Среди мобилизованных на войну с Украиной сахалинцев первым погиб сельский электрик 44-летний Роман Андрющенко. С момента его прибытия на территорию Украины до гибели прошло всего несколько часов. Сибирь.Реалии узнали, какой была его жизнь до того, как он превратился в единицу статистики жертв войны.
– Жалко очень, хороший мужик был. Он же с Сахалина вообще никуда раньше не выезжал, – говорит жительница Озёрского Анна Полепина. – Он впервые вообще на самолёте полетел. То есть весь этот стресс, тяжёлое обмундирование, перелёт, условия, в которых они были, конечно, могли его доконать. Если бы не поехал никуда, так и жил бы тихонечко ещё долго.
Озёрское находится на берегу Анивского залива в 70 км от Южно-Сахалинска. В селе недавно отремонтировали центральную улицу: положили асфальт, обустроили тротуары. Вдоль дороги стоят пятиэтажки, дальше старые, но подкрашенные двухэтажные дома, а затем начинаются частные подворья. На одном из них женщина раскалывает топором деревянные чурки: "Вот, живём рядом с СПГ, а печку дровами топим", – говорит она. И правда: всего в нескольких километрах отсюда находится крупнейший в России завод по сжижению природного газа, из которого ещё с 2009 года огромными танкерами топливо возят в другие страны, а окрестные посёлки так и не газифицировали.
По данным последней переписи населения, в Озёрском проживает около полутора тысяч человек. Местные уверяют, что по меньшей мере треть от этого числа давно переехала в город, потому что работы в селе нет. Рыболовецкий колхоз, пограничная застава, детский сад, школа и почтовое отделение – вот и все рабочие места.
Роман Андрющенко, как и большинство местных, работал в рыболовецком колхозе электриком. Говорят, был хорошим специалистом, иногда ездил в соседний Невельск ремонтировать проводку на судах. В свободное время ходил за грибами, а больше всего любил рыбалку и при любой возможности отправлялся к морю – и летом, и зимой. Соседи рассказывают, что зарабатывал он достаточно, чтобы содержать дочь-подростка и неработающую жену, у которой серьезные проблемы со здоровьем. Официально оформлять инвалидность ей не стали по настоянию Романа: "Зачем? Пока я жив-здоров, сам буду обеспечивать, обувать и кормить". Так и делал.
Все в поселке сейчас вспоминают, как летом 2011 года Роману довелось спасти из пожара детей Анны Полепиной: двух сестер, 8 и 5 лет, и их трёхлетнего брата. Дети находились в деревянном доме одни. В это время произошёл скачок напряжения, и одна из розеток загорелась.
– Мы сидели с Ростиком просто на диване, ко мне подбежала Алёна и сказала, что на кухне дым. Я пошла смотреть и увидела, что под потолком действительно очень много дыма, – вспоминает те события старшая девочка, Ярослава. – Мы пытались открыть дверь, но там что-то, видимо, заело, а мы же маленькие были, не смогли открыть. Было очень страшно. Когда мы вышли в коридор, мы слышали, как всё трещало, видели искры. Мы думали выбить окно, но побоялись, что кто-то порежется стёклами. Позвонить мы не могли, потому что телефон разрядился. И у нас появилась идея стучать во все стены. Мы начали стучаться везде. Ростик испугался, залез наверх двухъярусной кровати, начал плакать, говорил, что не хочет слезать.
Роман Андрющенко первым заметил дым с улицы, заглянул в окна, увидел детей. Вместе с соседом они вытащили их из горящего дома.
– Мы с трудом стащили брата с верхней кровати, и нас начали вытаскивать через форточку, – вспоминает младшая девочка Алёна. – Сначала вылезла Яся, потом я, потом Ростик. Я была в одних штанах, сестра в футболке какой-то зелёной с мишками, а брат только в кофте от пижамы, потому что в комнате было жарко, мы ходили дома раздетыми, босиком. Дядя Рома нас по очереди доставал аккуратно и каждого передавал кому-то на руки. Там уже потом прибежала мама с работы, и всё, нас забрали ночевать к тёте.
Восстанавливать быт погорельцам помогли всем Озёрском, родственники предоставили временный кров, соседи принесли детскую одежду и все самое необходимое. Со временем семья смогла купить старый домик в том же селе.
– Я обязана Роме, – говорит мама спасенных детей Анна Полепина, – если бы не он, мои дети так и остались бы там. Три спасённые жизни. Я несколько раз ходила потом в пожарную часть, просила, чтобы ему дали награду, как-то отметили, но в итоге, насколько я знаю, ни один, ни другой так никакой официальной благодарности и не получили.
Сам Роман Андрющенко благодарностей не просил и жил все эти годы обычной своей жизнью, которую разрушила война. Местные рассказывают, что после объявления мобилизации во многие дома в Озерском военные вламывались ранним утром, затемно, и прямо из постели забирали растерянных мужчин в военкомат. Роману Андрющенко "повезло" больше, он узнал о повестке от своего начальника с работы и сам пошел в военкомат. Через несколько дней мобилизованных под бравурную музыку с главной площади поселка отправили автобусом в райцентр Аниву на предвоенную подготовку.
Подготовка эта длилась лишь неделю, потом был самолёт до Ростова. Оттуда от Романа родным пришло сообщение об отправке в Донецк, а затем связь пропала. Вечером 5 октября, через три дня после того, как самолёт с мобилизованными сахалинцами поднялся в небо, в официальном телеграм-канале губернатора появилось сообщение: "Друзья, мы получили печальную весть – при выполнении обязанностей воинской службы на территории ДНР погиб наш земляк, военнослужащий войсковой части 35390 Роман Андрющенко. Выражаю искренние и глубокие соболезнования родным и близким Романа. Мы скорбим вместе с вами. Правительство Сахалинской области окажет семье необходимую организационную и материальную помощь".
Есть две версии произошедшего. Один из местных депутатов рассказал жителям Озёрского, что у Романа случился инсульт ещё до начала каких-либо боевых столкновений. Эту версию косвенно подтверждают и другие мобилизованные с Сахалина. В мессенджерах местных жителей вот уже пару недель распространяется звуковое сообщение от одного из мобилизованных.
Среди прочего он описывает и такой эпизод, произошедший в день гибели Романа: "В Ростове нам сказали, в Донецк едем, "симки" сказали вытащить и всё, едем. Ехали мы часов восемь, приехали под утро. Темно. Говорят, всё, выходим, конечная. Никто не понимает, в каком-то лесу стоим. Ну, всё, говорят, выходим. Вышли из камазов, камазы уехали быстро. Все офицеры, командиры эти пропали. Мы там начали сами что хотим, то и делаем, по палаткам расселяться. Вот там у мужика сразу… то ли тромб оторвался, то ли инсульт у него был. Короче, сразу "двухсотый". Только мы выгрузились, он сумку поднял, тащил, и всё – "двухсотый".
О ненасильственной смерти земляка по телефону рассказывал родственникам из Озёрского и другой военнослужащий.
Проблемы со здоровьем у Романа действительно были, из-за скачков давления он наблюдался у врача. А то, что мобилизованные в Озёрском не проходили никакой медкомиссии, подтверждают многие жители села.
Согласно официальной версии, отражённой в документах, Роман всё же побывал в бою и погиб, получив осколочное ранение в голову. Родные предпочитают придерживаться этой версии.
– Когда его жена с сестрой в морг ездили смотреть, он это или не он, его из одного гроба в другой вытаскивали, ну, на стол перекладывали, они заметили, что сзади головы ранение было, – рассказала родственница Романа. Она единственная из семьи согласилась на интервью, но попросила не называть её имя. – Вот это главное, важное самое, что ранение всё-таки было. Когда его в гробу везли, у него была, ну не перевязана голова, но как повязка на голову надета. Хотя он у нас некрещёный, но повязка была, вроде, церковная. На половину головы была надета.
Хоронили Романа в открытом гробу. Односельчане говорят, что голова его была плотно обложена цветами. Каковы бы ни были истинные обстоятельства его гибели, понятно только, что Роман Андрющенко погиб практически сразу по прибытии на место боевых действий под Донецком.
– Всех парней жалко, погибают же, – говорит жительница Озёрского, которая хорошо знала Романа. – Дети же! Это наши дети. У каждого своя судьба. Плохих туда не берут, хороших берут. Плохие, вон, по деревне ходят, водку глотают. Вот их почему-то не забирают. А хороших парней всех забирают. У нас вон все хорошие пацаны пошли, все молодые, все симпатичные. Тётки, мамки все за них переживают.
В правительстве области семье Романа выдали 150 000 рублей на похороны и оформили отцу, жене и дочери погибшего банковские карты для перечисления так называемых "гробовых". Военные обещали за свой счёт установить памятник на могиле Романа.
Всего из Озёрского на войну были мобилизованы 20 мужчин. Погибшим сейчас числится только Роман, одного мобилизованного вернули домой по состоянию здоровья, третий звонил из госпиталя после ранения, об остальных ничего неизвестно. О войне жители Озёрского соглашаются говорить с журналистом только анонимно.
– Конечно, я плохо отношусь к этой войне. Она никому не нужна. Страдает наша экономика, поднимаются цены, наши люди гибнут, а кто-то набивает карманы. У нас в этом месяце продовольственные пайки новые выдали просто ужас, в них сократили всё, что можно. Но вы же понимаете, где я работаю? Если я вслух скажу всё, что думаю, знаете, что будет? Меня просто уволят. Я не смогу кормить своих детей. И всё. И больше ничего не произойдёт.
– В посёлке в целом из-за мобилизации ничего не изменилось. Но конечно, в семьях призванных всё совсем по-другому ощущается. А вообще вся эта СВО – это, я думаю, сплошная ошибка. Некомпетентные власти игнорируют здравый смысл в погоне за своими империалистическими грёзами. Но это я так думаю, но односельчане в большинстве явно не разделяют моих взглядов.
– Всё правильно наше правительство делает. В "ЛНР" и "ДНР" люди сколько натерпелись, столько лет их Украина бьёт. Давно пора было дать им отпор. То, что это где-то не у нас происходит, не значит же, что можно так всё оставить и не вмешиваться. Надо было помочь, не бросать их.
– Я против войны, но не против Путина. Ну, не дурак же он совсем, чтобы просто так операцию начинать, значит, были причины. А вдруг они бы первые нанесли удар, и тогда погибло бы много наших российских. Война – это, конечно, плохо, но хорошо, что она идёт не на нашей земле, не в наших городах. А так могло быть.
– Разве можно убийства поддерживать? Это же гибнут чьи-то отцы, дети, мужья с обеих сторон. Я считаю, что скорее надо прекращать огонь и начинать вести переговоры. Всё же можно миром решить.
– Я уехал из Озёрского давно из-за банального отсутствия работы. Чтобы честно зарабатывать на жизнь, приходится ездить до Корсакова или в проект "Сахалин-2", куда ещё нужно постараться устроиться, а работа в рыбообрабатывающем предприятии не сулит перспектив. Я не собираюсь возвращаться, а сейчас даже в гости к родным не езжу, потому что меня призовут по мобилизации. Скрываюсь, можно сказать. Если надо будет, вообще в лес убегу, но на войну не поеду. Я не буду убивать.
– Мужиков очень жалко. Село и так пустеет, а из-за мобилизации жителей ещё меньше становится. Даже те, кто живыми вернутся, всё равно же будут с покалеченной душой.
Похоронили Романа Андрющенко на кладбище в Озёрском, рядом с бабушкой. Была на церемонии и Анна Полепина с дочерьми.
– Так вышло, что я забыла, что это именно дядя Рома нас тогда спас, ведь там было много людей, когда нас вытаскивали из пожара. Мама напомнила мне об этом, когда он погиб. Жалко, что я не успела его поблагодарить. Я бы хотела сказать ему: "Большое вам спасибо, именно благодаря вам мы остались тогда живы", – говорит Ярослава Полепина.
Похороны Романа Андрющенко устроили торжественные: с громкой музыкой, речами и выстрелами в воздух. Односельчане говорят, что этих почестей Роман действительно заслуживает, но вовсе не за то, что поехал воевать.
– Вы знаете, нельзя, конечно, так говорить, но, может, это и хорошо, что Рома погиб так быстро… Он никого не успел убить, а спасённые жизни на его счету есть. Может, там, наверху, зачтётся, – говорит один из жителей Озерского и, как и все тут, просит не называть его имя.
