"Учитесь и учитесь!" Просвещение коренных народов закончилось расстрелом директора школы

Уникальные письма выпускников школы-интерната для коренных народов своим учителям найдены в архиве Томского областного краеведческого музея. Школа-интернат имени Свердлова располагалась в Широковых юртах (так назывались аборигенные поселения на севере Западной Сибири), в 300 километрах к северу от Томска. В этой школе в 1920-е годы был поставлен своеобразный эксперимент: здесь отрабатывалась модель образования для аборигенов Севера, синтезировавшая современные подходы и традиционный образ жизни коренных народов. Судьба основателя этой школы сложилась, однако, трагически.

Судя по найденным документам, эксперимент в 20-е годы удался. Выросшие в чумах и еще недавно не владевшие русским языком, выпускники поступали в столичные вузы, откуда писали полные любви и благодарности письма директору и основателю школы-интерната Петру Афанасьеву.

Здравствуйте Пётр Андреевич!

Я извиняюсь перед Вами, что так долго не писал Вам письма.

Во-первых, Вам пишу свой горячий привет.

Пётр Андреевич! Моё учение настоящее время помаленьку движется вперёд. Я Вас очень благодарю за то, что меня отправили учиться в центр нашей России. Я буду стараться учиться и учиться, чтобы сменить Вас.

На севфаке [в] настоящее время студенты некоторые болеют корью.

Пётр Андреевич! Мы с Мизуркином Т. купили два портрета тов. Я.М. Свердлова, пошлём к Вам в школу.

Мы проходим дроби, это по математике, а по политграмоте проходим, как человек стал жить на Земле и т. д.

У нас много существуют разных кружков. Я записался в кооперативный кружок, фотокружок, музыкальный, комсомольский. Скоро будут каникулы и будут экскурсии в Москву и в Кронштадт. От Кондукова Тимофея письма получаем часто, и ему мы пишем.

Пётр Андреевич! Ещё я Вам сообщаю, что один раз Купец и Ванюта ходили в город чего-то покупать, у Купца там в народе кто-то утащил фуражку с головы, ему пришлось купить другую за 2 рубля.

В Ленинграде хорошо: много народу, ходим в кины и т.д. Кормят нас хорошо и одевают тоже хорошо.

Пётр Андреевич! Ну, как ребята учатся – хорошо или плохо? На охоту ходят ребята? Инструктором кто нынче? А за животными кто ходит и какие [в] нынешним году животные? Мы раз ходили в зоологический сад и там много видели разных животных и птиц.

Передайте привет Анне Афанасьевне и Дарье Васильевне, и Фринке, всем школьникам. Пишите мне, и пусть напишут ребята и Анна Афанасьевна.

Писал Вам Ваш ученик Истеев С.

2/XII-28 г.

Мы учим латинские буквы. Пишу свою фамилию – Isteev S.

***

Здравствуй Пётр Андреевич!

Я получил от тебя 2 рубля денег 18 /II-29 г. и получал раньше 3 рубля. И очень Вас благодарю, летом, может, заработаю и заплачу. Я на эти деньги купил марки и конверты и записался на журнал юннатов.

У нас в это время нечего интересного нет. У нас был вечер 17/II, приезжали к нам артисты из города, играли в пианину и пели песни.

Мы ещё поедем в Исторический музей, будем изучать 18-й век.

Которую прислали мне песню, поместили в "Пионерской правде". На следующем письме тоже пришлю вам песню.

Пётр Андреевич, мне это время почему-то скучно. Пусть ребята учатся и приезжают ко мне на будущий год окончаний 4-й класс. А то трудно мне было в 5-й группе.

Хочется поохотиться, но негде у нас [в] Москве охотиться.

Ну, как наш инструктор работает? Пьёт водку или нет?

Пиши, что нового у вас. А пока нечего писать. Остаюсь жив и здоров, желаю вам всего хорошего.

Писал Кондуков Тимофей Николаевич.

[…]Привет всем служащим. И ребятам. Пусть пишут письма, и я [на]пишу им.

Модель образования для коренных народов Сибири изобретали долго и трудно – сначала царские, потом советские чиновники. Проблема была в распылённости и изолированности аборигенных поселений на значительных площадях. Остановились на модели школ-интернатов. В Нарымском крае первый опыт решили поставить в середине 1920-х годов в с. Курейском в низовьях р. Кети. Организатором школы-интерната назначили Петра Афанасьева, окончившего в 1910 г. Томский учительский институт и уже имевшего к той поре значительный опыт педагогической работы среди туземного населения Севера.

Его короткая жизнь была полностью посвящена образованию коренных народов Западной Сибири.

Афанасьевская модель аборигенной школы предполагала максимально бережное отношение к традиционной культуре своих учеников – обучению их охотничьим, рыболовным, звероводческим и собирательским навыкам, привлечение к национальным ремёслам. Пётр Андреевич писал родителям такие воззвания: "Не опасайтесь, что ребята отвыкнут промышлять – мы все вместе постараемся сделать так, чтобы они научились ещё лучше промышлять зверя и оберегать тайгу, в которой зверь живёт". Воспитанница Широковской школы-интерната селькупка М.В. Боркина рассказывала: "Всю осень вплоть до ледостава уроков было совсем мало. Наши мальчики ходили в тайгу на промыслы, где их учили ставить ловушки и капканы, раскидывать сети. Зимой тоже выходили на охоту – ловили в силки зайцев, изучали следы. Девочки плели сети, выделывали шкуры".

Помимо школьных уроков и занятий по промыслово-охотничьей деятельности дети были заняты и трудовым воспитанием. При школе организовали слесарно-кузнечную мастерскую, возделали огород, завели небольшое стадо коров с племенным быком, даже начали создавать свою пушную звероферму.

В разные годы в интернате проживали от 38 до 49 учеников. В 1928 г. из стен школы вышли первые выпускники. До нас дошли письма шести из них. И они указывают на то, что П.А. Афанасьев добился, казалось бы, невозможного – умудрился организовать продолжение их учёбы в вузах! Педагоги в сибирской глубинке сумели дать ещё вчера не умевшим говорить по-русски воспитанникам такие знания, которые позволили стать им студентами томских, московских и ленинградских вузов. Откуда писали письма своим учителям.

Очень содержательными оказываются сегодня эти небольшие клочки ветхой бумаги, покрытые мелкими строчками. Они показывают удивительный коллективизм, которым проникнуты все участники переписки. Похоже, что Широковская школа-интернат действительно стала родным домом и ученикам, многие из которых не имели отцов (об этом говорится в одном из писем), и для приехавших учителей, у которых никого, кроме воспитанников, в Широкове не было. Особенно часты в письмах вопросы об охоте и улове. Наверное, могут вызвать снисходительную улыбку и эти вопросы, и сетования столичных селькупов на то, что в Москве и Ленинграде нет никакой возможности сходить на охоту. Хоть "косого зайца убил бы", – восклицает один из них. Охота – самый эмоциональный элемент традиционной культуры сибирских аборигенов. И жгучая тоска по ней на брусчатке северной столицы – это концентрированные переживания от утраты привычного образа жизни, аналогичные тоске по фортепианному концерту, которое в это же самое время испытывали заброшенные в снега Сибири ленинградцы.

Здравствуйте, дорогие мои товарищи!

Я получил от вас письмо 14/II-29 г. Ребята, я живу хорошо в Москве. Хочется поохотиться, но у нас в Москве негде. Присланную вашу песню поместим в "Пионерской правде".

Хожу в свободное время кататься на коньках. Ходили 14/II-29 г. на экскурсию в Исторический музей. Там мы видели царские тулупы подзолоченные и разные изделия разукрашенные. Видел мамонтовые клыки и человечьи скелеты.

Дорогие товарищи, мы в спальнях спим по 5 человек, и полы сами моем поочерёдно.

Ребята, у нас классы хуже ваших; в наших классах бывают морозы по 10 градусов. И в один морозный день мы забастовали – не занималися. И так не занимались 4 дня, так как всё стояли холода по 39 градусов. Только будут строить на будущий год 3-этажный дом, где будут помещаться классы, спальни, кухня и т.д.

Ребята, я научился снимать фотоаппаратом и хочу летом завести [его]. Летом, наверное, не придётся приехать к вам, так как буду держать стаж. Нынче… не поступаю в звероводы, так как я не знаю английского языка. В кружковые дни работаю по теме растений и делаю скворешни.

Ребята, когда снимусь, то пришлю карточку.

И ещё сообщаю, что я после занятий поеду в больницу насчёт глаза.

У меня есть товарищ Иннокентий Петрович (нации карагас).

Пишите, буду ждать ответ.

Мой адрес: Москва–14, Сокольники, 6-ой лучевой просек, дом № 67/68. Б[иостанция] ю[ных] н[атуралистов].

Писал Кондуков.

Читайте все.

***

13/II-29 г.

Здравствуйте, многоуважаемый брат Степан.

Во первых строках моего письма спешу и уведомляю, что я нахожусь жив и здоров, чего и желаю тебе в твоей учёбе и здоровье. Стёпа, учись хорошенько. Немножко научишься – может, поедешь в какой-либо город учиться. Вот видишь, я старался, учился – и я вон где уже учусь. Нужно учиться, и быть к учению внимательным, а если будешь относиться к учению невнимательно, то ничего не научишься. И ещё повторяю – учись.

Ну, а сейчас скажи, что ты делал дома. Ходил ли на охоту за белкой и сколько добыл с браткой вместе?

Передай привет товарищам своим и служащим Анне Аф., Петру Ан., Груне, Паране, инструктору.

Ну, пока, братец.

Писал известный брат Тимофей.

27/IV-28 г.

Учись – не забудь.

При чтении этих писем поражаешься метаморфозам переломной эпохи. Нищие мальчишки из грязных продымлённых чумов, ещё вчера не владевшие русским языком и не видевшие электрическую лампочку, как по волшебству перемещаются совсем в иной мир – идут по Красной площади столицы огромной страны и отвечают на приветствия самого Сталина, ходят в цирки и театры, кино и зоопарки, пишут "статейки" в газеты… При этом они совершенно убеждены в лучшем будущем, и неоднократно встречаемая в их письмах фраза "я живу хорошо и ожидаю ещё лучше" – это не только модный тогда эпистолярный фразеологизм, но и формула доминирующего умонастроения. Они чётко знают свою главную жизненную цель – получить знания, овладеть учительской профессией и вернуться на свою землю, чтобы подхватить эстафету от своих любимых и уважаемых учителей: "Мы будем стараться учиться, чтобы после жить лучше, не [так], как сейчас [живут] наши сородичи, и мы будем после других учить, как жить лучше ещё".

Здравствуй Пётр Андреевич.

Пишу тебе свой горячий привет. Во-первых, сообщаю, что я живу хорошо и ещё ожидаю лучше. Прошу тебя написать, каково твоё здоровье.

Пётр Андреевич у нас будет зимний каникул в декабре, но не знаю точно, какого числа, на 2 недели. Ещё сообщаю, что после каникулы поступлю в звероводы, и хотят освободить от английского языка.

А сейчас пока веду наблюдение над орлом и отмечаю по утрам, какие птицы бывают в нашем участке.

Ещё сообщаю, что мы изучаем: химию, физику, русский язык, естествознание и изучаем жизнь вообще – как до революции жили рабочие и как сейчас (муниципализация).

Теперь буду описывать, как проводили Октябрьскую Революцию. Седьмого ноября я ходил с пионерами на Красную площадь. Там было очень много народа, пели революционные песни и играли в барабаны и т.п.

Видел вождей всех, [они] поздравляли нас с праздником, и мы кричали "ура" и хлопали ладонями. Мне очень было удивительно, когда говорили речи. Проведенный был радио, и было пристроенный на телеграфный столб.

Пётр Андреевич, опишите мне сколько добывали глухарей осенью. Промышляли белок, рябков Вы или нет, опишите. Ещё спрашиваю у вас: лисы живы или нет? А также белка и колонок? Сделали [ли] питомник лисам, тоже опиши. Ещё мне интересно знать, инструктор наш бывший работает или нет. Вообще опишите, кто служит в интернате.

Больше нечего писать.

Пётр Андреевич пусть пишут письма наши ребята.

В публикуемых письмах имеется огромное количество грамматических, орфографических, стилистических и прочих ошибок. Это неудивительно. В 1920-х годах немалое ещё число представителей старшего поколения селькупов вообще не владело русским языком, а молодёжь чужой для них язык больше освоила на уровне разговорной речи, чем письма. Вот и в посланиях из столиц не раз звучат жалобы на трудности в освоении русской грамматики. Поэтому чтение писем очень затруднено. Их тексты для данной публикации пришлось редактировать. При этом орфография и грамматика были исправлены в значительной степени, стилистика же преимущественно сохранена (все стилистические добавления и купюры текста оформлены в квадратных скобках).

Дорогие! В котором мы живём здании, оно большое, трёхэтажное. Я нахожусь на третьем этаже. Но мы сейчас не учимся, потому что ещё не полный комплект, будем учиться с 1 октября с/г. Ученики у нас взрослые – курят, и есть ученики с жёнами, т. е. учатся со своими бабами.

Дорогие мои! Кормят нас пока хорошо. Кормят в день три раза: утром чай, а с чаем белый хлеб, сколько хотим сахара и масла. А [в] обед суп с капустой и с мясом, а на второе кашу с мясом жареным, ужин – то же. Мы, когда ехали из Томска, то в г. Тайге видели аэроплан, он летел. Ехали мы до Ленинграда на поезде 6 суток.

Ещё я Вам сообщаю: мы ездили в Ленинграде на экскурсию в зоологический сад, и я видел там белых медведей, обезьян, лисиц, куниц, осла, слона, волков, верблюдов, попугаев и вообще разных птиц, и зверей – так что сразу всех не запомнишь. Это было 27/IX-с/г.

Дорогие мои братья и сестра! Ну, как вы попадали в школу, хорошо или худо, и сколько времени? Напишите, когда вы будете учиться, и сколько Вас будет человек учится, и какие ученики. Напишите, какие в школе есть животные. Кто в школе нынче служит и сколько? Сколько групп? Какие у вас порядки? Как кормят? И чем? Пишут ли Вам из дома письма? Мне ещё не одного письма не писали. Но Вы, дорогие, меня не забывайте, пишите чаще письма, и тогда мне будет веселее и так же Вам. Казенное бельё мне ещё только выдали нижнюю рубаху и кальсоны, а остальное выдавать будут с первого октября. И тогда будут выдавать стипендию, но не знаю сколько.

Дорогие мои, учитесь, старайтесь, и тогда из Вас кто-нибудь поедет куда-нибудь учиться. Учитесь и учитесь, и не балуйте, в школе учителей слушайте, и все школьные дела исполняйте.

Ну, пока. Всего хорошего. Остаюсь жив и здоров и чего желаю Вам хорошего. Пишите мне чаще.

Писал Ваш брат Истеев С.

27/IX-28 г.

Мой адрес: г. Ленинград, Обводной канал, № 17, Северный факультет Л[енинградского] И[нститута] Ж[ивых] В[осточных] Я[зыков]. Студенту Истееву Степану Ивановичу.

[Приписка]. Если будут выдавать стипендию, то я снимусь и пришлю карточку.

***

Здравствуй Пётр Андреевич!

Пишу тебе свой горячий привет. Получил письмо от Вас 14/II-29 г. И ещё получал от тебя 3 рубля денег. Писал Вам ответ, но видно, что Вы ещё не получили. И получил 9 марок от тебя, пишу ответ в этот же вечер.

Ходили в этот день на экскурсию в деревню, брали семена для изучения вредителей семян, и хочим помочь крестьянам бороться с вредителями.

И ещё поедем на экскурсию 15/II-29 г. в Исторический музей.

В кружковый день работаю по теме изучением растений. В один прекрасный морозный день мы забастовали не заниматься, потому что в классе было 10 градусов мороза, и так не занимались 3 дня, всё стояли морозы. На будущий год будут строить здание 3-этажное, где будут классы, спальни и т.д. В спальнях у нас бывают морозы, что даже все вместе спят ребята. Кормят нас прилично и также одевают.

Ещё сообщаю, что у нас бывают спектакли.

Я учусь снимать и хочу летом заработать денег и куплю фотоаппарат.

У нас есть читальня, хожу читать и слушаю радио.

Пишу, что мы проходим:

1. Изучаем химию, физику.

2. Естествознание.

3. Орфография.

4. Обществоведение.

5. Старый быт крестьян.

Получаю письма из Ленинграда и Томска от своих товарищей, держу связь со своими товарищами.

Ещё сообщаю, что у нас на биостанции украли 10 одеял у девчат. Все ушли ужинать, в это время стащили с форточки. Больше нечего писать.

Остаюсь жив и здоров и желаю тебе всего хорошего.

Пётр Андреевич, я тебя прошу переправить письмо к отцу, потому, что я не надеюсь, что дойдёт письмо из Москвы.

И ещё вот что сообщаю – что я поеду в больницу насчёт глаза.

Мой адрес: Москва–14, Сокольники, 6-ой лучевой просек, дом № 67/68. Биостанция юных натуралистов.

Писал Kondukow Timofai

Кондуков Тимофей Николаевич.

***

Здравствуй Пётр Андреевич!

Я получал от тебя 5 рублей денег, и писал ответ, но почему-то не могу дождаться я от Вас ответа. Я живу в это время ничего, и желаю Вам всего хорошего.

Написал отцу 2 письма. Не знаю, получит или нет. Пётр Андреевич, я прошу тебя написать от меня привет, что я живу хорошо, а то, может быть, что мои письма [отец] не получит.

Я работаю по растеневоду, потому что не принимают в звероводы, не зная английского языка. Но всё ж хочу попасть в звероводы, поеду в Комитет Севера поговорить с ними. В том, что я приехал не за деревьями наблюдать, а именно приехал учиться в звероводы. Мой товарищ уехал домой, потому что его не приняли в звероводы. Его не пускал домой Комитет Севера, но он всё ж уехал.

Если летом приеду к вам, то привезу план нашего питомника. Пётр Андреевич, я теперь сам хожу по Москве так, что не заблужусь.

У нас бывают вечера самодеятельности, и ставим пьесы, так что живётся весело. Но только скучаю о том, что письма не получаю от вас. Ребятам не пишу письма, думаю, что получат мои письма, так как уже три письма писал.

Всем-всем привет от меня; [передайте] что я живу ничего, и пусть учатся и приезжают ко мне.

Большущий привет Анне Афанасьевне и Марии Васильевне Починной, и инструктору.

Напиши мне, охотились или нет весной т.е. в это время.

Все живы или нет звери? Напишите. И неводите или нет в это время.

Ещё всем служащим привет. Отцу обязательно напиши, что я жив и здоров, учусь в Москве – в большом городе.

Пока остаюсь жив и здоров и желаю всем всего хорошего. Пишите ответ скорее.

Писал бывший ученик интерната Кондуков Тимофей Николаевич.

Я учусь в это время пока нечего.

Напишите статью по-остяцки с переводом, пришлите ко мне. Я помещу в наш журнал юных натуралистов.

8/III-29 г.

***

Здравствуйте, многоуважаемая наша учительница Анна Поц.

Во первых строках нашего письма примите от нас пламенный и горячий ленинградский привет. Получали от Вас письма, которые Вы писали с ребятами на маленькой бумажке, но нас это не удовлетворяет; хотим, чтоб Вы написали всё, что у Вас делается, и подробно.

Которую ребята посылали песню, чтобы мы её поместили в нашу стенгазету, но её почему-то не поместили. Сейчас у нас выходит книга, в которую мы пишем наши заметки о нашей прошлой жизни и [об] охоте.

У нас были перевыборы в районный совет и выбрали 2-х человек. В районный совет – женщину и мужчину, и [в] центр. районный совет выбрали завсевфаком и студентку. На этом собрании народу было много.

Ещё сообщаем, что мы праздновали XI-ю годовщину Красной армии. Из красноармейцев делали доклад об XI годовщине существования Красн[ой] арм[ии]. Когда кончили доклад, то все аплодисментовывали, и затем встали на ноги, и заиграл духовой оркестр. После того из коллектива ВЛКСМ, ВКП(б), профкома и из пионер[ского] отряда приветствовали Красную армию. Мы, все студенты, согласились пожертвовать по 50 коп. для поддержки Красной армии. После всего показывали кино, [был] концерт, и были игры и танцы.

8-го Марта праздновали День женщин, из женщин делали доклад, после этого были аплодисменты, а затем играл оркестр, было кино, потом женщины севфака угощали женщин, которые присутствовали на вечере.

Мы ходили на обсерваторию, видали телескоп, хотели смотреть через телескоп в небесные светила, но был вечер пасмурный, и не посмотрели. Но всё-таки [нам] дали билеты прийти [в] другой раз, когда будет хороший ясный вечер.

У нас сейчас конкурс идёт на лучшую группу. Если какая группа посещает хорошо, то получает премию.

От Кондукова и Мизуркина не получаем письма за март м-ц, но мы, несмотря на это, всё-таки пишем им письма.

Ещё сообщаем, что у Истеева Степана украли деньги в сумме 13 руб., которые присылал нам Пётр Ан., чтоб мы сходили в театр, но мы не сходили, а украли у нас.

Нам Пётр Андреевич писал, чтоб мы переговорили по радио но мы не знаем, поставлено ли у вас радио или нет. Да мы ещё не ходили на станцию. Напишите нам об этом. Мы посылали 2 карточки Вам. Получили или нет?

Ну, как работает инструктор? Много ли у вас животных в школе?

Поедем мы домой в мае или в начале июня. Кончаются занятия в мае.

Остаёмся живы и здоровы, чего и желаем вам в вашей жизни и здоровье.

Ждите от нас карточку, которую снял Истеев, – здание севфака!

С приветом к Вам Ваши любимые ученики: Мизуркин Т., Истеев. Примите привет от Купца и Аргоусова.

Ждём ответа. Пишите.

12/III-29 г.

***

Однако годы сталинских репрессии не оставляли шансов на выживание таким личностям, как Афанасьев, – грамотным, самоотверженным, радеющим за своё дело и обладающим чувством собственного достоинства. Сначала он попал в немилость к сельсоветским и томским чиновникам, которые, ошельмовав его и устно, и печатно, добились отъезда из Широкова. Покинув созданную им на пустом месте первую в Нарымском крае школу-интернат, Пётр Андреевич работал позже в подобных же учебных заведениях для детей народов Севера в Пырчино, Ларьяке, Прохоркино. А 18 июля 1937 г. его арестовали и обвинили в участии в "эсеровско-монархической диверсионной террористическо-повстанческой организации". 16 сентября того же года Афанасьев был расстрелян в г. Колпашеве, и очень вероятно, что и его останки из печально знаменитого Колпашевского яра тоже были изрублены винтами теплоходов в 1979 г.

А всего через десять лет после той спецоперации КГБ, заметавшей следы сталинских преступлений на севере Томской области, Верховный Совет СССР принял закон о реабилитации, точнее о "Дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30–40 и начала 50-х годов".

В соответствии с этим законом Петр Афанасьев был реабилитирован вместе с десятками тысяч "врагов народа", чье участие в антисоветских заговорах придумали ретивые сотрудники НКВД.

Широковская школа-интернат в годы репрессий претерпела значительный урон. Дружный коллектив педагогов распался. А начавшийся на рубеже 1920–1930-х годов антикрестьянский террор советской власти, в ходе которого в Верхнекетье были доставлены тысячи спецпереселенцев, привёл к конфискации школьных зданий под нужды созданной Широковской комендатуры.

Вместе с Афанасьевым и его командой умерла и формируемая ими модель школьного обучения, пытавшаяся синтезировать современное образование и традиционный образ жизни аборигенов. Возобладавшая позже в СССР модель северных школ-интернатов, придуманная не учителями-практиками на местах, а кабинетными теоретиками от образования, доказала свою, мягко говоря, неэффективность. Но было уже поздно. Причины нынешней деградации традиционной культуры малочисленных народов Севера – и в действующих вот уже почти столетие интернатах тоже.