Я так и не доехала до Одессы. И теперь уже вряд ли доеду.
Киев – мать городов русских, учили мы в школе, повторяя серьезные и торжественные слова.
А Одесса – мама. Этих нежных и легкомысленных слов никто не учил, но все их знали, вместе с песней про неизменные шаланды с кефалями и Костю-моряка.
Что ж, сначала бомбили мать, теперь взялись за маму. Оказалось, что узнавать про удары по Одессе – даже больнее, чем про разрушенные дома в Киеве. Но на самом деле это неудивительно. Мама – звучит сокровеннее, интимнее, чем мать, вот и каждый прилет по Одессе отдается мучительным стыдом.
Сейчас российские войска расстреливают не просто город – расстреливают легенду, расстреливают код, прочно вшитый в свою же культурную матрицу. Целятся не только в разливанное море ими же обожаемого блатняка, не в куплеты про "Раз пошли на дело я и Рабинович", но и в Исаака Бабеля, Эдуарда Багрицкого, Юрия Олешу, Семена Липкина, Валентина Катаева. И в Анну Ахматову, которая, между прочим, тоже родилась в Одессе, была смуглой приморской девчонкой, плавающей, как рыба. И в Григория Остера со всеми его "вредными советами". И в Илью Ильфа и Евгения Петрова, а значит – куда денешься – и в Остапа Бендера. И, конечно, в прототипа этого незабвенного жулика всех времен и народов, ушлого одесского гимназиста, карьера которого, говорят, началась с того, что он увидел лежащего на улице ощипанного цыпленка, стукнул себя по лбу и дал объявление в газете о том, что его фирма поставляет специально выведенных кур без перьев – можно купить и не тратить время на ощипывание. И заказы посыпались…
И в Михаила Жванецкого, блистательного, родного, – летит наше "высокоточное", не будем говорить что, – так и хочется заголосить-запричитать, как многие сегодня причитают о своих дедушках, закрывая лицо руками, – слава Богу, не дожил.
И в команду КВН Одесского университета, столь любимую всеми в 1980-е, тупо летит наше гребаное железо, и в последующее "Джентльмен-шоу" – потом из всего этого великолепия предстоит родиться Израильской лиге КВН, основанной компанией Odessa-Club, но это уже другая история.
И уж, конечно, наши ракеты летят прямиком в фильм "Ликвидация", со всеми его роскошными одесскими сценами в натуральную величину – это же настоящий гимн Одессе, что уж тут говорить. В главного героя-сыщика, великолепного Владимира Машкова они летят, в главного злодея Михаила Пореченкова, в трагическую красавицу-полячку Ксению Раппопорт, в обаятельного карманника Сергея Маковецкого, в невероятную еврейскую мамашу Светлану Крючкову, да во всех, во всех. И неважно, какой актер сегодня на какой стороне баррикад, – тот миф, который они создали, принадлежит всем, независимо от политических взглядов и моральных установок.
Вообще, война с варварскими обстрелами Одессы – это и есть ликвидация. "Ликвидация-2" – всего, что было близко и дорого, что въелось в плоть и кровь, стало нами, и вот теперь священник в черном подряснике стоит на коленях, прижимаясь лбом к углу разрушенного собора, руки бессильно свисают вдоль тела – иероглиф горя: что он может поделать с обрушившимся злом?
"Ликвидация-2" стирает с лица земли не только советский фрагмент культуры, общей для русских и украинцев, наши ракеты целятся и в Симеона Полоцкого, наставника детей царя Алексей Михайловича – Федора, Ивана, Софьи и Петра. Это он советовал царю “взыскати премудрости”, умножать образование, без него – как знать – и Петр, возможно, не задумался бы о своих преобразованиях. И в Киево-Могилянскую коллегию, где учился Полоцкий, летят наши ракеты, и в поэта Сильвестра Медведева, его талантливого ученика, и во всех тех польских гуманистов, писателей, поэтов, философов, богословов, без которых русская словесность была бы какой-то другой, и Гоголь был бы другой, и Пушкин – да и был бы?
Именно это – фундамент золотого века русской культуры – взрывает и корежит "Ликвидация-2". Именно этот фундамент стал нежелателен варварской российской власти, а не "Дождь" или "Важные истории". Именно поэтому буквально вчера на Левашовском кладбище в Петербурге исчез мемориал репрессированным полякам. Нет, конечно, когда у власти давно и безраздельно чекисты, им поперек горла любая память о репрессиях, вот и таблички "Последнего адреса", сделанные уж точно на народные деньги, соскребаются под шумок со стен, чтобы нельзя было прочесть, что отсюда, из этого дома черный воронок забрал когда-то недобрым ранним утром жильца – и этот жилец больше никогда не вернулся.
Память – враг российской власти, но все же из всех мемориалов бывшего расстрельного полигона, Левашовской пустоши, из всех знаков, стоящих над массовыми захоронениями, был уничтожен именно памятник убитым полякам – крест срезали до бетонного основания. Ну, то, что они без креста, это давно понятно, раз уж священников лишают сана за слово "мир" в молитве. И то, что воры, – тоже понятно, вот и памятник выкорчевали по-воровски, втихаря, вероятно, ночью – и место залили бетоном, дескать ничего тут нет и никогда не было. Большой террор когда-то, между прочим, тоже начинался с польской операции – но это так, к слову.
А Одесса, которую российские войска разрушают сегодня, – это же маленький Вавилон: русские, греки, евреи, украинцы, поляки, армяне, болгары, молдаване, белоруссы – это в их наследие, в их память летят сейчас наши ракеты. В наследие ЮНЕСКО, между прочим, если говорить о центре города, – но генералам эти глупости нипочем. Они не проходили в своих генеральских академиях ни про какое наследие... Как же я мечтаю о том времени, когда ни один офицер не получит своего диплома, не проведя сотни часов в лучших музеях и не зарубив на носу, что как только его солдаты хоть поцарапают какой-нибудь памятник, даже самый маленький, вот как Чижик на Фонтанке, он в тот же миг перестанет быть офицером и пойдет укладывать асфальт. Привет Рериху, так сказать. Да, не смейтесь, я так хочу – и только так.
А сейчас я мысленно стою на коленях рядом с тем священником, которого я не знаю, перед разрушенным одесским собором и губы мои шевелятся: Господи, сохрани Одессу от неразумных и преступных нас, сохрани Дерибасовскую, и Ришельевскую сохрани, и ту самую лестницу, помнишь, по которой катилась коляска в так себе фильме у того неплохого когда-то режиссера, который… в общем, неважно – главное, сохрани Одессу от нас. Чтобы ни один камешек больше, ни один волосок ни с чьей головы – ну, Ты понимаешь. Пожалуйста.
Татьяна Вольтская – журналист Радио Свобода, поэт
Высказанные в рубрике "Мнения" точки зрения могут не совпадать с позицией редакции
