Жена мобилизованного из амурского села Константиновка объявила сбор на реабилитацию больной дочери – обещанную зарплату ее мужу не платили с тех пор, как отправили в Украину. 240 тысяч рублей на клинику в Томске и аренду квартиры благотворительными переводами собрали меньше чем за две недели, но помимо благодарности донатившим Лора чувствует возмущение: власти не только оставили ее с больным ребенком без мужа и без денег, но даже положенные льготные билеты на проезд до места реабилитации ей пришлось "выбивать с боем". Похожая история у Екатерины из Сахалина: мужа мобилизовали, "зарплату" ему не платят, зато отказывают в оформлении инвалидности сыну.
"После диагноза его даже не отпустили дочь увидеть"
Полуторагодовалой Аделине было полгода, когда Лора Собчук заметила необычное в ее поведении и обратилась к неврологу. Невролог озвучила сложный диагноз – резедуальная энцефалопатия, спастический гемипарез, который Лора объясняет проще – задержка развития.
– В этом случае реабилитация очень многое решает, возможно большое улучшение, поэтому невролог сразу назначил нам ее, но бесплатно в России ее вам никто не проведет. Плюс в действительно хорошее медучреждение надо ехать далеко – в Томск, – объясняет Лора и вспоминает первое время в больницах. – Было ужасно. Муж только уехал на войну, в октябре пришла повестка – и он оставил меня с младенцем на руках. Не успела дверь за ним закрыться, как я еще узнаю про этот страшный диагноз. И денег – ни копейки. Потому что он поверил, что будет "хорошая зарплата", бросил свое ИП ремонтником и пошел "долг государству отдавать". В итоге ему не платили вообще ничего, нам просто есть нечего было бы, если б не родственники. Потянуть еще и лечение Аделины – это было за гранью. Тогда мы объявили первый сбор.
По словам Лоры, на сборы для реабилитации больного ребенка жители Приамурья откликаются очень быстро.
– Мы даже сильно по стране не распространяли информацию, только в Приамурье кинули клич: буквально пара недель – и сбор закрыли. Это все папа мой, он в свою рабочую группу отправил объявление: и рабочие начали отправлять, крупные для местных зарплат переводы – кто по 5 тысяч, по 3–2 тысячи. Думаю, потому что знают его хорошо еще.
Общая сумма – 240 тысяч, из них само лечение выходит на 150 тысяч, на аренду квартиры еще, питание, – перечисляет Лора.
По ее словам, многие мамы больных детей в области – в похожей ситуации. Они объединились и в попытке сэкономить – скидываются и вместе приглашают специалистов в Амурскую область.
– Выходит чуть дешевле, мы снимаем гостиницу специалисту, зал для занятий, перелет оплачиваем. Но не всегда удается, конечно, надо, чтобы совпали и график врача, и наши возможности. Обычно все же сами ездим. Реабилитация с нашим заболеванием не только в Томске возможна. В Благовещенске есть, в Казахстане. Но в Томске все же специалисты лучше.
– Как часто нужна реабилитация Аделине?
– Раза два в год. Конечно, чем больше, тем лучше. Знаю, что некоторые и по 3–4 могут себе позволить. Но я за чужие деньги так не смогу – хотя бы минимальные два раза в год нам. Весной, наверное, следующий [сбор] придется объявлять. Если деньги мужу Минобороны так и не переведут.
По словам Лоры, она попыталась выяснить, с чем связаны невыплаты мужу, но с больным ребенком на руках не получилось.
– Все перекидывали ответственность – один на другого, концов не найти. Мне ребенком надо заниматься, мотаться по частям и комиссариатам времени и сил нет. К тому же его почему-то перевели в другую часть, другое село.
– Почему?
– Не знаю точно, вроде как расформировывали их.
– Мужа мобилизовали на войну, вас одну оставили в декрете с больным ребенком, деньги приходится просить, а государство не помогает. Что вы чувствуете все это время?
– Конечно, это унизительно и очень тяжело. Конечно, муж здесь не 200 тысяч в месяц зарабатывал, но 100 тысяч были. И лучше бы он работал, чем так. Помощь важна не только деньгами, побыть с ребенком, увезти куда-то, просто знать, что он живой, рядом. Уж выжили бы. А сейчас… – слышно как Лора плачет, просит минуту на то, чтобы успокоиться. – Морально очень тяжело и физически. Она девочка тяжеленькая, полтора года уже. А у мужа с октября даже отпуска не было ни разу. И он не всегда даже на связи. Они в окопах живут, в блиндажах. Пишет вот, что затопило, и блиндажей уже нет. Я понимаю, что ему тоже тяжело там, и морально очень тяжело. Но все равно срываюсь на него иногда – мол, бросай все, приезжай. Да кто ж его сейчас отпустит.
– Отпуск ему положен?
– Уже год прошел без отпуска. Он сказал, что командир им заявил, что в этом году никакого отпуска не будет. Мол, Украина наступление готовит какое-то. А по факту они просто сидят полгода в окопах, они ничем там не занимаются. При этом он там им так нужен, что даже к дочери не отпустят повидаться. В этом году точно. Представляете, как диагноз поставили, он даже ее на руках не держал.
1 октября Лора с Аделиной приедут в реабилитационный центр "Шаг вперед" в Томске. По закону им положены льготные билеты из Константиновки до Томска. Чтобы получить их, Лоре пришлось устроить целое сражение в части, к которой прикрепили ее мужа.
– Я позвонила им еще до того, как приехала, сказала: "Еду издалека, ребенка оставить надолго не с кем. Приготовьте, пожалуйста, все по максимуму и скажите, какие документы привезти". – "Паспорт и направление на реабилитацию дочери, все. Приезжайте". Я приехала из нашего села утром, а вечером у меня поезд был обратно домой. Сначала меня держали на КПП, не понимая, можно ли вообще впустить и к кому. Потом нашли какого-то командира, я пошла в штаб. Женщина говорит: "Рапорт пишите". Я пишу рапорт. Она мне говорит: "А копию паспорта вы сделали?" – "Нет. Вы не сможете сделать здесь? Нет копира?" Пришлось ехать на вокзал, делать – возвращаюсь. Жду под дверью еще час. "Вы что же, не работаете? (с больным ребенком 1,5 лет, ага) Тогда нужна ваша трудовая". Собралась, дозвонилась домой, объяснила, где искать трудовую – опять в копир, печатать ее. Вернулась. "Рабочий день окончен". Я прямо там и сползла по стене, в истерике. Весной в другой части, к которой муж раньше был прикомандирован, ни трудовую не просили, ни копию паспорта самой делать не заставляли. То есть я понимала, что просто ищут повода не оформлять льготные билеты. 25 тысяч рублей – великие деньги для Минобороны!
После резонанса в соцсетях в части все же оформили льготные билеты.
"Вроде пообещал, но полгода назад"
Екатерина из сахалинского поселка Смирных в похожей ситуации – с больным ребенком и мобилизованным мужем, которому не платят "довольствие", – до сих пор не добилась реабилитации сына.
– Мне сказали, что для организации реабилитации, просто чтобы направление на нее получить, сыну надо оформить инвалидность. У него ДЦП. В нашем поселке не получается, надо ехать до Южно-Сахалинска, а это почти 400 километров! – говорит Екатерина. – И меня каждый раз "разворачивают" – то этот документ донести, то остальные просрочены стали – обновить. Кидают как мяч просто. И не объяснишь по-человечески, что не наездишься туда так часто. Сына не с кем даже оставить. Я обратилась к губернатору нашему. Вроде пообещал, но это было полгода назад. С тех пор ничего. Я не могу сказать, что не помогают, но то люди. Сосед наш ремонт нам сделал, например: линолеум, обои – все бесплатно. Мне платить было нечем, потому что муж оттуда не переводил, с июля начались какие-то задержки.
Свою фамилию Екатерина попросила не указывать, объяснила, что не хочет "портить отношения [с администрацией]", так как все еще рассчитывает, что ей помогут решить проблему.
Если верить релизам пресс-службы губернатора Сахалинской области, Валерий Лимаренко регулярно выслушивает на личных приемах родственников мобилизованных.
Например, в том же Смирныховском районе, откуда Екатерина, губернатор пообещали предоставить путевку в санаторий для больной тещи мобилизованного. Матери другого призванного по повестке Лимаренко пообещал "закрепить квартиру", которую ее сын арендовал до мобилизации, "до окончания срока мобилизации", а также "рассмотреть возможность приостановки арендной платы".
Но чаще всего к губернатору обращаются по более прозаическим поводам: как правило, помочь с дровами, у большинства – печное отопление, а рубить и пилить дрова некому. В одном из релизов губернатор бойко рапортует о том, как мать мобилизованного из села Онор попросила его распилить, расколоть и сложить дрова, а также восстановить печную трубу. А мэр села Ирина Карпукова объявила, что "помощь жительнице уже оказана".
Российские чиновники после объявленной мобилизации часто заявляли о том, что семьям мобилизованных будет оказана помощь на огородах, по ремонту в частных домах, дровами на зиму. В итоге, по словам самих жен и матерей мобилизованных, им самим приходится выживать в деревнях без мужчин, а часто это многодетные семьи.
Случается и так, что, не дождавшись помощи государства, близкие мобилизованных принимаются решать проблемы самостоятельно, как могут, и попадают в поле зрения силовиков. Например, на Колыме отец двух мобилизованных несколько месяцев просил чиновников выделить ему с женой дрова для отопления сельского дома. Не дождавшись помощи, он срубил несколько деревьев, за что против пенсионера возбудили уголовное дело. Известно, что оба его сына ранены и находятся в госпиталях.
