Президент России Владимир Путин в очередной раз пообещал "вытащить людей из трущоб". По словам главы государства, граждане, проживающие в аварийных домах, начнут получать качественное жилье уже в 2022 году. Между тем малоимущие россияне ожидают бесплатного жилья еще с советских времен.
В России все опасно
Поселок Пятилетка – в 30 километрах от Омска. Барак со счастливым номером 7 в самом конце улицы Садовой с одной стороны обуглился и зияет пустыми черными окнами. С другой по-прежнему живут люди – сохнет на веревке белье, брошен на траве детский велосипед. Семья Еременко обитала ровно посередине – в квартире №2. Впрочем, квартира – сказано громко. Крошечная кухня с печкой, маленькая комната с дощатым полом, однобедренные сени, покосившееся крылечко: ровно 22 квадратных метра, каким-то образом вмещавшие четверых. Туалет – на улице: воду провести удалось, но вместить унитаз, а тем более душ, было некуда.
– У родителей банька раз в неделю, да на работе помоешься, ничего, привыкли: и дочь тут выросла и внучка родилась, – рассказывает Борис Еременко. – Дали еще при коммунистах, 1989-м, как времянку. Мы тогда только поженились: я на ферму устроился, жена в садик. В очередь на жилье поставили, другого-то не было: народ тогда в Пятилетку со всей страны ехал, совхоз Ордена Ленина был, на весь Союз гремел. Кто ж знал, что все развалится?
Поселок Пятилетка, названный в честь экономических планов Советского Союза, подразумевавших его быстрое развитие, создан был в 1920 году как база для совхоза "Лузинский". Начав с 220 свиней, к 1933-му имел самое большое поголовье в стране. Уже в 70-х здесь была создана производственная фирма "Омский бекон", вошедшая в число наиболее эффективных сельскохозяйственных предприятий России. Первого президента России Бориса Ельцина, когда он посетил Омск, повезли именно в Пятилетку: гордость области. В 2018-м ферму, где работало все село, снесли: "Омский бекон" распродает производство. Место, где она стояла, все еще отмечено на электронной карте как предприятие, но уже густо поросло сорняками. Сельчане рассказывают, что при сносе содрали все, даже асфальт, раздробили остатки на кусочки и распродали им же, хотя отходы от фермы считаются опасными:
– В России все опасно, – пожимает плечами Еременко. – А людям дороги засыпать надо, по грязи-то не проберешься весной-осенью. У нас барак не опасный, что ли, был? В 60-х строили еще. В углах – вечная плесень, проводка старая. Я и не приватизировал квартиру – чего тут приватизировать? Даже под дачу не продашь: кому надо? Ждали все, когда другую дадут. Сто шпал купил, надеялся, хоть пристрою что-нибудь. Да не с нашими зарплатами.
По закону граждане, принятые на учет нуждающихся в улучшении жилищных условий, до введения в действие Жилищного кодекса РФ в 2005 году, остались в очереди "для последующего предоставления им жилых помещений по договорам социального найма". Проблемы с жильем из Советского Союза перешли в новую эпоху.
Не депутатское дело
Нового жилья семья Еременко не дождалась, а в мае 2018 года и старая квартира превратилась в нежилую.
– У соседей, в третьей квартире, замкнуло проводку, – Борис распахивает крышку подпола. – Выгорела напрочь, наша задымилась, но не горела – пожарные часа два весь барак заливали. Крыша провалилась, балки просели, пол перекосило. Мебель выкинули, под пол стойки вставили, чтобы вниз не рухнуть, побелили, чтоб не так воняло, да и жили еще полгода. По закону же обязаны замену найти: все время в газетах про заботу о людях рассказывают. Потом поняли, что не дождемся, а уже и страшно, что сложится все как карточный домик. Десять тысяч рублей администрация, правда, дала. Я на них техническую экспертизу заказал. Не сильно в законах понимаю, но сами чиновники подсказали ненароком: все требовали экспертизу показать, доказать, что жить тут нельзя. И про иск так же: все толковали в администрации, что зря прошу, только через суд.
Борис Владимирович обратился с иском к администрации Омского района о предоставлении жилого помещения взамен уничтоженного пожаром. В июле 2019 года решение Омского районного суда вступило в силу: "предоставить Еременко Б.В. и членам его семьи жилое помещение площадью не менее 22 квадратных метров в поселке Пятилетка". Прошло два года, но Борис с женой до сих пор обитают на съемной квартире в соседнем селе Лузино.
– Работаю скотником у предпринимателя, жена на колбасное производство устроилась, – говорит Борис. – На двоих выходит 35 тысяч рублей примерно. Из них почти 10 уходит на аренду жилья, остальные – на еду, транспорт, лекарство, немолодые уже, пенсия на носу. Одежду стараемся не покупать: глаза закрываем, мимо проходим. Не дай бог работу потерять: тогда только на улицу, бомжевать. А кто его знает, сохранится предприятие или нет, может, и другому хозяину невыгодно будет, тоже снесет?
Администрация Омского района, по данным депутата районного Совета Максима Антонова, к которому Еременко обратился за помощью, три раза объявляла конкурс на покупку жилого помещения в поселке Пятилетка.
– Администрация в условиях аукционов прописала площадь ровно 22 квадратных метра, – рассказывает Максим Антонов. – Никто не заявился – нет в Пятилетке больше квартир с такой площадью. Бараков похожих много, но заняты. Можно предоставить дом побольше: я восемь свободных нашел. Но у них площадь от 25 квадратов, а администрации нужно именно 22! Если бы хотели бы по-человечески помочь – купили бы побольше, в конце концов, отгородили бы три лишних метра.
Антонов отправил в администрацию Омского района депутатский запрос с предложением снова провести аукцион, на менее жестких условиях. Ответ в начале июля 2021 года получил от Веры Басс, заместителя главы района по правовой политике, сделавшей ему выговор: "Правовые нормы статуса депутата Совета не наделяют его правом на обращение в защиту прав и законных интересов физических лиц".
– Другими словами: не ваше дело, депутат, защищать избирателей! Сидите ровно, раздавайте обещания, да и хватит с них. "Единая Россия" много лет так и поступает. И они ведь так искренне считают! – удивляется Антонов.
Замглавы, впрочем, уверена, что все идет по плану:
– Администрацией проводятся организационные и юридически значимые мероприятия по исполнению решения Омского районного суда в полном соответствии с нормами действующего законодательства, – сообщила Вера Басс.
Поколение сорняков
С другой стороны сгоревшего барака обитает многодетная семья Каюмовых. Стены пошли трещинами, та, которая с нежилого края, сильно промерзает: дров теперь требуется в три раза больше. Но им точно ничего не светит: жилье приватизировано.
– Мы что могли сделали: фундамент подтянули, окна вставили, потолок винтами подтянули, – вздыхает Ландыш Каюмов, хозяин "недожженной" квартиры, где живут его сын с женой и тремя детьми. – У меня-то свой дом по соседству. Всю жизнь трактористом, коммуняк не любил – в рабов всех превратили, но как Горбачев волю таким дерзким дал, ушел на вольные хлеба. С пяти коров начал, 40 соток картошки своими руками выкапывал. На дом хватило. А когда едроссы пришли, опять все похерилось: одну-то корову держать теперь – без штанов останешься. Но я хоть пожил, а молодым никакой надежды. Вот и обитают в моей старой квартире. Сын на заработки в город ездит: в одном месте обманули, в другом пшик заплатили. А я огородом занимаюсь: растет сорняк и растет. Место у нас проклятое, что ли? Красноножку выдрал, теперь лебеда понеслась. Паразиты, прямо как во власти – одно поколение сорняков уйдет, другое приходит. И не вырвешь.
Место, на котором стоит барак, считается "нехорошим": здесь когда-то были наспех сколоченные времянки переселенцев. Омская область во время Великой Отечественной войны приняла 35 из 93 тысяч калмыков, которые по указу Верховного Совета СССР в 1943-м году были обвинены в измене Родине и депортированы в Сибирь. По данным исследователей, их переселение было организовано с особой жестокостью: во время переезда и пребывания в Сибири, особенно в первые месяцы и годы, калмыки потеряли почти половину населения.
– Родители рассказывали, что за нашими бараками землянки калмыков были, они тут с голоду умирали, – говорит Еременко. – Я сам, когда огород копал, сколько раз калоши находил. Проклятое место. Так у нас вся область такая. Не в месте дело. Хозяева такие пришли: распилили, развалили. Мало чего они нам ради выборов обещали, а потом забывали? А люди до сих пор по три поколения в однушке живут. Не верю я никаким обещаниям. Страна уже, как наша квартира, – еле держится. Еще лет 10, и будет, как соседская – напрочь выгоревшая.
По данным Ирины Касьяновой, уполномоченной по правам человека в Омской области, в очереди на получение бесплатного жилья к 1 января 2021 года состояло 29 524 жителя Омской области. Сроки его ожидания в районах Омской области в среднем составляют 40 лет, в городе – превышают полвека. При этом в 2020 году жилые помещения были предоставлены только 47 гражданам, но с учета снято более 2000. "Категория людей с низкими доходами, которая по замыслу законодателя должна обеспечиваться государственным или муниципальным жильем, по факту покидает очередь, решив свои жилищные проблемы самостоятельно, либо по естественным причинам", – отмечает она в своем ежегодном докладе.
Анатолий Осьминский, хозяин выгоревшей квартиры №3, как раз из тех, кто "покинул очередь по естественным причинам". Через пару месяцев после пожара, уничтожившего все нажитое за 50 лет, от сердечного приступа умерла жена, вскоре парализовало и его. Лежит теперь дома у 86-летней матери, Эрны Осьминской, одной из старейших жительниц поселка.
– Я тоже из переселенцев, только моих предков в Сибирь отправили еще во время Первой мировой, – рассказывает Эрна Карловна. – Маму в Великую Отечественную войну в трудармию забрали, мы с братишкой остались – мне 8, ему 6, в Бийске жили. И две старые бабки лежачие на наших руках. В школу пойти смогла, только когда мама в 46-м вернулась. Самое радостное из детства помню: эвакуированный – он глухой был – дал послушать музыку через свои наушники. Я такой никогда не слыхала! Потом не до музыки было. Коммунизм строили. Сюда в начале 50-х приехали, домишко этот, в котором живем, совхоз строил, сами со свекровкой белили, мазали. На советскую власть не обижаюсь, хоть и Хрущев, и Брежнев обещали нам благоустроенные квартиры, а так и не довелось в ванне помыться. Теперь один сын в Лузино с женой: работают, там и квартиру снимают, своей нет, хотя сами почти пенсионеры. А другой вот у меня дома лежит. Внучок помогает хоть, самой-то тяжело уже.
Внук Эрны Карловны, строительницы коммунизма, покачивается за ее плечом: со времени сноса фермы он не работает, как и многие жители Пятилетки. Всего 40 километров до города, но работу еще поди найди, а каждый день на автобусе – это 200 рублей в день. Уходит треть, а то и половина небольшого заработка.
– Ну, пьют, конечно, люди, – вздыхает Борис Еременко. – А что делать-то? Ни жилья, ни работы, ни перспектив. Я всю жизнь пахал, а толку? Правильно наш юрист говорит: администрация Омского района боится создать прецедент. Сколько таких бараков и в Пятилетке, и в области. Если всем нам, нищим, хорошие квартиры давать, они же один за одним гореть будут.
