о вывезенном за рубеж русском золоте в количестве примерно 200 тонн.
Головачёв в 1934 году опубликовал в Харбине маленькую книгу "Сибирское движение и международное положение", в которой рисовал проект будущей Сибири как государства со всемирным значением.
Головачёв начинает с объяснения, почему большевики, которых он называет "коминтерном", победили в Сибири: после захвата "коминтерном" центральной власти в стране окраины "интеллектуально оказались слабее центров" и не смогли противостоять распространению большевистской идеологии. Кроме того, противостоящие им силы раздирала борьба "западнического" и "восточнического" стремлений.
Но теперь, пишет Головачёв, той Сибири больше нет, она вся оккупирована "коминтерном".
Поэтому старый лозунг "Через автономную Сибирь к возрождению свободной России!" Головачёв заменял на новый – "Через независимую Сибирь к спасению русской нации". Противостоящее сибирское движение решительно ориентируется на Восток и считает "сибирскую ветвь русской нации" одной из азиатских наций.
"Если царская власть в России вызывала в Сибири потребность в автономии, то коммунистическая создала необходимость в государственной независимости Сибири", – писал Головачёв, полагая ошибочным стремление победить "коминтерн" во всей России. А вот освобождение Сибири он считал достижимой целью, если сибиряков поддержит Япония.
По мнению Головачева, ставки в дальневосточной геополитике очень высоки: Тихоокеанский регион – это будущий центр мировой экономики и политики, поэтому в Сибири будет решаться буквально судьба всего мира.
Появись эта книга на несколько лет раньше, может быть, повлияла бы на весь расклад сил в эмигрантских кругах. Но уже сама дата на обложке говорит, что слова о "сибирском движении" были только словами.
Когда в годы "великого перелома" и коллективизации (1929–1931), массовых депортаций крестьян и голода начались восстания и бегство из советской Сибири в Китай доведённых до полного отчаяния крестьян, эмигранты Дальнего Востока рассчитывали: вот-вот начнётся всеобщее восстание и Сибирь освободится от красных!.. Тогда многие в эмиграции ждали крушения коммунистической власти буквально со дня на день.
Но к 1934 году никакого восстания в Сибири так и не произошло. Советская власть, благодаря разветвленной по всей стране сети ГПУ, в зародыше подавляла любые недовольства. Головачёв в своей брошюре писал о том, чего уже не могло быть. Хотя сам очень хотел верить в реальность "сибирского движения" и хотел, чтобы ему поверили другие.
В 1935 году японская оккупационная администрация выслала профессора Головачев из Харбина, и он перебрался в Шанхай. Там он занялся общественной работой в Российском эмигрантском комитете, много преподавал, издавал газету, совершил поездку с лекциями в США. В этих заботах и борьба за независимую Сибирь отошла для Мстислава Головачёва в прошлое.
Эпилог: воображаемая страна
Чем же закончилась история СУОАС? Вернее всего сказать, что ничем. Члены совета постарались устроить собственную жизнь, каждый по-своему. Власть большевиков в Сибири осталась непоколебимой. Япония, на которую рассчитывали "суоасовцы", готовилась к захвату Китая и очень большой войне со всем миром за Тихий океан. Малочисленные организации сибирских эмигрантов больше не интересовали японский генеральный штаб.
Таким образом, во второй раз провалилась идея автономии Сибири. К концу 1930-х от областничества остались только тиражи нераспроданных брошюр и несколько фантастических марок. А независимая Сибирь осталась воображаемой страной, для воплощения которой на политических картах областникам не хватило сил и везения.
