24 сентября, в день объявленной Путиным мобилизации, в Томске Тимур Сайфульмулюков вышел на проезжую часть главного проспекта города, лавируя между потоками движущихся машин и размахивая плакатом с антивоенными лозунгами. Через пару минут его задержали. В полиции плакат отобрали и составили два протокола: за нарушение правил ПДД и за дискредитацию российской армии. О том, что подвигло его на акцию, об отношении к мобилизации и о том, каким он видит свое будущее в России, Тимур рассказал в интервью Сибирь.Реалии.
Тимуру Сайфульмулюкову 35 лет, он работает монтажником систем пожарной безопасности и видеонаблюдения. Женат, воспитывает ребенка. В протестных акциях до сей поры не участвовал.
– Что вы делали 24 февраля и что почувствовали, узнав о начале войны?
– О том, что началась война, я 24 февраля еще не знал. Упустил из виду. Узнал только на следующий день. Ничего переломного не было. Я перед войной за новостями следил, видел, что Россия войска стягивала. Другие страны спрашивали, что происходит, а наши отписывались. У нас так всегда: любую жалобу подаешь и везде получаешь отписки. И как в России плевали на права своих граждан, так наплевали на права граждан Украины.
У меня началась не депрессия, но апатия какая-то. Чувство безысходности. Ощущаешь себя неспособным что-либо сделать, не чувствуешь своей роли во всем этом. Я знал про тех, кто был не согласен с путинским режимом, знал, что против них возбуждают уголовные дела и что их сажают. Двоякое, знаете, такое чувство. С одной стороны, думаешь, что ничего уже нельзя сделать, а с другой – что делать что-то надо.
– И вы поэтому решились выйти на акцию с лозунгами "Нет войне" и "Свободную и мирную жизнь нашим детям"?
– Раньше я ни в какой политической протестной акции не участвовал. Но сейчас понял, что что-то надо делать, чтобы поддержать людей. Людей, более активных, чем я и мое окружение. Сделал себе плакат, выбрал антивоенную надпись, чтобы привлечь внимание, но при этом как можно меньше было поводов придраться. Конечно же, я желаю мирной жизни детям и вообще людям.
– И что вы делали дальше?
– Пошел к Новособорной, но смотрю, что людям (которые вышли протестовать против мобилизации. – СР) полиция даже не дает просто постоять. Акция-то в том и заключается, чтобы высказать свою позицию, а у нас даже две минуты не успеешь постоять. Эффекта нет, а наказание есть. Я начал искать протестующих, думал, что журналисты-то точно кого-то будут снимать. Меня сразу же полицейские остановили и проверили документы. Я решил, что в такой ситуации точно ничего не сделаю. Начал думать, что делать. И меня начало немного трясти. Почувствовал себя абсолютно незащищенным.
Думаю, надо немного передохнуть, в себя прийти. Ходил, ходил, смотрел. Было понятно, что уже кого-то задержали. Подумал, что домой пора идти, но надо же что-то сделать в итоге. Чтобы пересилить страх, зашел в магазин, воды купить, шоколадки. На тот случай, если задержат. Сигарет. Сам я не курю, но подумал, что в автозаке или в камере пригодятся. И тогда как раз возникла мысль перекрыть движение. Жене написал, что все, решился и пошел.
– То есть жена поддержала ваш поступок?
– Нет, она боится. Ей психологически тяжело. Мы с ней раньше говорили про личную ответственность за то, что в стране происходит. И пришли к разным позициям: что я чувствую ответственность, а она, может быть, и чувствует небольшую, но думает, что ничего нельзя сделать. Рычагов влияния нет, рисковать жизнью не хочется. Мне тоже не хочется, но я столько читал и смотрел про людей, которые делают какие-то вещи, и их потом прессуют всю жизнь. Его давят, а он все равно выходит на протесты.
– А как в основном относятся к войне в вашем окружении?
– Я думаю, в основном пассивно поддерживают все это. Не то чтобы они сильно ненавидели кого-то или верили пропаганде. Но им удобно занимать позицию как бы "сильного", им кажется, что у нашего государства сейчас сильная позиция. А кто сильнее, тот и прав. Если же им придет в голову, что это ненормально, придется объяснять себе эти противоречия. И им неохота рисковать. Если бы сейчас люди не подвергали себя очевидному риску, больше народу вышло. Многие думают так: эффекта ноль, а риска много.
– Пока вас не задержали, те минуты, в течение которых вы шли по проезжей части – какими они были? Как реагировали окружающие?
– Негативной реакции не видел, люди на меня смотрели, кто-то пытался меня снять на телефон. А я пытался не попасть под машину и как можно больше привлечь к себе внимания.
– Как с вами обращались в полиции?
– Мне повезло, что меня задержал патруль ДПС. Поэтому я не сидел несколько часов в автозаке, как другие задержанные. Мне не заламывали руки. Меня посадили в машину и повезли в отделение. Когда ехали, всем сигналили, я этим воспользовался и в окно свой плакат показывал. Приехали, отобрали телефон и стали оформлять. Составили протокол о нарушении ПДД, и я думал, что отпустят. Но потом меня отвели на пятый этаж и стали объяснительную составлять. Один человек меня допрашивал, остальные – двое – постоянно находились в кабинете. И никто из них не представился. На мою просьбу отвечали, что потом встретимся, и ты узнаешь. И так они не представились. И постоянно меня перебивали.
– О чем спрашивали?
– Сделал ли я плакат сам? Во сколько вышел из дома? Знаю ли я движение "Весна" и телеграм-канал "Улица Бархатная". Я недавно менял паспорт, меня еще спросили, почему у меня новый паспорт. Спросили, знаю ли я, где находятся войска, какое у меня отношение к войне? Я ответил, что это мое личное мнение, и я не буду его озвучивать. Понятно, что они хотели, но я постарался об этом не говорить.
Потом меня перевели в другой кабинет и отдали протокол, как раз о "дискредитации". Я его посмотрел, но один абзац просмотрел, уже позже увидел. В этом абзаце было написано от третьего лица, что я нарушил статью КоАП 20.3.3 (дискредитация ВС РФ) и что я согласен с этим.
– Было страшно?
– Когда пошел на дорогу с плакатом, страшно уже не было. Когда начинаешь что-то делать, страха уже нет, есть уверенность. Готовность сделать что угодно. Как будто тебя мучают, мучают, а потом уже без разницы, что сделают.
– Желания уехать из России нет?
– Я не хочу никуда уезжать. Мы с женой это уже обсуждали: война не война, никуда не поедем.
– А если повестка придет?
– На войну не поеду. Я не хочу участвовать в этой бойне, я не вижу смысла в этом. Даже если не буду участвовать в прямом боевом столкновении, а просто бумажки перекладывать, мне не важно. И мобилизацию, я думаю, большинство не поддерживает. Просто люди не хотят сидеть в тюрьме. Думают так: авось пронесет. Или надеются на лучшее. Или думают, вот, друг или брат погиб, а я что, буду отмазываться? Тоже погибну.
– Войны рано или поздно заканчиваются. Как вы думаете, что будет потом между Украиной и Россией?
– Я думаю, что очень тяжелые отношения будут. Потому что отношения между странами строятся на предыстории какой-то, а она ужасная. Лет 150 должно пройти, чтобы появилось подобие терпимости. Просто так не проходят такие вещи.
– А каким видите свое будущее?
– Я думаю, что после проведения референдумов и присоединения к России объявят о введении военного положения. Иначе зачем вот это все? Украина не отступит и будет отвоевывать свои территории. И начнется форменный бардак. Но я относительно к нему готов.
