Десять лет назад в хакасском Черногорске закрылась шахта "Енисейская", но около 500 рабочих до сих пор не могут получить долги по зарплате – в общей сложности 38 миллионов рублей. За это время шахтеры написали десятки обращений президенту и в Госдуму, два раза держали голодовку, похоронили несколько коллег и почти потеряли веру в то, что получат свои деньги.
Улица Товарная Черногорска – частный сектор. Дорога не асфальтирована, по краям лежат кучи гравия. Под этой дорогой проходит лава бывшей шахты.
В одном из домов живет бывший шахтер "Енисейской" Геннадий Романенко. В его гараже в октябре 2013 года проходила голодовка шахтеров, продолжавшаяся больше месяца.
У Романенко рак легких. Он дышит громко и немного со свистом, часто кашляет. Левого легкого у него нет, на правом тоже недавно провели операцию. Болеть он начал еще в начале десятых годов, в 2012-м легкое удалили. В 13-м, во время голодовки, Геннадий объявил, что подожжет себя на городской площади, если ему не выплатят долги по зарплате.
– Потому что сдвигов нету, ну, нету с правительства никаких… – объясняет он то решение. – Ну, я как… Вернее всего, мы хотели попугать их. Потому что сдвигов нету, – признается сегодня Романенко.
Он сидит на кухне и разбирает толстую папку обращений, которые писали шахтеры во все инстанции.
– Да везде мы писали: правительство, Путину, в думу. Из думы приходили ответы, там в углярке целый куль отписок. – Геннадий закашливается и уходит в ванную.
100 рублей вместо 3000
Романенко родом из Красноярского края. После армии работал в Красноярске трубопрокатчиком, а потом как-то приехал в гости в Черногорск, пошел в шахту и задержался там на следующие 26 лет.
– Шахту посмотрел – как будто это мое. И все…
Работать в шахте Романенко нравилось, иногда отрабатывал по две смены подряд. Сначала был горнорабочим ночного забоя, потом стал дневным бригадиром, последние годы работал комплексным бригадиром.
Проблемы с выплатами начались в конце 90-х. Тогда шахту "начало мотать" от одного владельца к другому. Шахтерам иногда платили по сто рублей. "Зарплата была у меня на тот момент 3000 рублей, – рассказывает Геннадий. – Дома маленькие дети". Чтобы как-то выжить, после смены он искал калымы: кому-то уголь разгрузить, кому-то картошку выкопать.
В феврале 2009 года "Абаканскую горную компанию", которой на тот момент принадлежала шахта "Енисейская", признали банкротом. Оставшихся шахтеров уволили. Через год ее имущество продали с молотка за 47 тысяч рублей. Саму шахту затопило водой. По словам бывших шахтеров, в ней осталось больше 100 тонн угля – на 60 лет работы. Компания осталась должна шахтерам 93 миллиона рублей.
Путин, Зимин, Минэнерго
Помимо "Енисейской" (шахта №9), "Абаканской горной компании" принадлежала и "Хакасская" (шахта №17). В общей сложности на них работало около 2000 человек. Когда компания обанкротилась, шахтеры обратились за помощью в правительство Хакасии.
Там пообещали попросить денег у крупных угольных компаний. В 2012 году к делу подключилось Министерство энергетики России.
– Приехали проверяющие: был директор "Соцугля" Александр Савченко, приехал Константин Алексеев, директор департамента угольной промышленности. Они сказали: "Вам через месяц вышлем деньги". Три транша по 12 миллионов обещали, – рассказывает председатель совета ветеранов-шахтеров Черногорска Виктор Лукашов.
У шахтеров тогда не было собственного счета, и Лукашов уговорил председателя Федерации профсоюзов Хакасии Федора Герасимова принимать пожертвования на свой счет. Совет ветеранов готовил списки, прилагал к ним подтверждающие долги документы и отправлял это все в федерацию профсоюзов. Там списки проверяла рабочая группа, куда входили представители Минтруда, прокуратуры и профсоюза.
Но обещанных Министерством энергетики траншев не было целый месяц. Шахтеры объявили, что начнут голодовку.
– Герасимов позвонил тогда Алексееву. "Так и так, шахтеры требуют деньги, если не будет, будет голодовка, – вспоминает Лукашов. – Ну, они говорят: "В течение часа мы присылаем 3 миллиона, давайте счет". Герасимов прислал счет, и они через полчаса прислали нам 3 миллиона денег. Через час – еще 3 миллиона рублей. Это было 6 миллионов.
Голодовку шахтеры отменили. Им начали выдавать деньги – каждый месяц несколько работников получали по 10–50 тысяч рублей. Это была помощь от "СУЭК", "Мечела", "Ростоппрома", "Южкузбассугля" и других крупных предприятий. Деньги выдавали шахтерам в течение всего 2012 года.
Лукашов считает, что этому способствовал Владимир Путин:
– Путин сюда приезжал, это было в 2012 году. Он в аэропорту сидел, была нелетная погода. С Зиминым встречался, говорил: "Ну, ты что, не можешь договориться с шахтерами, выплатить им задолженности? Решай вопросы сам, я тебе денег федеральных не дам, а мужикам надо дать". Вот и началось. И у нас же была бумага о том, что акции-то [обанкротившейся компании] остались государственные, 4 акции. Вот из-за этого нам начали возвращать деньги.
– А вы присутствовали при этом разговоре?
– Нет, но мне сказали. Он действительно был здесь, с Шойгу еще был.
Шахтеры и федерация
В 2013-м в федерации профсоюзов сменился председатель – место Федора Герасимова занял Андрей Петров.
– И такая петрушка пошла! – говорит Лукашов. – В январе "Южкузбассуголь" с Новокузнецка дали 12 миллионов. И вот он тянул эти деньги, мы только в сентябре их выплатили. И 3,5 миллиона он замылил себе, на федерацию профсоюзов израсходовал. И не выплатил до сих пор.
Всего шахтерам выплатили 33,6 миллиона. Миллион, как говорят в профсоюзе, ушел на зарплату бухгалтерам, а также на комиссии банкам. Еще 2,5 млн пришлось уплатить в качестве налогов, так как профсоюз не является благотворительной организацией и деньги, полученные от угольных компаний, налоговая посчитала прибылью.
Шахтеры считают, что они не должны были облагаться налогами, так как по сути являются пожертвованиями. Федерация профсоюзов оправдывается, что все делала по закону:
– Мы пытались обжаловать решение налоговой, но закон никто не отменял, – говорит председатель Федерации профсоюзов Хакасии Евгения Ольховская. – Это много раз проверялось, на бывшего руководителя федерации Андрея Петрова заводили уголовное дело, но его закрыли, проводили проверки, в том числе новое правительство Коновалова. Все было по закону.
Безработные
Все это время, пока закрывались шахты и правительство искало способы выплатить долги, шахтеры сидели без работы и без денег. В девяностые и нулевые закрылись другие крупные предприятия города: два кирпичных завода, камвольно-суконный комбинат, комбинат строительных материалов, завод железобетонных конструкций и т. д.
– Людям идти было некуда, – вспоминает секретарь общества "Шахтерская слава" Владимир Полипчук. – Калымили, кому что сделать: ремонт, картошку выкопать, кто-то строить умел. Но в основном люди сидели по домам.
Безденежье нередко приводило к алкоголизму и суицидам:
– Был у нас Николай, проходчик, у него две дочери-близняшки. Они как раз заканчивали школу, нужны были деньги на выпускной, а их не было. Ну и он от безнадежности вышел из окошка, с пятого этажа… И запивалися, и спивалися. Был шахтер, смотришь – его хоронят… Кто-то даже задушился.
Владимир Полипчук – из шахтерской династии. В черногорских шахтах работали его дед и отец. На "Хаксской" он трудился электрослесарем, а в начале нулевых был даже замдиректора по общим вопросам. "Но это мало помогло", – усмехаясь, говорит он.
Когда шахта закрылась, Полипчук устроился охранником на автостоянку. Потом ее тоже закрыли, и бывший шахтер стал работать на другой автостоянке. Через некоторое время устроился водителем в роддом. Сейчас он на пенсии.
Владимиру долги почти все выплатили, осталось немного, сколько именно – говорить не хочет. "Дело не в том, сколько. Дело в принципе", – настаивает Владимир Михайлович.
– Кто не борется, тот уже проиграл. Мы стараемся бороться, чтобы что-то выиграть.
Голодовка
После закрытия "Енисейской" несколько шахтеров создали общество "Шахтерская слава". В октябре 2013 года они начали голодовку, требуя вернуть им оставшиеся долги по зарплате.
Готовиться к голодовке "Шахтерская слава" стала заранее и обратилась в мэрию, чтобы им предоставили помещение для голодовки. Мэрия отказала.
– Мы написали заявление о выделении нам жилплощади, нам отказали. Потом хотели на даче организовать, но там неудобно. Пришлось заниматься в гараже, – рассказывает Романенко. – Месяц там сидели.
В голодовке участвовали 14 человек – ничего не ели, только пили чай и соки. На третий день у Романенко упало давление, и его увезли в больницу. За этот месяц в больнице побывал каждый участник той голодовки, рассказывают шахтеры. Из больницы они возвращались в гараж на Товарной – продолжали голодать.
– Я загляну: живые? Живые, все на месте, – рассказывает жена Геннадия Наталья.
– Не уговаривали, что, может, уже хватит?
– Да говорила, а что толку-то? Там Каява (председатель "Шахтерской славы". – Прим. С.Р.) сидел, как мистер твистер.
К шахтерам приезжали журналисты: из региональных, федеральных, зарубежных изданий. Но "ничего, кроме сайтовской славы, мы не заработали", – говорит Романенко. Навестили голодающих и сотрудники республиканского правительства и мэрии Черногорска:
– Приедут, говорят: "О, вы еще сидите… Бросайте, помощи не будет", – рассказывает Геннадий.
Но сам губернатор Зимин в гараж шахтеров не приехал. А мэр Черногорска Василий Белоногов подал на голодающих в суд – просил признать голодовку незаконной.
– Насчет чего? Что у нас нет санитарных условий, – говорит Геннадий Романенко. – Он должен был представить нам место проведения! А он подает на нас в суд.
Суд тогда иск Белоногова не удовлетворил. У дома Геннадия круглосуточно дежурили машины скорой помощи, полиция и ФСБ. Каждый день сотрудники ФСБ приходили в гараж и фотографировали голодающих шахтеров.
– Придут, фотографируют: как мы там спим, где мы находимся, – рассказывает Романенко. Наталья смеется.
– А зачем?
– А вдруг они врут, что голодуют! – говорит Наталья. – Может, пока ФСБ тут – они сидят, а как их нет – те разбежались.
– Это было смешно! – вспоминает Геннадий. – Нет чтобы отдать людям деньги. Это что, большие деньги? Если взять правительство республики – это копейки. А взять правительство России – это вообще ничего.
После того, как Романенко объявил, что подожжет себя на площади Черногорска, его увезли в психиатрическую больницу.
– Говорят: "Вам надо пройти кардиограмму", – рассказывает шахтер. – Приезжаем. Заместо кардиограммы нас в психушку. Я говорю: "На каком основании?" – "На основании того, что вы хотите проводить теракты какие-то". Я говорю: "Какие теракты?" – "Ну, самосожжение, могут пострадать чужие люди". Я говорю: "Вы сами подумайте, кому нужны теракты? Я хочу, чтобы вы внимание обращали и шевелились маленько".
– И что потом было?
– Да ниче, отпустили… А там было две врачихи. Одна участковая: "Ой, ты меня прости, только никуда не обращайся".
– Да мы тут как бунт подняли: "Куда вы повезли, на каком основании??" – говорит Наталья.
– Если бы сюда приехал Путин… – размышляет Геннадий. – А мы каждый день ему писали. Так он приехал сюда, самолет в Абакане сел. Он вышел, с Зиминым поговорил, Зимину кулаком пригрозил, сел [обратно в самолет] и улетел.
– А кто вам это рассказал?
– А был человек у нас один. Мы сидели, нам сказали: должен приехать Путин. Ну, вот он там стоял. А Путин от самолета не отходил. И Путину наплевать на все.
На 38-й день голодовки в гараж приехала Доктор Лиза – известная правозащитница Елизавета Глинка. Она была в Хакасии по своим делам, узнала, что шахтеры голодают, и приехала с ними поговорить.
– Она забрала все документы и обещала все сделать через Москву. Передала куда-то бумаги, обещала помочь. Сказала: "Сойдите с голодовки". И мы сошли с голодовки. Почти месяц уже сидели. А потом так получилось, что она разбилась на самолете, – рассказывает Валерий Каява.
В "Живом журнале" Доктора Лизы есть запись о том визите:
"Такие люди хорошие, эти шахтеры. Простые, наивные, как дети. Уверенные в своей правоте и точно знающие, что "наверху" точно разберутся в ситуации. Просят направить следователей из Москвы, потому что верят в то, что правда есть, и она на их стороне. Написали план по выходу из ситуации. Написали и о том, что делать с шахтами, исходя из их опыта. Никому уже не нужного. А главное – у них, несмотря ни на что, есть надежда. Пока ещё есть.
Я не знаю, помогут ли им. Письмо передам".
Геннадий Романенко говорит, что шахта ему еще должна 140 тысяч рублей – это без учета инфляции, но на перерасчет никто не надеется:
– Эти расчеты сделаны в 2012 году. Девять лет назад. В то время 30 рублей стоил доллар, а сейчас он уже сотку доходит. Так мы не можем получить еще по тем средствам. А сделать перерасчет – это ой-ей-ей, – качает головой Романенко.
Жена
Некоторые черногорские шахтеры умерли, не дождавшись выплаты долгов.
В одной из пятиэтажек Черногорска живет Тамара Котюбеева. Ее муж Владимир Котюбеев работал на местной шахте взрывником больше 20 лет. По образованию он юрист, работал в училище. В начале 80-х поспорил с коллегами – и пошел работать на шахту.
– Они поспорили: физрук, мастера некоторые, еще педагог один – что уйдут в шахту. Семь человек ушло. И никто не задержался, остался только Вова мой бедный, – рассказывает Тамара Котюбеева.
Владимир работал посменно, сначала проходчиком, потом мастером-взрывником. Носил на себе по 50 килограмм: взрывчатку и взрывную машинку.
– Как новогодняя елка, – говорит Тамара Константиновна. – В четыре смены работал, но в основном во вторую и третью. С шести вечера уходил до четырех, если в ночь, если в третью смену – с двух до часов 10 утра.
В 2009 году у Владимира Котюбеева случился сердечный приступ, затем – инсульт. Через 10 лет случился второй инсульт. Правую часть тела почти парализовало, он ходил только по квартире, почти не мог говорить. Весной прошлого года вдруг отекло легкое. В стране была пандемия новой коронавирусной инфекции, больницы были на карантинах, скорая четыре часа возила Котюбеева из одной больницы в другую. Наконец его положили в реанимацию и подключили к аппарату искусственной вентиляции легких. Тамара Константиновна, врач по образованию, говорит, что сначала должны были выкачать жидкость из легкого, но не сделали этого. Через две недели ее мужа отключили от аппарата ИВЛ, и он умер.
– До сих пор не могу успокоиться. 12 мая был год. Он такой крепкий был, надежда и опора моей жизни. 77 дней не дожил до пятидесятилетия свадьбы… И вот везде эти отписки, ниже человеческого достоинства.
Шахта осталась должна Котюбееву 93 тысячи рублей.
– Мы куда только не писали: и президенту писали, Памфиловой писали, Жириновскому писали. В Страсбург отправили документы – видимо, их или перехватили или что, потому что ничего оттуда не пришло… – рассказывает Тамара Константиновна. – Его брат жил в Москве, мы сглупили – надо было Толику отправить документы, он с Москвы бы отправил в Страсбург. А это все отписки: по месту жительства, по месту жительства. Много писали. Только не сохранили, надо было сохранять все копии. Просто, знаете, не думали, что государство может нас так обмануть.
Вдова хочет получить долги Владимира Тимофеевича, чтобы поставить ему памятник. Полгода назад она написала в личку губернатору Хакасии Валентину Коновалову в "Одноклассниках".
– Говорю: "Вы можете мне как-то выходить деньги? Надеюсь на вашу порядочность, на вашу совесть... Хотя бы достойный памятник поставить человеку". Он мне сайт сбросил, все, что ему написала, переслала на этот сайт. Губернатора сайт. И вот такие отписочки мне пришли с министерства труда.
Тамара Константиновна показывает два конверта.
"…Источником погашения задолженности перед шахтерами могут быть только благотворительные взносы, – написано в первом письме. – Правительством республики Хакасия в настоящее время продолжается поиск организаций, готовых оказать материальную и благотворительную помощь. В этих целях направлены обращения в адрес действующих угольных компаний, Федерации независимых профсоюзов России, Министерства энергетики Российской Федерации с просьбой о содействии в решении данного вопроса.
На данный момент предложений об оказании материальной помощи от вышеупомянутых организаций не поступало".
Губернаторы и угольщики
После конфликта из-за выплат долгов через профсоюз в 2014 году совет ветеранов-шахтеров открыл собственную благотворительную организацию "Память шахтеров". Деньги от благотворителей стали поступать на ее счет.
По словам Лукашова, до 2018 года шахтерам деньги выплачивали регулярно: то от крупных угольных компаний, то от правительства Хакасии. В 2018 году сменился губернатор – вместо единоросса Виктора Зимина республикой стал управлять коммунист Валентин Коновалов. И выплаты шахтерам прекратились. Долги не получили еще 500 человек – всего 38 миллионов рублей.
– Последний раз Зимин на день шахтеров нам дал денег, это было в августе [2018 года], в сентябре выборы начались, в ноябре выбрали Коновалова – ни рубля!
У Владимира Полипчука об этом другая информация – он говорит, что Коновалов пишет письма в угольные предприятия с просьбой дать денег для шахтеров, но ему не отвечают:
– Коновалов лично обращался к нашим разрезам, чтобы помогли погасить задолженности, – рассказывает Владимир Полипчук. – Вот недавно, например, но они ему даже не отвечают. Ни во что не ставят, просто не хотят помочь. Вот недавно с Петровым разговаривал (Андрей Петров – замминистра труда и социальной защиты РХ. – Прим. С.Р.), он говорит, что ответ официальный и не нужен, ты, главное, помоги. Но они хотят только побольше вычерпать, побольше заработать.
Сегодня в Хакасии уголь добывают на разрезах – "Степной", "Черногорский", "Аршановский" и других. Добывать уголь открытым способом в десятки раз дешевле, чем в шахтах. Несмотря на то что местные жители жалуются на плохую экологию.
У Лукашова есть письмо с указанием Министерства энергетики России – в договорах между правительством Хакасии и угольными компаниями должен быть пункт о том, чтобы угольщики выделяли благотворительную помощь на погашение долгов бывшим шахтерам "Енисейской" и "Хакасской".
– И что? Я с Коноваловым встречаюсь в позапрошлый, прошлый год, а он говорит: "А они не хотят такое подписывать". Я говорю: "Да как? Вот же бумага!"
– Может, они ему просто не отвечают?
– Он же ежегодно с ними договора подписывает, где-то в марте месяце. С угольными компаниями Хакасии: "Русский уголь", "СУЭК". У нас тут 11 разрезов в Хакасии. У Зимина все подписывали, а у него нет.
– У Зимина, извините, родственник Шойгу, – объясняет причину ответов угольных компаний бывшему губернатору Валерий Каява.
О том, что Виктор Зимин и Сергей Шойгу были родственниками, в Хакасии слухи ходят давно. Официальных подтверждений этому нет, но СМИ неоднократно называли бывшего губернатора и министра обороны близкими друзьями. Зимин, Шойгу и Владимир Путин несколько раз вместе отдыхали в Саяно-Шушенском заповеднике и Тыве.
Династии
– Видели, что шахта делает с человеком?
С Валерием Каявой мы встречаемся в его машине после интервью с Геннадием Романенко. Машина Каявы стоит у входа в парк, где находится памятник погибшим шахтерам. В 1931 году на шахте №18 погибло 89 работников – одна смена выходила, другая заходила, когда произошел взрыв. В этой трагедии мог погибнуть дедушка Владимира Полипчука, но успел выйти чуть раньше.
Каява, как и Полипчук, из шахтерской династии. В шахте работал его отец. Валерий пришел в шахту в 1982 году.
– Как говорил мой друг, кто-то должен и подметать, кто-то должен и уголь добывать, – отвечает Каява на вопрос, нравилось ли ему в шахте. – Не могут в этой стране руководить все. Кто-то должен и производить что-то. Мы были производители. Мы для страны работали, имели все льготы.
У Каявы есть нагрудный знак "Шахтерская слава" – говорит, получил еще "при коммунистах". В шахте он работал на комбайне до 2009 года, Романенко был его бригадиром.
– У меня в то время было двое детей маленьких, – вспоминает Валерий закрытие шахты. – И как было жить? Мы все скомпоновались, объявили, что сядем на голодовку и будем требовать от правительства, что мы не рабы! Почему шахтер должен не получить заработную плату?! Приехали из министерства энергетики: "Да вы что, зарплату не получили? Сейчас деньги пойдут!" Деньги пошли. Частично выплатили – и опять в кусты! "Мы не платим, мы не можем!" Законов у них нет! "Вы же работали на хозяина, на частника". Да мы, вообще-то, работали в этой стране! У нас есть гарант Конституции, у нас есть правительство – у нас все есть! Но почему-то защищены только чиновники в этой стране, бюджетники. А шахтер, который добывает благосостояние этой страны, – нет законов ему получить заработную плату! Он что, раб, что ли?!
Сейчас Валерий Каява получает пенсию – 15 тысяч рублей. Такая же пенсия и у Романенко. Каява подрабатывает охранником на Степном разрезе.
– Мы, всю жизнь проработав под землей, получили пенсию поломойки, – возмущается Валерий. – Я каждый год в больнице лежу – у меня бронхи больные. С пшикалкой хожу. Вот, заработал. Заработал шахтерскую славу!
Его 30-летний сын – тоже шахтер. Он отработал на шахте пять лет, сейчас сварщик. Каява надеется, что шахты все же откроют и сын пойдет работать туда:
– Ну, не может быть такое… Сейчас эти разрезы повычерпают верхнее и все равно шахты откроют. Куда денутся, без угля никак.
– Все шахтеры говорят, что оставили здоровье в шахте, а дети все равно туда идут…
– Ну, я вам еще раз хочу сказать: кто-то должен и уголь добывать! Кто-то должен!
