"Им все равно, кого на убой посылать". Больных призывников отправляют на войну

Министр обороны Сергей Шойгу утвердил список заболеваний, при наличии которых россиян нельзя призвать на военную службу. Государство фактически разрешило служить по контракту лицам с категорией В, которые раньше не считались пригодными к призыву. По словам экспертов, Минобороны пытается расширить базу для набора по контракту, стараясь избежать второй волны мобилизации для войны с Украины. Если вторая волна все же случится, военкоматы снова будут призывать людей с серьезными травмами и хроническими заболеваниями, как в сентябре 2022 года.

"Селезенку удалили полностью"

Игорь Петраков из Хакасии (имя и регион изменены по просьбе героя. – СР) был мобилизован год назад, 22 сентября. Все прошло по классической схеме: вечером в дом явился глава поселения вместе со своим специалистом по воинскому учету, сунули на подпись повестку. Потом, как водится, дали пару часов на сборы и усадили в переполненный односельчанами автобус, который отправили в райцентр. Там мобилизованные дожидались перераспределения. Через месяц Игорь уже был "за ленточкой".

– Ни медосмотра, ни обучения – не было ничего, мы просто сидели и ждали, кого куда определят. Вещей тоже никаких не было. Все собирала жена сама, брала в долг деньги, покупала и отправляла мне. Меня определили в пехоту. Хотя я вообще-то служил на морфлоте, был моряком. Когда мобилизация только-только объявлялась, были оглашены списки, кого именно будут призывать: мотострелки, механики, танкисты и так далее. Я вообще к этим категориям не отношусь. Я жил в своем селе, работал бульдозеристом. Идти воевать не планировал. Но было понятно, что в нашем районе главным было – выполнить план, брали всех без разбора, – рассказывает Игорь.

Когда российская армия пыталась штурмовать Угледар на юге Донецкой области, Петраков получил тяжелое ранение: граната взорвалась рядом с ним, а осколок попал в область подмышки – туда, где не защищает бронежилет. Игорь сумел сам добраться до своего расположения и там уже потерял сознание.

– Мне удалили селезенку полностью. Также было пробито легкое. Еще были задеты поджелудочная железа, мне долгое время пришлось ходить со специальной трубочкой. И задет был кишечник, который мне зашили. Несколько осколков в теле остались до сих пор. Один из них в лице. Я потерял обоняние. Была большая потеря крови, мне сделали переливание, – рассказывает Игорь Петраков.

После ранения его положили в военный госпиталь в Москве, а позже – перевезли в Улан-Удэ. По итогам военно-врачебной комиссии Петракова признали годным к военной службе. Его жене Людмиле сказали, что после реабилитации Игоря снова отправят на фронт. При этом, по словам Людмилы, у мужа после ранения наблюдается одышка, поскольку "легкие работают на 80%".

– Сказывается на состоянии и операция на кишечнике, – говорит Людмила. – Как мне объяснили, пленка, которая защищает кишечник, у него была пробита, хирурги пытались ее сшить, после чего образовались спайки. Время от времени эти спайки воспаляются, при соприкосновении с животом дают сильные боли, мужу тяжело ходить. Также ему категорически нельзя поднимать тяжелое. Запрещено переохлаждение. Все это последствия тяжелого ранения.

Петраковы пробовали получить заключения гражданских врачей, но это оказалось невозможным: медики побоялись идти наперекор Минобороны. Однако в частных беседах они говорили Людмиле, что отправлять мужа на фронт в таком состоянии равносильно убийству. Проходить реабилитацию в гражданской клинике Петракову тоже запрещают, поскольку это будет приравниваться к дезертирству.

– Когда призвали, я подумал, ладно, я все-таки срочку служил, давал присягу. Надо – значит надо. Изначально даже был какой-то патриотизм. Сейчас у меня поменялось отношение. Я с таким ранением пришел, почему меня должны обратно-то отправить? Я не понимаю. Воевать с такими ранениями я не смогу. Даже надеть бронежилет и пробежаться в нем для меня теперь крайне тяжело. Теперь я там не смогу долго продержаться, – говорит Петраков.

– Сколько молодых парней домой не вернулись, – продолжает Людмила. – У меня у самой сын растёт. Можно было решить вопросы политические иначе, как-то грамотно. Самое страшное, что даже спустя год ничего не прекращается, и никто ничего не делает, чтобы это прекратить. Как парни погибали, так и погибают. И даже их тела вытащить оттуда не могут. Они там гниют просто. Родители не могут их по-человечески похоронить. Они тратят огромные деньги на экспертизу ДНК, сами ходят, ищут эти куски тел. Получается, надо все инстанции пробегать, чтобы получить тело своего ребёнка. Ты погибаешь, а тебя даже по-человечески похоронить не могут. Словно ты собака, а не человек.

"Мне, онкобольному, врач сказал: "В целом-то здоровы"

В 2019 году Сергей Коробенков из Якутска решил пройти медобследование, чтобы застраховать свою жизнь. На УЗИ у него обнаружили кисту в почке, но вскоре обследование пришлось прервать из-за пандемии. В 2020 году Коробенков снова пошел к врачу, который обнаружил опухоль в левой почке. Новообразование удалили вместе с частью почки.

– Меня прикрепили к онкологическому диспансеру, – рассказывает Сергей. – И я нахожусь в ремиссии до сих пор, в течение пяти лет буду обследоваться ежегодно. Химиотерапию мне не назначали, метастаз у меня не было обнаружено. Хотел бы сразу уточнить, что человек в ремиссии – тоже онкобольной, мне это четко объяснила врач, она сказала: "Это не как от простуды вы вылечились, и все. Потом и простуда, конечно, может вернуться, сто раз мы еще заболеваем – грипп там и так далее, но мы вылечиваемся стопроцентно, как заболели, так и вылечиваемся. А если к вам онкология, не дай бог, вернется, рецидив, очень маленький уже процент становится на излечение". В целом, мой недуг возник не на ровном месте. Мама в 2012 году умерла от онкологии.

Когда началась война в Украине, Сергей случайно узнал, что с его диагнозом можно получить в военкомате категорию Д (негоден к военной службе) и сняться с учета на случай второй волны мобилизации. Он прошел комиссию в военкомате Якутска, где подтвердили, что Коробенков не годен для воинской службы. Однако республиканский военкомат отказал снимать резервиста с учета, зацепившись за формулировки: у Коробенкова в эпикризе было написано, что ему сделали операцию "радикального характера", а не "радикальное удаление", как сказано в соответствующем законе.

– Я спросил: а в чем разница-то? Мне толком не ответили, – говорит Сергей. – В этом постановлении, которое регулирует расписание болезней, есть три графы: первая графа – это призывники, вторая графа – это запасники, третья графа – это контрактники. И вот при моем диагнозе, я – запасник, должен получить категорию Д, а контрактник получит категорию В. К ним разные требования. И они меня почему-то стали проводить по документам как контрактника. Я в шоке. Они говорят, мол, что вышло секретное якобы постановление, приказ о том, что всех запасников надо туда, к контрактникам, по третьей графе. Ну, бред.

Сергей Коробенков обратился в комитет "Солдатские матери", а затем подал в суд на республиканский военкомат. Заседания шли в сентябре и продолжатся в октябре. 46-летний Коробенков работает машинистом в котельной, он не служил срочную службу из-за ограничений по неврологии.

– Почему я вообще пошел сниматься с учета? Потому что я не принимаю того метода, с помощью которого решаются вопросы на Украине. Если бы была возможность сняться по категории, по которой комиссуются люди с религиозными убеждениями, я бы ее использовал. Но убеждения надо доказывать, а наше государство мне не поверит. Диагноз же – это реальность. Это онкология. Конечно, мотивом было – сняться с учета не просто формально, потому что так написано в законе. Естественно, мотивом было – сняться с учета, чтобы не быть мобилизованным. И я об этом честно сказал врачу-неврологу в военкомате Яковлевой, что вызвало у нее гневную реакцию. Она стала говорить, что это непатриотическая позиция: "Что это у вас за мотив такой? Как это вы не хотите служить и прикрываетесь болезнью? Там мальчики в окопах погибают, а вы, мужик здоровенный, тут ходите и прячетесь, трясете этой категорией". А председатель комиссии Стручков сказал: "Вы же в целом здоровы, у вас же все хорошо. Метастаз нету, функциональных изменений нету, вы здоровый человек". Это врач, я прошу заметить.

– Они меня еще уговаривали, не добиваться категории Д. Мол, ну начнется снова мобилизация, вы придете, мы вам сразу ее выпишем. Теперь я знаю, что они, конечно, так бы не сделали. Зачем военкомат так делает? Я думаю, есть какой-то план для последующей мобилизации, хотя я смотрел: аналогичные моему случаи были и до СВО. Но сейчас, я думаю, требования сверху жестче. Если мобилизации не будет, как нам говорят, то чего они в нас, старперов больных, вцепились?

"Люди боятся писать рапорт, чтобы не закинули в ад"

39-летнего Алексея Абрамова из Краснодарского края призвали в мобилизацию в сентябре 2022 года. Он проходил срочную службу в 2005 году с категорией А. В последующие годы Абрамов серьезно занимался пауэрлифтингом, получив несколько травм. Перед мобилизацией он передвигался на обезболивающих таблетках, позже стал ходить с тростью. В военкомате города Горячий Ключ и пункте сбора в Майкопе медкомиссий не оказалось. Медсестра расспросила мобилизованного о состоянии здоровья и посоветовала взять "побольше таблеток". В октябре Абрамов оказался на фронте, но толком служить не смог: еще во время подготовки его скрутило от боли на пробежке с оружием. Боец снова получил дозу обезболивающих, после чего его подразделение отправили "за ленточку". Алексея переводили из отряда в отряд, поскольку он фактически не мог ходить. Наконец ему доверили грузовой "Урал", который мобилизованный должен был отогнать в случае атаки противника.

– Командир, чтобы хоть куда-то меня приспособить, оставлял меня и еще пару человек посменно машину охранять, – рассказывает Абрамов. – Чтобы свои на запчасти не растащили. На словах объяснили, как что включать, чтобы, если что, при обстреле попробовал отогнать машину в другое место. У меня, конечно, есть права категории В, но даже на легковой на механике я лет десять назад ездил. А категории С у меня вообще нет.

Жена Алексея Ксения обращалась во все возможные инстанции и выходила на пикет к зданию правительства Краснодарского края. Она также обратилась в суд, чтобы оспорить решение о мобилизации мужа. 9 января Абрамову разрешили вернуться для прохождения медкомиссий. В боевых действиях он фактически не участвовал.

– Нездоровых, мне кажется, призывают для отчетности, – полагает Абрамов. – По спискам есть люди, а вот что за люди – это уже дело десятое. Для комплекта, так сказать. Или это откровенный саботаж на местах, или халатность. Военкоматы никогда не заморачивались с документами, делопроизводством, а в мобилизацию просто набрали людей по устаревшим данным. А потом уже задним числом стали себе "тыл" прикрывать: то мобилизованные сами виноваты, что данные не подали, то бронь не повод для призыва. Как там раньше говорили, "перегибы на местах" и " революция все спишет". Поэтому если молчать, то много кого "спишут" под шумок и не вспомнят потом. И если в частях еще хоть как-то можно отстаивать свои права, то в "зоне СВО" люди лишний раз рапорт написать опасаются, чтобы вообще куда-нибудь в самый ад не закинули. Вот недавно знакомая моей жены рассказывала, что у нее муж с гепатитом С на "СВО", но рапорт на ВВК (военно-врачебная комиссия) подавать опасается. Так что никто не верит, что действительно больных людей могут в тылу оставлять.

– На фронте больше всего напрягает отношение начальства. Иногда кажется, что мы расходный материал. Мы заехали туда в октябре, обустроились. И однажды подходит и подсаживается к нам парень, пулеметчик, знакомый кого-то из ребят. И говорит, подслушал я случайно разговор наших командиров с "местными" офицерами, то есть теми, которые там уже стояли до нашего прихода. Так вот, там промелькнуло в разговоре, что если что, больных, хромых и недовольных можно, если что, в расход при первом же обстреле. Так-то...

Вернувшись с фронта, Абрамов прошел две медицинские комиссии, хотя суд отклонил его иск о пересмотре решения о мобилизации. Его диагноз – дегенеративно-дистрофические изменения позвоночника, протрузии, грыжа и "крупные грыжи". Мобилизованному поменяли категорию на В, которая не дает права уволиться с военной службы.

1 сентября Абрамову, который находится в военной части в Буйнакске, выдали предписание снова отправиться на фронт. 2 сентября мобилизованный принес на построение заявление о том, что на фронт не поедет на состоянию здоровья. Военно-следственный отдел начал проверку по факту отказа. До этого командиры угрожали Абрамову уголовным делом о государственной измене, поскольку он разрешил опубликовать в СМИ командировочное удостоверение с номером части. Жене Абрамова угрожали делом о "дискредитации" российской армии. Но Алексей все же надеется уволиться, доказав, что его заболевание входит в список "социально значимых" – болезней, которые дают основание для увольнения даже с категорией В.

– Я же не хотел конфликтовать с командованием, а просто хотел, чтобы учитывали мое состояние, – говорит мобилизованный. – Если я не ошибаюсь, то по мне в военно-следственный уже отписались, что по моему заболеванию категории В не рекомендуется отправлять на СВО. Сейчас, конечно, все равно опасаюсь, что командиры в части могут что-то сделать из-за личной неприязни, обо мне все-таки пишут СМИ, а местные ребята очень не любят, когда что-то выносится "из избы". Но, надеюсь, ничего такого не произойдет. С моими проблемами с позвоночником я точно не боец, хожу с костылем. Надеюсь, получится уволиться. Скоро у меня и печень навернется, так как на построениях стоять приходится, ну и таблетки обезболивающие приходится подъедать, если стою долго. Таблетки пью почти каждый день. Передвигаюсь только от кровати до туалета, да поесть в кубрике. Стараюсь экономнее расходовать таблетки, аптека далековато, да и часто вредно – может привыкание вызвать. На построение, главное, принять. Если боль совсем сильная, таблеткой ее уменьшить до терпимой, а потом можно и отлежаться.

"Спина стоит колом"

Случай Алексея Абрамова не единственный. С начала мобилизации СМИ неоднократно писали о военных, которые оказались в частях или на фронте с серьезными хроническими заболеваниями либо травмами. Например, Сергей Назаров из Омска попал под мобилизацию в сентябре 2022 года. У него начались боли в пояснице, после чего мобилизованный отпросился у командира в госпиталь. Врачи выяснили, что у Назарова нет одной почки, а на вторую началось осложнение из-за пребывания в полевых условиях. Сам мобилизованный об отсутствии одной почки не знал. Назаров обращался во все инстанции, в том числе к президенту Путину, однако это не принесло плодов. Связаться с командиром, который опустил его в госпиталь, мобилизованный больше не может: вероятно, тот погиб в бою. Нынешнее командование против его нахождения в лазарете и может наказать мобилизованного за самовольное оставление части, рассказал Назаров "Осторожно, Новости".

Сын Елены Брагиной из Нижнего Тагила страдает психическим заболеванием, о котором он знал еще до начала мобилизации. Молодого человека все равно забрали на фронт, однако позже он смог добиться проведения военно-врачебной комиссии.

– Мы сразу обо всем сообщили, но командование почему-то это не учло. Почему командование не учло, я не знаю. Им всё равно, кого на убой посылать. Сейчас занимается наш адвокат, ВВК подтвердила наличие у него заболевания, – говорит Брагина.

Сергея Быкова из Уссурийска мобилизовали в сентябре, несмотря на то что у него в бедре стоит титановая пластина. В октябре он отказался ехать на фронт в Украину, однако уголовное дело возбудили только весной 2023 года. В начале июля оно поступило в военный суд.

– Вы же понимаете, что в начале всех, как попало, мобилизовали, – рассказывает Быков. – Получилось, что и меня призвали. Да и не только меня: таких историй много. У меня при любых даже самых малых нагрузках есть болевые симптомы. В 2014 году у меня было дорожно-транспортное происшествие очень серьезное. Был закрытый перелом тазобедренного сустава, после чего мне и поставили пластину в ногу. Помимо этого у меня две грыжи в крестово-поясничном отделе, и острый панкреатит. Но все равно приходится что-то доказывать. Я бегать и прыгать не могу, а там это требуется в первую очередь. Я с постели-то иногда еле поднимаюсь, спина колом стоит.

"Призвать все еще могут любого"

Военкоматы не нарушали закона, призывая людей с проблемами со здоровьем, поскольку законом о мобилизации медицинская комиссия не предусмотрена, говорит координатор организации "Гражданин. Армия. Право" Сергей Кривенко.

– Это системная проблема, – говорит эксперт. – Военкоматы по закону стали призывать всех, кто стоит на воинском учете, не проверяя категорию годности, потому что в законе о мобилизации нет такой процедуры. В отличие от призыва на срочную службу и при поступлении на контракт. Получается, что если ты состоишь на воинском учете, значит, ты здоров и годен в армию, не считая категории Д – это совсем негодные, но их снимают с учета. Данные не актуализировались годами, поэтому и начали призывать всех подряд. По сути, система подразумевает, что гражданин сам должен сообщить в военкомат о состоянии своего здоровья, изменении категории годности и так далее. Но зачем кому-то лишний раз ходить в военкомат? Но это не работало, потому что люди не сообщали, а военкоматы такую работу годами не проводили.

– Изменится ли что-то при второй волне? Закон о мобилизации не поменялся. Все еще могут призвать любого. Есть конечно, надежда, что они в течение года уточняли данные, людей вызывали по повесткам, поэтому путаницы будет меньше. Но надежда слабая, потому что, как показывает практика, военкомат стремится скорее выполнить план по призыву, чем обращать внимание на качество призывников. Теоретически можно было бы упорядочить систему мобилизации при помощи реестра призывников, о котором сейчас и говорят власти. Но я не могу себе представить такую онлайн-базу, чтобы данные из больниц, например, автоматически уходили в военкомат. Мне кажется, это нереально в России. Вероятно, это будет очередной распил денег.

Сейчас, по словам Сергея Кривенко, власти, с одной стороны, пытаются всеми средствами избежать второй волны мобилизации, с другой – максимально ужесточили условия по призыву: если повестка попадет в личный кабинет мобилизованного на Госуслугах, повестка будет считаться врученной, а призывник потеряет право покинуть страну. Власти заявили о создании "реестра призывников", правда, вскоре признали, что он заработает не раньше 2025 года.

В сентябре Сергей Шойгу утвердил список заболеваний, с которыми нельзя служить по контракту: ВИЧ, гепатит, туберкулез. При этом приказ Минобороны, который одобрил Шойгу, разрешает набирать на контракт людей с категорией В (кроме названных болезней), а также ранее судимых граждан. Параллельно депутат Государственной думы Виктор Соболев заявил, что необходимо убрать из закона некоторые болезни, с которыми сейчас нельзя служить, например плоскостопие.

– В случае с приказом Шойгу и словами Соболева речь не про мобилизацию, – говорит Кривенко. – В мобилизации и так все ворота открыты: призывай, кого хочешь, кроме категории Д. А здесь речь идет об увеличении числа контрактников: теперь вот можно призывать с категорией В. Они самые тяжелые болезни из этой категории вроде бы убрали, а если легкая астма, например, то, пожалуйста, воюйте. Они хотят расширить базу контрактников, но это приведет к ослаблению общего здоровья военнослужащих. То есть среди контрактников будут такие же больные, как сейчас среди мобилизованных. Я думаю, власти будут откладывать мобилизацию, поскольку первая волна повлияла на общество. Активно вербуют на контракт, давят на срочников. Плюс в марте выборы, так что сейчас явных сигналов, что мобилизация вот-вот начнется, я не вижу.