От корейского сериала Squid Game сейчас сходит с ума полмира. Не то чтобы он обладал какими-то особо выдающимися достоинствами, но в напряжении держит.
И возникает вопрос, что такое происходит нынче в Южной Корее, коль они подряд выпускают на мировой рынок вначале "Паразитов", потом Squid Game, и оба в каком-то смысле об одном и том же – про уродов и людей, про разделенное общество одиночек, про бесящихся с жиру богатых и про то ли отверженных, то ли разгильдяев, которые сами себя загоняют в тупик, а жизнь им в этом охотно помогает.
Подумал я и о другом: сюжет о том, что люди – отдельный человек, группа, всё человечество – участвуют в некой дьявольской игре, где ставками являются их жизни, совсем не новый, но трактовать его стали в последние годы заметно иначе. Возьмем старый (1997) фильм "Игра" с Майклом Дугласом. Там главный герой, довольно гнусный богатей, оказывается затянут в некую загадочную игру, в ходе которой постепенно лишается практически всего, что имеет. Но в финале оказывается, что всю эту штуку подстроил его брат с целью перевоспитания сабжа, что в итоге и удается. То есть демиурги жестокой игры в данном случае добрые, они нечто вроде христианского Бога: подвергают человека испытаниям, но ради его же блага, просветления и улучшения.
Второй, еще более известный пример фильма (точнее, серии из 4 фильмов) о зловещей игре: "Голодные игры" (2012 – 2015). Тут уже демиурги совсем не добрые, их цель – замочить главную героиню и сопутствующих ей персонажей опять же на потеху богатой пресыщенной публике. Это скорее боги ацтеков, требующие кровавых жертв. Однако героиня и часть персонажей сопротивляются и в конце концов показывают демиургам, где раки зимуют, устраивая революсьон. Пафос добра, которое с кулаками и побеждает, проходя через тернии к звездам.
И, наконец, Squid Game. Тут демиурги сопоставимы по извращенной жестокости с организаторами "Голодных игр", а то и превосходят их, но безнадеги гораздо больше. Во-первых, участники "Голодных игр" – жертвы слепого жребия, в то время как в "Игру в кальмара" приходят добровольно, от безысходности. Во-вторых, у "голодных" есть дом – 12 краев, которые они представляют и куда хотели бы вернуться. У "кальмаров" жизнь вне игры настолько невыносима, что большинство из них в игру возвращается. Ну и в-третьих, в корейском сериале нет, в отличие от "Голодных игр", никакой революции, сопротивление бесполезно, можно только попытаться пройти до конца – и уворачиваться от смерти, убивать других игроков, если того потребует игра, или же быть убитым самому. Ну в крайнем случае – повеситься, как игрок № 69, которому в одном из раундов пришлось убить собственную жену. Бунт здесь сугубо индивидуален, как у главного персонажа, № 456, да и то не завершен.
Итого: судя всему, тема "люди – пленники злой игры" становится всё более актуальной, и ковид с его локдаунами и правилами только обострил это ощущение у индивидов то ли особо впечатлительных, то ли особо дальнозорких. Популярность и "Голодных игр", и Squid Game можно объяснить распространившимся ощущением того, что мы становимся всё менее свободными, регуляций вокруг нас всё больше, а то, как функционирует этот мир, всё менее понятно обычному человеку. Воображение испуганной пешки дорисовывает где-то наверху загадочных демиургов, тайные силы, заманивающие нас в роковую ловушку. Сегодняшний "человек с улицы" разрывается между желанием встретить кого-то, кто о нем позаботится, даст вкусной еды и денег, и страхом перед тем, что за это придется заплатить слишком высокую цену. Возможно, это коллективная паранойя. С другой стороны, как известно, "если у вас паранойя, то это не значит, что за вами не следят".
Ярослав Шимов – историк и журналист, международный обозреватель Радио Свобода
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не соответствовать точке зрения редакции
И возникает вопрос, что такое происходит нынче в Южной Корее, коль они подряд выпускают на мировой рынок вначале "Паразитов", потом Squid Game, и оба в каком-то смысле об одном и том же – про уродов и людей, про разделенное общество одиночек, про бесящихся с жиру богатых и про то ли отверженных, то ли разгильдяев, которые сами себя загоняют в тупик, а жизнь им в этом охотно помогает.
Подумал я и о другом: сюжет о том, что люди – отдельный человек, группа, всё человечество – участвуют в некой дьявольской игре, где ставками являются их жизни, совсем не новый, но трактовать его стали в последние годы заметно иначе. Возьмем старый (1997) фильм "Игра" с Майклом Дугласом. Там главный герой, довольно гнусный богатей, оказывается затянут в некую загадочную игру, в ходе которой постепенно лишается практически всего, что имеет. Но в финале оказывается, что всю эту штуку подстроил его брат с целью перевоспитания сабжа, что в итоге и удается. То есть демиурги жестокой игры в данном случае добрые, они нечто вроде христианского Бога: подвергают человека испытаниям, но ради его же блага, просветления и улучшения.
Второй, еще более известный пример фильма (точнее, серии из 4 фильмов) о зловещей игре: "Голодные игры" (2012 – 2015). Тут уже демиурги совсем не добрые, их цель – замочить главную героиню и сопутствующих ей персонажей опять же на потеху богатой пресыщенной публике. Это скорее боги ацтеков, требующие кровавых жертв. Однако героиня и часть персонажей сопротивляются и в конце концов показывают демиургам, где раки зимуют, устраивая революсьон. Пафос добра, которое с кулаками и побеждает, проходя через тернии к звездам.
И, наконец, Squid Game. Тут демиурги сопоставимы по извращенной жестокости с организаторами "Голодных игр", а то и превосходят их, но безнадеги гораздо больше. Во-первых, участники "Голодных игр" – жертвы слепого жребия, в то время как в "Игру в кальмара" приходят добровольно, от безысходности. Во-вторых, у "голодных" есть дом – 12 краев, которые они представляют и куда хотели бы вернуться. У "кальмаров" жизнь вне игры настолько невыносима, что большинство из них в игру возвращается. Ну и в-третьих, в корейском сериале нет, в отличие от "Голодных игр", никакой революции, сопротивление бесполезно, можно только попытаться пройти до конца – и уворачиваться от смерти, убивать других игроков, если того потребует игра, или же быть убитым самому. Ну в крайнем случае – повеситься, как игрок № 69, которому в одном из раундов пришлось убить собственную жену. Бунт здесь сугубо индивидуален, как у главного персонажа, № 456, да и то не завершен.
Итого: судя всему, тема "люди – пленники злой игры" становится всё более актуальной, и ковид с его локдаунами и правилами только обострил это ощущение у индивидов то ли особо впечатлительных, то ли особо дальнозорких. Популярность и "Голодных игр", и Squid Game можно объяснить распространившимся ощущением того, что мы становимся всё менее свободными, регуляций вокруг нас всё больше, а то, как функционирует этот мир, всё менее понятно обычному человеку. Воображение испуганной пешки дорисовывает где-то наверху загадочных демиургов, тайные силы, заманивающие нас в роковую ловушку. Сегодняшний "человек с улицы" разрывается между желанием встретить кого-то, кто о нем позаботится, даст вкусной еды и денег, и страхом перед тем, что за это придется заплатить слишком высокую цену. Возможно, это коллективная паранойя. С другой стороны, как известно, "если у вас паранойя, то это не значит, что за вами не следят".
Ярослав Шимов – историк и журналист, международный обозреватель Радио Свобода
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не соответствовать точке зрения редакции
