"Что у Путина в голове?" Готова ли Россия применить ядерную бомбу

2 ноября Владимир Путин подписал закон об отзыве ратификации Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (ДВЗЯИ). Теперь единственное препятствие, которое мешает России возобновить испытания ядерного оружия, – обещание самого Путина, заявившего, что это произойдет только в ответ на возобновление испытаний со стороны США. Эксперты сомневаются, что Кремль действительно собирается вновь проводить подземные ядерные взрывы. Отзыв ратификации договора, как и недавнее проведение учений стратегических ядерных сил с запуском межконтинентальной ракеты "Ярс", размещение ядерного оружия в Беларуси, многократно высказанные российскими политиками угрозы и намеки могут быть частью политической игры Владимира Путина.

Тем не менее, как считает эксперт по ядерному оружию и контролю за вооружениями Мариана Будьерин, за последние два года риск применения Россией тактического ядерного заряда в Украине как минимум один раз был крайне высок. Кремль отказался от этой идеи, скорее всего, под давлением США, которые пригрозили, как выяснило издание Financial Times, нанести ответный удар обычными вооружениями. Кроме того, сыграть роль могла позиция Китая.

О том, насколько близок оказался мир к Третьей мировой войне после начала полномасштабного российского вторжения в Украину, как это влияет на западную поддержку Киева, и о сценарии применения Россией тактического ядерного оружия Радио Свобода поговорило с Марианой Будьерин, американским экспертом, ведущим исследователем проекта Managing the Atom в Белферском центре науки и международных отношений Гарвардского университета. В конце октября Будьерин участвовала в Чешском форуме по безопасности, организованном Институтом международных отношений в Праге.

– С начала полномасштабного российского вторжения в Украину угроза глобального ядерного конфликта стала выглядеть намного более реальной. Я помню, как в конце февраля 2022 года мне писали знакомые и спрашивали, где, по моему мнению, будет самое безопасное место на Земле в случае ядерной войны. Если бы вы строили график реальной вероятности начала всеобщей ядерной войны начиная с 24 февраля 2022 года, как бы он выглядел?

– Численно оценить такие вещи, конечно, невозможно, можно только говорить о сравнительном росте или снижении рисков. Естественно, беспокойство по поводу войны в сообществе ядерных экспертов существенно возросло после начала российского вторжения – ведь ядерная держава развязала полномасштабную войну. Тем более что Путин сопроводил начало вторжения угрозой: мол, те, кто захочет помешать так называемой "специальной военной операции", должны быть готовы к последствиям, каких еще не было в истории. Это было достаточно "толстым" намеком на угрозу применения ядерного оружия в случае, если Запад, НАТО захотят вмешаться на стороне Украины.

В конце марта-начале апреля прошлого года возникли новые поводы для беспокойства. Военные действия развивались очевидно не так, как планировали в Кремле, Киев захватить не удалось. Было опасение, что Путин может применить тактическое ядерное оружие против Украины, чтобы решительно и быстро закончить войну на своих условиях. Это был первый серьезный пик "ядерного страха". Но даже такие действия России не привели бы к обмену ядерными ударами и началу глобальной войны. Потому что, конечно, никто не ответил бы на тактический ядерный удар по Украине ядерным ударом по России.

– Вы сказали "конечно", а почему вам это кажется очевидным?

– Еще перед началом войны президент Байден сделал очень четкое заявление: что бы ни произошло в Украине, США не будут прямо участвовать в конфликте. Он упомянул возможность Третьей мировой войны, было ясно, что Запад не готов к прямому вовлечению в войну с Россией. Он может помогать Украине оружием, финансово, политически, но не прямым военным участием, потому что в случае конфликта двух обладающих ядерным оружием сторон риск эскалации до всеобщей ядерной войны чрезвычайно высок: на ядерный удар последует ответный ядерный удар, это основа концепции ядерного сдерживания. А в случае угрозы ядерного удара по стране, не обладающей ядерным оружием, концепция сдерживания не работает. Кроме того, что могло бы стать целью такого ответного удара со стороны США? Какой-то объект в России? Это бы немедленно привело к российскому удару по американскому объекту. Еще раз: обмен ударами между ядерными державами и российский тактический удар по Украине – это два очень разных сценария. Разумеется, и то и другое было бы ужасной трагедией. Даже применение Россией маломощного ядерного заряда имело бы огромные последствия – гуманитарные, политические, всякие, но эти два сценария все-таки важно различать.

– Давайте вернемся к нашему условному графику. В марте-апреле 2022 года Путин так и не использовал ядерное оружие, – это снизило уровень беспокойства?

– Да. Следующим пиком опасений был конец сентября – начало октября 2022 года. Тогда случились два события. Во-первых, Украина провела успешные операции в Харьковской и Херсонской областях. Во-вторых, Россия формально аннексировала оккупированные территории. Путин тогда снова упомянул угрозу применения ядерного оружия, причем в контексте, выходящем за пределы концепции ядерного сдерживания и российской военной доктрины. Он заявил, что Россия готова защищать свою территориальную целостность – включая аннексированные регионы – всеми доступными способами. А это явный эвфемизм использования ядерного оружия. Кроме того, Путин сделал отсылку к бомбардировке Хиросимы и Нагасаки как к прецеденту, первородному ядерному греху. При этом история Хиросимы и Нагасаки – это именно использование ядерного оружия против страны, им не обладающей, с целью принудить ее сдаться. Так что его слова вызвали большое беспокойство среди экспертов. Вскоре после этого глава ЦРУ Уильям Бернс встретился в Стамбуле с главой СВР Сергеем Нарышкиным. Содержание разговора неизвестно, но известно, что Бернс говорил о последствиях в случае применения Россией ядерного оружия в Украине. Мы можем уверенно предполагать, что эти угрозы не включали ядерный удар со стороны США, в остальном можно только гадать, возможно, речь шла о конвенциональном ударе по российским военным на территории Украины. Кто знает, эта ли встреча сыграла роль, вмешательство ли Китая и Индии, или Россия поняла, что применение ядерного оружия по Украине нецелесообразно с военной точки зрения, но удар так и не случился.

– Может быть, просто угрозы Путина не были сделаны всерьез?

– Может быть, но были и сообщения, что он рассматривал этот вариант всерьез, во всяком случае, как одну из опций. В то же время прошло очень много лет с тех пор, как Россия проводила учения по ведению военных действий в условиях применения ядерного оружия, – в последний раз это были печально известные Тоцкие учения в 1954 году. Применение ядерного орудия на поле боя требует серьезной подготовки собственных войск, требует соответствующего оборудования. Если представить себе, что рассматривалось применение тактических зарядов не на фронте, а против украинских городов, то и тут нужно понимать, что современные города – не Хиросима и Нагасаки 1940-х, потребовалась бы куда большая мощность, а это уже было бы близко к стратегическому, а не тактическому удару. Так или иначе, тогда ничего не произошло.

– На протяжении всего российского вторжения Запад постепенно расширял номенклатуру вооружений, поставляемых Украине, пересекая одну за другой "красные линии", о которых говорили российские официальные лица. Но и на это Россия не решилась всерьез ответить.

– Это так, но я считаю, что расслабляться рано. Возможно, у России есть не столько "красная линия", сколько некоторая "красная зона", мы потихонечьку вгрызаемся в нее, и вроде бы ничего страшного не происходит, но кто знает, что может стать той соломинкой, которая сломает верблюду хребет. У России есть около двух тысяч тактических ядерных боеголовок, и она сохранила их в своем арсенале не просто так. Да, два пика повышенного риска пройдены, мы все еще остаемся в очень опасной ситуации.

– В контексте последних событий на фронте опасность применения Россией ядерного оружия падает?

– Возможно, одна из немногих положительных сторон того, что украинское контрнаступление продвигается очень постепенно, как раз в том, что это не дает Путину повода для решительных ответных мер.

– Принимая решение о том, что включить в очередной пакет военной помощи, предоставить или не предоставить ракеты большей дальности, танки, истребители, администрация Байдена должна каким-то образом взвешивать риски: насколько далеко до границы "красной зоны", где та соломинка, которую вы упомянули. Но как оценивать такой риск, если логика Путина совершенно непонятна?

– Я не знаю, как производится такая оценка, но знаю, что к эскалационному потенциалу каждой системы вооружений относятся очень внимательно. На это указывает уже то, как растянуто по времени каждое решение, от первых упоминаний о том, что рассматривается возможность такой-то поставки, до реальной поставки проходят месяцы, и за это время Россия успевает адаптироваться, привыкнуть к этой идее.

– То есть медиа начинают писать, например, о ракетах ATACMS, в России к этой мысли постепенно привыкают, и тогда можно делать поставку?

– Я не думаю, что это сознательный подход, на самом деле в каждом случае, в случае с каждым видом оружия есть свои соображения, свои сомнения, но факт в том, что решения о поставках новых видов оружия действительно, как правило, очень растянуты во времени. Кроме того, становится все более ясным, что ни одна система вооружений не сможет радикально изменить ход этого конфликта. HIMARS был очень эффективным в течение нескольких месяцев, потом Россия приспособилась. ATACMS будут эффективными какое-то время, потом Россия приспособится и к ним. F-16 будут полезны, но и они вряд ли станут решающим средством. То есть ни одна отдельная поставка не выглядит настолько кардинальной, чтобы спровоцировать Россию. У России все еще достаточно обычных вооружений, тот факт, что она пытается наращивать производство ракет, боеприпасов и другого неядерного оружия, указывает на то, что Путин все-таки делает ставку главным образом на конвенциональные способы ведения войны. И все-таки я повторю еще раз: я призываю избегать самоуспокоения – чем глубже вы заходите в "красную зону", тем ближе подходите к пределу.

– Для того чтобы угрозы воспринимались серьезно, Путин вынужден постоянно повышать ставки. Это не только риторика, но и реальные действия: приостановка договора СНВ-3, дератификация соглашения о запрещении испытаний ядерного оружия, испытания ракеты "Буревестник", ядерные учения. Россия тоже продвигается по "красной зоне" и рано или поздно может дойти до предела, когда для эскалации угроз уже не останется вариантов, кроме самого страшного.

– Я не думаю, что то, что делает Россия, – это действительно движение к последней черте. Да, у России есть ядерный козырь. Она не может соперничать с США практически ни в чем другом, ее армия, как показала идущая война, куда слабее, чем принято было считать. Приходится использовать козырь – причем в политической игре. В первый же день полномасштабного вторжения Путин объявил о приведении стратегических сил в особый режим боевого дежурства – что на самом деле на практике почти ничего не значит: ну, на командном посту у ракетной шахты дежурят не трое, как обычно, а пять человек. И потом был сделан еще ряд подобных шагов: размещение ядерного оружия в Беларуси, приостановка договора СНВ, дератификация договора о запрете испытаний – все это политические шаги, которые поддерживают ядерную тематику в международном дискурсе. Кроме того, часть их этих шагов делается как бы для демонстративного восстановления паритета. США размещают вооружения на территории своих союзников – и мы разместим ядерное оружие в Беларуси, хотя в этом и нет никакого смысла. США не ратифицировали договор о запрете испытаний – тогда и мы отзовем свою ратификацию. Значит ли это, что Россия хочет в самом деле провести испытания? Я не думаю, что это понравится тому же глобальному Югу, в основном безъядерному, немало, кстати, пострадавшему от ядерных испытаний прошлого.

– И все-таки отыгрывая одну за другой карты из этой ядерной колоды, Путин приближается к ситуации, когда у него не останется хода, и что тогда делать?

– Понимаете, использование ядерного оружия – очень радикальное действие. Если ты на него пошел, ты должен быть уверен, что получишь какую-то радикальную выгоду. Что даст России использование ядерного оружия? Давайте посмотрим на варианты. Использование тактических зарядов на поле боя против живой силы ВСУ или укрепленных районов? С одной стороны, вместо того, чтобы использовать тысячи все более дефицитных снарядов, можно обойтись одной тактической боеголовкой. С другой стороны, как мы уже обсуждали, применение ядерного оружия усложняет действия твоей собственной армии и требует от нее особой подготовки. Кроме того, плотность войск в нынешней войне очень низкая. Для того, чтобы ядерный удар был эффективным, могут понадобиться десятки зарядов малой мощности, да и то, что это даст? Продвижение на несколько километров? Другой вариант – удар по большому городу с предложением немедленной капитуляции, то есть как раз вариант Хиросимы и Нагасаки. Это было бы для Путина походом ва-банк. Он бы лишился поддержки Китая и Индии, ничего не осталось бы от нейтральной позиции, которую занимают другие страны БРИКС, Россия окончательно и бесповоротно превратилась бы в страну-изгоя. Запад бы привел в действие угрозу, о которой предупреждал, – мы не знаем, что это, возможно, массированный воздушный удар по российским войскам на украинской территории, от которого будет сложно оправиться. Кроме того, сдалась бы Украина? Даже если представить себе, что Зеленский примет решение о капитуляции, что станет делать украинская армия, которая от удара по далекому от фронта городу не пострадает? Все это Путин должен принимать во внимание.

– Примерно такие же соображения приводились перед началом вторжения в Украину: выгоды сомнительны, риски чрезмерны. Это Путина не остановило.

– Это действительно так. Мы не знаем, что у него в голове. Но, как мне кажется, использование ядерного оружия в нынешней ситуации – еще более бесполезный и рискованный шаг, даже по сравнению с развязыванием войны.

– Российские официальные лица, говоря о возможности применении ядерного оружия, любят ссылаться на военную доктрину, Путин публично упоминал ее в последний раз в начале октября. Но один из ее пунктов – угроза существованию российского государства – можно трактовать чрезвычайно широко. Значит ли это, что фактически у Путина развязаны руки и он применит ядерную бомбу, когда захочет?

– Российская доктрина предусматривает возможность применения ядерного оружия в трех случаях. Во-первых, это ядерный удар по территории России – это концепция ядерного сдерживания. Во-вторых, ответ на удар по российским ядерным силам, например, видимо, это может быть какая-то атака на российскую подводную лодку, несущую ядерное оружие. Кстати, в этом смысле удар украинских беспилотников по авиабазе в Энгельсе был достаточно рискованным, потому что там в том числе базируются несущие ядерное оружие стратегические бомбардировщики. Наконец, третий случай: угроза существованию российского государства. И он действительно открыт для интерпретации. Это широко обсуждалось и обсуждается экспертами, об этом много написано в западной литературе, с этим пунктом связаны обвинения России в том, что она допускает вариант "эскалации для деэскалации", то есть превентивного ядерного удара малой мощности. Некоторые эксперты прямо спрашивали у своих российских коллег, что имеется в виду в этом пункте, какие сценарии рассматриваются, и в ответ получали только туманные исторические аналогии, битва под Полтавой, поход Наполеона на Москву, полное военное поражение.

Но представить себе сценарий, когда, грубо говоря, Москва окружена войсками НАТО, невозможно – во всяком случае, такое не приходит в голову никому на Западе, и было бы очень странно, если бы кто-то в России рассматривал такой сценарий как реалистичный. Так или иначе, в реальной ситуации, на фоне реальной войны, вряд ли решение будет строго опираться на доктрину. Я уже упоминала слова Путина о готовности защищать "территориальную целостность" любыми доступными способами. В доктрине этого пункта нет, и как вообще его трактовать? Освобождение ВСУ оккупированных территорий, формально аннексированных Россией, – достаточное основания для применения ядерного оружия? Пересечение российской границы войсками НАТО – это достаточный повод? Его ведь можно трактовать как нарушение территориальной целостности, но не обязательно как угрозу существованию российского государства. А если под контролем российских властей останется только небольшой кусок территории, значит ли это, что российское государство все еще существует? А угроза смещения Путина – это угроза существованию государства? Возможности для интерпретации очень велики, и проблема не в доктрине как таковой, а в том, что война создает новые условия. Война очень дорого обходится Украине, но и России тоже, и в этих условиях само обладание Россией ядерным оружием – очень тревожный фактор. Если у вас есть молоток, то рано или поздно соблазн забить им гвоздь может оказаться слишком сильным.

– Если Украине удастся выполнить заявленную военную задачу и освободить всю территорию в границах 1991 года, включая Крым, может ли это стать предельной точкой, подтолкнуть Путина выполнить свою угрозу?

– Да, есть такое представление, что возвращение Украиной Крыма может оказаться той самой последней "красной линией" для Путина. Думаю, что об этом задумываются и в Украине. Если Украина чудесным образом получит все необходимое оружие и ей улыбнется удача или если россияне вдруг потеряют волю к бою, если найдется какой-то гениальный стратегический ход у ВСУ, если случится сочетание всех этих факторов, думаю, даже возвращение под контроль всех территорий на континенте будет очень сложной задачей. Мне кажется, Крым достаточно легко оборонять от наземной операции, он соединен с остальной Украиной только узким перешейком, и возможен сценарий, когда Украина получает над Крымом некоторого рода огневой контроль, но не фактический. Крым в таком случае остается в серой зоне, это часть Украины с точки зрения международных законов, но полуостров находится под фактическим контролем России. Украина способна поражать любые военные грузы, которые Россия пытается переправлять на полуостров по Крымскому мосту или морем, и таким образом во всяком случае может гарантировать, что Крым не будет снова использован в качестве базы для вторжения. Я думаю, решение проблемы Крыма как военной угрозы может стать достаточной целью для украинской стороны.

– Но этот сценарий противоречит официальной позиции Киева, противоречит обещаниям Владимира Зеленского, официальным целям ВСУ.

– Конечно, я не могу говорить от лица украинского правительства, но если ВСУ удастся освободить континентальные территории, будет возможен вариант оставить Крым в серой зоне при трех условиях: во-первых, Украина держит под контролем все военную деятельность в Крыму, во-вторых, Крым не признаётся международным сообществом как часть России, в-третьих, для Крыма находится какой-то нейтральный статус, например, в качестве коренной территории крымских татар под мандатом ООН. Я думаю, можно найти компромиссный вариант. ВСУ уже почти удалось выдавить Черноморский флот из Севастополя в Новороссийск, и если Украина сможет сделать положение российской армии в Крыму настолько уязвимым, что ей придется покинуть полуостров, то и для Кремля Крым отчасти потеряет значение. Конечно, останутся вопросы национального престижа для обеих сторон, но, думаю, какой-то компромисс возможен.

– И такой компромисс готовы рассматривать на Западе, в США, в НАТО?

– Я не знаю, готовы ли, я знаю, что есть общее понимание, что Крым намного более важен для России, чем другие оккупированные территории. Я думаю, компромисс возможен, я думаю, Украине будет проще найти такое компромиссное решение, чем отвоевать Крым.

– Немного странная ситуация: с одной стороны, Запад, на словах во всяком случае, помогает Украине нанести России решительное поражение, а с другой – опасается как раз такого решительного поражения России, которое может привести к глобальному конфликту. И украинцы, вероятно, тоже такое отношение чувствуют.

– Украинцы, кстати, намного меньше боятся перспективы ядерного удара, для них нет настолько уж большой разницы, будут ли по ним стрелять на фронте из обычной артиллерии или ударят ядерной тактической боеголовкой. Поэтому они куда менее осторожны в своих действиях, могут атаковать авиабазу в Энгельсе и даже Кремль – пусть это и был скорее символический акт. Допустим, Украина получит возможность начать операцию в Крыму. Если вы послушаете нынешнюю риторику Зеленского – нет сомнений, нужно действовать… но, наверное, у Запада будет возможность найти аргументы для компромиссного варианта – конечно, не отдать Крым России, не признать его российским, но для такого варианта, с которым Россия сможет смириться.

– Некоторые специалисты считают, что выход России из договора по СНВ может спровоцировать новую гонку вооружений. Если ты не знаешь, сколько боеголовок есть у оппонента, ты исходишь из худшего сценария, разворачивается такая спираль, когда каждая сторона пытается переплюнуть другую. Это может вылиться в новую холодную войну?

– Россия заявила, что будет сохранять количество стратегических боеголовок на уровне, который определяется договором СНВ-3, но перестанет допускать инспекции и обмениваться с США уведомлениями. Но действие договора в любом случае истекает в начале 2026 года, и тогда и вот это добровольное обязательство не будет сдерживать Кремль. Шли разговоры о подписании нового договора, но его подготовка заняла бы много времени: даже если начать переговоры прямо сейчас, к 2026 году будет почти невозможно успеть. Вероятно, через два года и Россия, и США заявят, что будут и дальше придерживаться ограничений СНВ-3, возможно, современные разведывательные возможности обеих стран таковы, что позволят заметить наращивание производства средств доставки, а может, и боеголовок без взаимных инспекций.

Но внутри обеих стран есть ястребы, политические силы, которые будут продвигать идею наращивания стратегических вооружений, возвращаясь к риторике холодной войны. США запускают или уже запустили масштабную модернизацию своего ядерного арсенала – конечно, это был давний план, не связанный с прекращением СНВ. Но новые системы вооружений опять будут иметь срок годности 30, 40, даже 50 лет, и это очень сильно откладывает перспективу полного разоружения, если кто-то вообще готов был ее всерьез рассматривать. Модернизация в США, вероятно, вызовет ответную модернизацию в России, то есть проблема не только в количестве ядерного оружия, но и в том, что его существование все время продлевается во времени. США и Россия – участники договора о нераспространении ядерного оружия, 6-я статья которого предусматривает стремление к полному разоружению, а продление жизни ядерного арсенала противоречит этому обязательству. За это ядерные страны уже подвергаются критике со стороны остального мира. Я думаю, международное напряжение в этой связи будет только расти.

– Гонка вооружений – дорогое удовольствие, сможет ли Россия потянуть ее экономически, особенно на уровне холодной войны?

– В сущности именно гонка вооружений и обрушила советскую экономику, остается надеяться, что Россия извлекла из этого урок, как это сделал Китай. Он наращивал свой арсенал очень пропорционально, в зависимости от возможностей своей экономической системы. Россия в экономическом смысле занимает по сравнению с США не выигрышную позицию, но должна поддерживать ядерный паритет, то есть поддерживать эквивалентный уровень мощности арсенала, обладая при этом куда меньшими ресурсами. Теперь и обычные вооруженные силы России требуют больших новых инвестиций, и начинающаяся гонка вооружений оказывает и будет оказывать все более существенное давление на экономику. Посмотрим, сможет ли Путин из этого выпутаться, ведь часть негласного общественного договора в России – определенный уровень комфорта в обмен на невмешательство в политику. Гонка вооружений может изменить эти условия.

– Если и когда война в Украине закончится, Россия будет заинтересована в том, чтобы вновь договориться об ограничениях стратегических вооружений, а может быть, даже о постепенном разоружении?

– Такая надежда есть. Во время холодной войны СССР и США смогли заключить договоры по ядерному оружию, несмотря на то что оставались противниками почти во всем остальном, а иногда и участниками прокси-войн на противоположных сторонах. Но, конечно, Украина это совершенно другой случай, для США это совсем не то же самое, что далекая война во Вьетнаме, которая не помешала переговорам с СССР по договору о нераспространении. Во времена холодной войны Советский Союз предлагал отвязать переговоры по ядерному оружию от политической повестки, но США отказывались это делать, а теперь ситуация обратная. Соединенные Штаты сделали России совсем недавно неофициальное предложение в области контроля вооружений, но Россия заявила, что не будет его рассматривать, пока США не изменят свой "враждебный курс" по отношению к России. На дипломатическом языке, отточенном во время холодной войны, это означает "предложите нам что-нибудь в контексте войны в Украине, и тогда мы подумаем". Жаль, но группы влияния, не заинтересованные в контроле за вооружениями, есть с обеих сторон.