В Красноярском крае похоронили солдата, погибшего в Украине. Роману Акимову было 18 лет. Как сразу после школы он попал на войну и почему подписал контракт, корреспонденту Сибирь.Реалии рассказали его мама Евгения Акимова и сестра Наталья Вакар.
Роман родился и вырос в маленьком поселке Шапкино Енисейского района. В выпускном классе в единственной школе поселка у него было всего три одноклассника. Родные говорят, что он много читал, увлекался книгами по истории, особенно военной. Дружил с ребятами из соседних поселков, вместе они ездили на спортивные соревнования.
10 декабря 2021 года Роман ушел служить в армию, в марте сообщил родным, что находится под Харьковом, а 15 апреля его тело привезли в поселок для похорон.
– Рома был очень добрый и светлый человек. Никогда никого не обижал, защищал младших, уважал старших. У нас никогда не было с ним проблем, поведение в школе всегда хорошее, дома всегда вовремя, не пил, не курил, – говорит его мама Евгения Акимова. –Знаете, у мальчишек часто бывает, что шкодничают, дерутся, нас это обошло стороной. Мог во дворе посидеть с бабульками поговорить, также и маленьких детей чем-то заинтересовать и поиграть. Он был очень ответственный, честный. С раннего детства мечтал стать военным, еще до школы уже начал изучать историю, военную технику, оружие, ему было все это очень интересно. Он мечтал пойти в армию, отслужить по контракту и пойти в военный вуз.
Во время нашего последнего разговора (15 марта) сын задал вопрос "как у вас делишки?", а я спросила его, тепло ли он одет, ответ: "да". Хорошо ли кормят, ответ тоже положительный. Я попросила его не геройствовать, сказала, что мы очень ждем его дома и любим. По голосу он был бодр. Но кто знает, как оно было на самом деле, – говорит Евгения.
Сестра Романа Наталья Вакар подтверждает: несмотря на уговоры родных повременить с контрактом, 18-летний Роман решил его подписать. 10 декабря 2021 года Роман уехал из дома, а 15 декабря уже был на пересыльном пункте.
– Отзвонился нам, сказал, что подписал бумаги о переводе на контрактную службу. Он всегда мечтал о военной карьере, собирался в армию. У него и отец, и дядя служили. Отец – в ВДВ, поэтому 2 августа в семье всегда был большим праздником. Я пыталась объяснить Роме, что, может, лучше сначала пожить студенческой жизнью, осмотреться. Но он отвечал, что уже взрослый и хочет сам принимать решения. Он успел только 11 классов закончить. Отслужив, хотел поступать в военный вуз – а после контракта это было бы проще сделать. Мама тоже его не отговаривала, понимала, что он к этому стремился. Конечно, ни о чем плохом ни он, ни мы тогда, в декабре, не думали, – говорит Наталья.
Еще перед тем, как подписать контракт, Роман объяснял родным, чем он отличается от срочной службы, пообещал матери, что через полгода его отпустят в отпуск, и что в апреле или в июне он ненадолго приедет домой.
– Еще говорил, что сможет жить не в казарме, как все ребята, а снимать квартиру, ну и, конечно, будет получать зарплату, – говорит сестра Романа. – Но его не так интересовали деньги, сколько то, что контрактник – это уже совсем другой статус. 8 февраля Рома постоянно звонил всем нам. Во время последнего разговора с мамой сказал, что скоро они все уедут на учения, и чтобы мы его не теряли, телефоны они оставят в части. Во время учений тоже звонил несколько раз, но только маме. Первый раз разговор у них был короткий, сказал: "Жив, здоров, у меня все хорошо". А 15 марта позвонил и сообщил, что находится под Харьковом: "Жив, здоров, сыт, одет, обут". Больше никакой конкретной информации не было. Голос, как показалось маме, у него был бодрый. Что там было на самом деле, родные, конечно, не знали, – вспоминает сестра Акимова.
– С того момента, как мы узнали, что началось в Украине, мама стала каждый день звонить на горячую линию Министерства обороны России. Первое время было так. Она дозванивается, называет его ФИО и часть, а ей через час-два перезванивают и отвечают, что он жив и здоров. После его последнего звонка 15 марта перезванивать перестали. Мы начали волноваться – Рома не звонит, в министерстве ничего не отвечают. Нашли номер командира части, дозвонились, он ответил, что в списках погибших он не числится, но и в строю его тоже нет. А 31 марта маме позвонили из Енисейского военкомата и сказали, что нужно сдать анализ ДНК. У нас внутри все рухнуло. На наши вопросы в военкомате ничего не отвечали, сказали, что сами ничего не понимают, им просто пришел запрос, – рассказывает Наталья Вакар.
Анализ пришлось сдавать в Красноярске, для этого мать Романа специально уехала из Шапкино в столицу края, где ждала приезда представителя Енисейского военкомата.
– Дождалась, они вместе нашли лабораторию, где мама сдала слюну. "Все, – сказали, – теперь только ждать". Конечно, мы понимали, что новости могут быть плохими. Но тешили себя надеждой, возможно, какая-то ошибка, может быть, ДНК у всех запрашивают. 10 апреля позвонили и сказали, что совпадение по ДНК – 99,8 процента… Привезли нам его только 14 апреля, ожидание было такое мучительное, что словами не передать, врагу такого не пожелаешь. 15 апреля мы его похоронили. Как сказали военные на похоронах, это [смерть Романа Акимова] произошло еще 17 марта под Изюмом – там погиб весь взвод. У Ромы был термический ожог – 90 процентов поверхности тела. Больше никаких подробностей. Гроб был закрытый, наверное, поэтому до конца осознать, что Ромы нет, мы до сих пор не можем, – рассказывает Наталья.
– Вы, мама, остальные родственники понимаете, зачем вообще Роман оказался в Украине?
– Пока и меня, и маму терзает вопрос, почему именно он оказался там, под Изюмом, в это время, и почему именно он погиб? Да, он мечтал служить родине, хотел этого, но не так. Он для нас самый светлый человек на свете, все, кто его в нашем поселке знали, только так о нем и говорят.
– Вы задаетесь сейчас вопросом, нужна ли вообще эта война?
– Нужна ли в принципе? Мы об этом не задумывались, пока только один вопрос: почему Рома? Но, возможно, в будущем появятся и другие вопросы, – говорит сестра погибшего.
– Была ли возможность у него отказаться, не ехать в Украину?
– Пока не попал туда, думаю, что да. С Ромой пошел служить еще один парень из нашего поселка. Он не подписывал контракта и попал в другую часть. Но если ты уже там и тебе отдают приказы – за отказ будут серьезные последствия. Это лично мое мнение. И мне кажется, что там [в Украине] оказывается много ребят, которые не хотели бы там оказаться.
– Что помогает вам сейчас?
– Вера в то, что все не зря, и мысль, что от наших слез ему только хуже будет. Он не любил слезы. У мамы осталась я, внучка, мы поддерживаем ее, как можем. Она старается держаться, но ей очень тяжело.
