Новая волна российской эмиграции, начавшаяся после 24 февраля, достигла и Монголии, которая в России традиционно воспринимается как слаборазвитая или в лучшем случае экзотическая страна. Хотя в "Индексе демократии", который ежегодно составляет британская исследовательская организация The Economist Intelligence Unit, Монголия в 2019-м году занимала 62-е место. В то время как Россия разделила свое 134-е место с Республикой Конго.
Во время недавнего визита в Монголию Генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш назвал эту страну "Символом мира на неспокойной планете". Гутерриш заявил, что в мире с драматическими геополитическими противоречиями и повсеместным распространением конфликтов Монголия является примером для многих других стран.
Правительство Монголии старается сохранять дружественный нейтралитет по отношению к России. Монгольская делегация воздержалась во время мартовского голосовании по резолюции Генеральной Ассамблеи ООН, осудившей российское вторжение в Украину. При этом Монголия направляет Украине гуманитарную помощь.
"Хотя этих мер ни в коем случае недостаточно, они важны, учитывая тот факт, что Россия почти полностью контролирует энергоснабжение Монголии и безжалостно оказывает давление на Монголию, чтобы та поддержала ее войну", – говорится в статье монгольского политолога, опубликованной в журнале The Diplomat.
О том, как живется в современной Монголии, рассказали корреспонденту Сибирь.Реалии вынужденные эмигранты из России.
Опасный прецедент
– Переезжал очень быстро, потому что было опасно оставаться в России после нашей акции с "Нерусским", – говорит Алдар Эрендженов, создатель и владелец калмыцкого магазина одежды 4 Oirad.
В 2019 году Алдар вынужден был уехать из Элисты в Москву после участия в акциях протеста против назначения мэром города Дмитрия Трапезникова, одного из лидеров самопровозглашённой "ДНР". Протесты не повлияли на решение Кремля перебросить в Калмыкию донецкого сепаратиста, зато у местных активистов начались проблемы с ФСБ.
В апреле 2022 года Алдару пришлось покинуть Россию, где ему грозило уголовное преследование за "разжигание межнациональной розни". Разжигание заключалось в том, что у себя в инстаграме Алдар опубликовал манифест "Нерусские":
"Мы – нерусские!
И мы гордимся своим именем: Ойрат, Саха, Бурят, Татар, Башкорт, Эрзя, Хакас, Удмурт…
Мы – граждане Российской Федерации, но мы не русские.
Наши народы сталкивались с насильственной русификацией, христианизацией, запрещением языка и культуры, депортацией и геноцидом. И мы все равно не отрекаемся от своего имени.
У нас свой "нерусский мир". Нам не сдают квартиры в МСК и СПб, в метро говорят "чурки", не уважают нашу религию. Нас можно безнаказанно обзывать "врагами народа и предателями". Мы граждане второго сорта в собственной стране..."
В конце апреля Алдар с женой и ребенком приехали в Монголию, но остаться там на ПМЖ у семьи не получилось из-за строгостей местного миграционного законодательства.
– Почему выбрали переехать именно в Монголию?
– Мы каждое лето ездили на месяц-другой в Монголию, лазать по горам, жить в юрте на плоскогорье монгольского Алтая. Вопрос, в какую страну ехать, даже не стоял – сразу туда и отправились. Долетаешь до Бурятии, садишься на автобус и едешь до Улан-Батора – так дешевле и нам легко смешаться с бурятами, ха. На границе все были в расслабленном состоянии. Парень-украинец, прошедший фильтрационные лагеря и ехавший с нами в автобусе, максимально отвлек на себя внимание погранцов и таможенников. Всех азиатов быстро проштамповали, а его мурыжили около часа, устраивали допрос и прочее.
Монголия встретила очень дружелюбно, монголы гостеприимные и добрые люди. Вынужденных мигрантов очень много: большинство – это буряты, кто не согласен с войной. Русских диссидентов не видел и не слышал про таких. Есть, конечно, местные русские, как в Казахстане, да несколько семей, которые приехали работать на горнорудные предприятия, но из свежей волны эмиграции я там никого не знаю. Видел много туристов из Сибири – они приезжают купить доллары, сделать вакцину иностранную. Монголия для большинства сейчас скорее транзитное место.
– Как вы пытались обустроиться в Монголии?
– В Улан-Баторе друзья дали квартиру на время пожить. Сначала я пробовал открыть совместную фирму с другом-монголом, но, как оказалось, иностранцу, чтобы получить бизнес-визу, нужно открывать на себя фирму с уставным капиталом 100 тысяч долларов.
Дальше пытался получить рабочую визу в фирмах друзей, но там очень долгий и сложный процесс для малых предприятий. Установлена квота: чтобы устроить одного иностранца, десять монголов должны быть трудоустроены официально.
В итоге жену взяли на работу преподавателем английского в гимназию, но на нас с маленькой дочкой отказались делать визы и страховки. В разговоре с одним чиновником нам дали понять, что у них хватает своих оппозиционеров.
– Что говорят монголы про войну России с Украиной? Как относятся сейчас к России и русским вообще в Монголии?
– Монголия разделилась в вопросе войны: старшее поколение поддерживают Россию, молодежь – против, но война здесь кажется такой далёкой вещью, что большинство быстро про нее забывает.
Отношение к русским, кажется, стало чуть более настороженным. Хотя не мне судить – мы по внешнему виду ничем не отличаемся от монголов и на себе ничего такого не испытывали. Здесь очень сочувственно относятся к калмыкам, бурятам и тувинцам, потому что знают о том, как нас притесняют в России. И даже советуют, чтоб мы все скорее переезжали в Монголию.
А вот дальше начинается интересная история. Если общественное мнение настроено на принятие родственных народов из России, то правительство, наоборот, ужесточает иммиграционное законодательство.
Наше возвращение, видимо, рассматривается властями страны как опасный прецедент. Потому что главный страх монгольского правительства – то, что вслед за нами потянутся южные монголы из Внутренней Монголии, принадлежащей Китаю. Самих монголов чуть больше 3 миллионов, а вот "внутренних монголов" – 6 миллионов, и многие уже с китайскими именами и фамилиями, что усложняет ситуацию.
– В итоге, – говорит Алдар, – нас мягко послали с нашими попытками закрепиться в Монголии, сказав, что раз мы оппозиционеры, то нам лучше в Европу или США ехать. И не дали даже рабочую визу оформить.
Сейчас Алдар живет в Стамбуле.
"В Монголии я чувствую сопричастность к целому"
– Я переехала в Монголию в 2016 году, потому что в моём городе не было работы по специальности, – рассказывает бурятка Дугарма, – и я перебивалась непостоянными заработками, а потом узнала, что в Монголии платят хорошие зарплаты приезжим учителям. Работать в школе не получилось, но из-за большого спроса на изучение русского языка я стала преподавателем русского в частном центре.
Переезд прошёл очень легко. При поиске работы и квартиры моя этническая принадлежность к бурят-монголам была скорее положительным фактором, нежели каким-то препятствием (как часто бывает в Москве). Многие были рады помочь монголу, рождённому в другой стране (в Монголии считают своими бурят, калмыков, тувинцев и "внутренних" монголов).
– То есть вам живется здесь легче, чем в России, и проблем с адаптацией у вас нет?
– С первых дней жизни в этой стране меня удивляла разница между настроениями в обществе монгольском и российском. В Монголии я чувствую свою сопричастность к целому, ко всему народу, а отсюда возникает чувство защищенности, доверия и безопасности. В то время как в России – постоянная разрозненность, агрессия и непонимание. Я училась в Петербурге, где часто сталкивалась с ксенофобией. Таких случаев столько, что уже привыкаешь к постоянной фоновой тревоге и приходишь к принятию себя как второсортного элемента российского общества.
– Изменилось ли отношение к россиянам в Монголии после начала войны в Украине?
– После 24 февраля многие заграничные русские, в том числе и россияне, живущие в Монголии, начали высказываться, что, мол, их притесняют. Но это ведь просто "цветочки", по сравнению с тем, что переживает среднестатистический "нерусский" человек в России.
Монгольская молодежь, в отличие от российской, политически активна и заинтересована международными событиями. У них очень быстрая реакция на то, что происходит в мире.
Примером может служить митинг у российского посольства, куда пришли не только монголы, но и украинцы, калмыки, буряты и др. Молодежь, в целом, занимает пацифистскую позицию, сочувствуя Украине и не одобряя действий России. Но в огромном поле мнений встречаются и пророссийские комментарии (например, в Facebook). Как правило, это представители старшего поколения, которые привыкли к таким стереотипам, как "братская страна", "дружественный сосед", "старший брат – Россия".
Монголия очень осторожно высказывается о своих двух соседях, России и Китае. Поэтому все официальные заявления о событиях в этих странах выдержаны в рамках политкорректности. Никто не ставит под сомнение незыблемость государственных границ.
В то же время монголы не боятся называть вещи своими именами. Войну в Украине – войной, а геноцид уйгуров в Китае – геноцидом. Для монголов очень важен аспект, что исторически земли Внутренней Монголии были исконно монгольскими землями, а на территории Синьцзяна жили и уйгуры, и монголы.
– Вы упоминали митинг у российского посольства. Украинцы, которые в нем принимали участие, тоже уехали в Монголию от войны?
– Украинцев в Монголии, по сравнению с россиянами, очень мало. В основном – это люди, которые жили тут ещё в советское время. Они переехали сюда, чтобы работать в сфере добывающей промышленности.
Сейчас в Монголии нет действующего посольства Украины, но есть общественная организация "Украинцы Монголии" (Монгол дахь Украинчууд). Они недавно организовали антивоенную фотовыставку.
В марте Монголия отменила ковидные ограничения и открыла границу с Россией. Наряду с валютообменщиками, сюда хлынул поток мигрантов, бегущих от режима, армии, ужаса. Некоторые смогли как-то остаться и найти работу в Улан-Баторе, остальные же были только проездом, транзитом, отправляясь дальше – в Корею, Турцию, США. Закрепиться в Монголии довольно трудно без знакомых, без связей и без знания языка. Поэтому остаются только очень хорошо подкованные и подготовленные люди. Монголия не даёт мгновенное гражданство, но получить его возможно, хоть и непросто.
"Мне не хочется, чтобы мои дети были узкоглазыми русскими"
– Я в Монголии с мая. Границу пересек на автобусе Улан-Удэ – Улан-Батор. Ничего остросюжетного. Мне здесь комфортно, так как я бурят, а бурятский язык – это один из монгольских языков. Уровень жизни в Монголии примерно сопоставим с уровнем жизни в Бурятии. Я уже давно думал о переезде в Монголию, у меня тут живут друзья, которые предлагали мне работу. Я не переезжал, так как хотел открыть бизнес в Бурятии, но наступил февраль, и желание что-либо делать на территории Российской Федерации напрочь исчезло. Лучше я буду жить чуть скромнее, но мои налоги не пойдут на войну, – рассказывает еще один российский экспат в Монголии Доржо. – В российском представлении Монголия – это синоним отсталости. Шутки об этом периодически бывают на ТНТ, но на самом деле Монголия выгодно отличается от многих стран СНГ. Из-за того, что на территории страны не так много полезных ископаемых, в стране не образовалось мощной прослойки ресурсной олигархии. Богатые люди в стране, в основном, в сфере торговли и сельского хозяйства. Поэтому здесь реальная демократия, выборы, права и свободы. И то, что маленькая страна, зажатая между двух агрессивных соседей – Китая и России, умудряется поддерживать неплохой уровень жизни и успешно ведёт внешнюю политику – это большое достижение монгольского народа.
В целом Монголия активно налаживает контакты с Японией, Южной Кореей, США и Европой, но при этом она старается не ссориться с Китаем и Россией. Граждане Монголии неплохо относятся к россиянам, чуть более настороженно к представителям Китая. Наверное, из-за общего советского прошлого. Но такой глубокой тоски по СССР, как в странах СНГ, здесь не замечал.
Россия многие годы активно проводила антимонгольскую политику. Нефтепродукты продавались по грабительским ценам, как и электричество. При этом РФ всячески блокировала попытки Монголии добиться энергетической независимости. Однако Монголия всё же начала строительство собственной ГЭС.
– Люди на улице говорят о политике, о войне, которую ведет Россия? Или до этого им дела нет?
– Люди здесь периодически обсуждают внешнюю политику, но в целом пока это не касается их, они нейтрально относятся к конфликтам на постсоветском пространстве. Есть небольшая прослойка людей, которые поддерживают Россию, а есть небольшая прослойка людей, которые поддерживают Украину, но в этой части мира много других актуальных проблем.
Их множество: идёт серьезная борьба с коррупцией (она там есть, она сильна, но это не является там нормой); есть ряд экологических задач, высаживаются массово деревья; в стране около 30% населения младше 16 лет, огромный процент населения — студенты, в стране демографические взрывы с 50х гг. прошлого века. Всем этим людям, гражданам Монголии, нужна работа, нужно жильё. При том что у Монголии лишь 2 недружелюбных соседа и очень мало ресурсов. А тут ещё и мы.
Получить ВНЖ или гражданство Монголии очень сложно. Работодатели не заинтересованы в низкоквалифицированной иностранной рабочей силе. Если вы уникальный специалист, то, возможно, вы сможете там остаться, но не факт.
Почему я решил эмигрировать? Не скажу, что мне в России жилось совсем плохо. Я жил в Улан-Удэ, ходил на работу. Некомфортно было в Москве, Новосибирске – расизм в РФ существует, и это грустный факт.
– В чем это проявляется?
– В России сейчас по факту стали бороться с языками и историей коренных народов. На словах якобы существует равенство наций, но русский язык обязателен к изучению, а бурятский даётся факультативно.
Нет полноценных уроков бурятской литературы и истории. А если даже уроки бурятского даются, то в итоге нет никакой системы экзаменов и объективной оценки знаний учащихся. Без языка нет культуры, без культуры нет самосознания и народа. Это такой очень тихий этноцид. А мне не хочется чтобы мои дети были просто узкоглазыми русскими, которых другие русские не примут, а сородичей уже не будет. В Монголии моя семья может сохранить себя, и для меня это важно.
– Много ли русских эмигрантов в Монголии?
– Не знаю. Мне не так интересны русские релоканты и эмигранты. Среди них есть достойные люди, но также очень много людей крайне неприятных, которые свысока смотрят на монголов. Ходят, словно колонизаторы в пробковом шлеме, хотя их время давно прошло. А я люблю и уважаю наших братьев, и мне лично это неприятно. Если они считают себя кем-то исключительным, то могли оставаться в России.
– Вы бы хотели вернуться домой, когда закончится война?
– Даже если завтра РФ прекратит войну в Украине, никуда не денутся русские националисты, которых в РФ огромное количество. Буряты внимательно слушают русских оппозиционных либералов, которые выдают один шовинистический перл за другим. Эти люди могут сменить Путина – или же это сделают откровенные нацисты, или коммунисты. Поэтому сейчас многие перебираются в другие страны – от греха подальше. Многим хотелось бы остаться в Монголии, но это сложно. Проще уехать в Корею или США. Буряты редко делают что-то демонстративно. Когда они не согласны с политикой РФ, они просто расторгают военные контракты, уезжают в другие страны. Те, у кого нет денег, чтобы уехать, тотально абстрагируются, стараются никак не поддерживать это государство.
В целом у многих есть ощущение разочарования в России. Мне было горько и обидно уезжать из родной республики, это моё "тоонто нютаг", малая родина. Я не большой любитель берёзок, группы "Любэ" и вообще – начиная с Иркутска, это уже как будто не моя страна. Но Бурятию я любил и люблю. И таких, как я, в Улан-Баторе не одна сотня человек. Многие, скорее всего, поедут дальше, а у меня есть возможность жить здесь.
