15 декабря 1921 года в Советской России был опубликован указ "О лишении прав гражданства некоторых категорий лиц, находящихся за границей". К тому моменту за рубежом находились миллионы граждан бывшей Российской империи, но у председателя Совнаркома В. Ленина не дрогнула рука подписать указ, делавший их беззащитными изгнанниками. Всего пятью годами раньше Ленин сам был эмигрантом и врагом царского режима, который, к слову сказать, не лишил его гражданских прав.
Чтобы не пропускать главные материалы Сибирь.Реалии, подпишитесь на наш YouTube, инстаграм и телеграм
Лишение гражданства для расправы с несогласными применялось в СССР все годы его существования. Сейчас об этом инструменте в России опять вспоминают все чаще и чаще. Еще в апреле 2022 года спикер Госдумы Вячеслав Володин заявил, что было бы "правильно" лишать российского гражданства и запрещать въезд в страну тем, кто "ведет себя предательски" или делает заявления о военной операции на Украине за "печеньки Госдепа".
"Некоторые категории лиц"
В указе Ленина от 15 декабря 1921 года "О лишении прав гражданства некоторых категорий лиц, находящихся за границей" про "некоторые категории лиц", впрочем, было сказано с явной ужимкой – указ этот касался почти всех, уехавших за рубеж. За "утрату связи с Родиной", как лицемерно говорили советские комиссары-законодатели. Лишению гражданства подлежали "лица, пробывшие за границей беспрерывно свыше 5 лет и не получившие от Советских представительств заграничных паспортов до 1 июня 1922 года", то есть не продемонстрировавшие свою лояльность Советам, а также "лица, выехавшие из России после 7 ноября 1917 года без разрешения Советской власти", и, конечно же, все те, кто служил в Белой армии. Избежать лишения гражданства, не вернувшись в СССР, было почти невозможно. А там неизвестно, что получишь: паспорт или пулю. Весили они примерно одинаково, а расстрел у большевиков был явно более простой административной процедурой.
Вот почему в Европе мгновенно появились сотни тысяч, а может, даже и миллионы лиц без гражданства. Для них пришлось спешно вводить "Нансеновские паспорта", которые начали хождение как раз к июню 1922 года и оказались позднее спасительными не только для русской диаспоры, но и для беженцев из других стран.
Указ, изданный при Ленине (охотно отправлявшем своих врагов и оппонентов в "гражданское небытие", вспомним хотя бы "Философский пароход"), был усовершенствован при Сталине. В 1931 году процедуру лишения гражданства еще более упростили, чтобы не ждать, когда Троцкий проживет за границей пять лет и "утратит связь". Его лишили гражданства в 1932 году (правда, потом, как известно, "для верности" добили в Мексике ледорубом).
В 1938 году наконец внесли в закон поправки, позволявшие лишать советского гражданства без всякой причины, на "усмотрение компетентных органов".
Характерно, что большевистскую практику лишения неугодных гражданства охотно переняли нацисты. Уже через полгода после прихода Гитлера к власти, в июле 1933 года, был принят так называемый Закон об изгнании (Ausbürgerungsgesetz), согласно которому немецкие граждане, находившиеся за границей и нарушившие своим поведением "долг верности Рейху и народу" и нанесшие ущерб "немецким интересам", могли быть лишены гражданства. Также лишались гражданства те, кто не выполнил требование властей вернуться на родину. Их имущество могло быть конфисковано и передано Рейху.
С 1933 года нацистское правительство лишило гражданских прав 90 тысяч немецких евреев и политических оппонентов режима, включая тех, кто проживал за пределами Германии, а также в аннексированных частях Чехословакии.
При этом, лишившись немецкого гражданства, эмигранты-антифашисты в глазах многих окружающих всё равно оставались немцами, виновниками войны и геноцида евреев. Эрих Мария Ремарк, потерявший гражданство в 1938 году, описал это неприятное ощущение в романе "Тени в раю":
"Уже не в первый раз меня делали ответственным за преступления фашистского режима в Германии. И постепенно это перестало трогать. Я сидел в лагере для интернированных во Франции, но не возненавидел французов. Объяснять это, впрочем, было бесполезно. Тот, кто умеет только ненавидеть или только любить, – завидно примитивен". Эрих Ремарк, "Тени в раю"
Идея изгонять неугодных из государства родилась еще в Афинах за 500–600 лет до нашей эры и называлась остракизмом. Точно неизвестно, когда именно афиняне, голосуя с помощью глиняных черепков (остраконов), стали определять опасных для государственного строя людей, которых отправляли в изгнание (обычно на 10 лет). Большинство исследователей полагают, что закон об остракизме был принят в Афинах при Клисфене – государственном деятеле, который в 508–507 годах до н. э. провел в городе целый ряд реформ. Однако первый известный акт остракизма произошел только в 487 году до н. э. – тогда из Афин был изгнан вождь партии "друзей тиранов" Гиппарх. По афинским законам, изгнанию подвергались только знатные люди благородного происхождения. Это был своеобразный античный "знак качества". Право на изгнание тоже надо было заслужить. При этом изгнанного в Афинах все-таки не лишали гражданства и имущества.
"Порочащие высокое звание гражданина СССР"
В 1978 году закон о лишении гражданства в СССР еще раз "отрихтовали", внеся в него туманную фразу про "действия, порочащие высокое звание гражданина СССР". Вот такая причина. Как хочешь, так и трактуй. Параллельно существовала почти такая же застенчивая формулировка в административном кодексе – "за нахождение в состоянии, порочащем звание советского человека". Но то было про пьянство. За "звание" давали не больше 10 суток. А вот за "высокое звание" можно было присесть надолго или лишиться гражданства и подвергнуться депортации. И только в 1991 году, в новой Конституции России закрепили норму о недопустимости насильственного лишения российского гражданства.
Увы, прошло тридцать с небольшим лет, и все стало возвращаться на круги своя. Сперва, после теракта в "Крокусе", в путинской России приняли поправки о том, что приобретенного гражданства можно лишиться за терроризм. И, чтобы два раза не вставать: за дискредитацию армии, призывы к экстремизму, дезертирство и посягательство на жизнь государственного деятеля. Потом, в августе 2024 года, когда наступил кризис с "пушечным мясом", Путин распорядился лишать приобретенного гражданства любого, кто не встанет на военный учет. И – лишают, причем весьма энергично. Только за 2024 год МВД уже лишило гражданства России более 1,3 тысячи иностранных граждан.
Одновременно в Думе стали поговаривать, что неплохо бы наказывать уехавших релокантов, которые "распускают фейки" и вообще "порочат высокое звание россиянина". Квартиры у них отбирать, прочее имущество. И кстати, почему бы не гражданство? Все равно же они уехали. Зачем им квартиры, машины, бизнес в России? И гражданство – зачем?
Хотя шестая статья Конституции однозначно запрещает отбирать российское гражданство, полученное по праву рождения, переписать "основной закон", как показывает опыт, не так сложно. И доказать, что уехавшие этого заслуживают, не составит особого труда. Тут и придумывать ничего не надо, ведь у пропаганды есть готовый ленинский рецепт: "за утрату связи с Родиной".
Статья 6 Конституции РФ
1. Гражданство Российской Федерации приобретается и прекращается в соответствии с федеральным законом, является единым и равным независимо от оснований приобретения.
2. Каждый гражданин Российской Федерации обладает на ее территории всеми правами и свободами и несет равные обязанности, предусмотренные Конституцией Российской Федерации.
3. Гражданин Российской Федерации не может быть лишен своего гражданства или права изменить его.
Тем более что в Белорусии, на которую российские законодатели уже второе десятилетие поглядывают как на испытательный полигон, уже принят закон, весьма напоминающий советский, и позволяющий "исторгать из гражданства". В январе 2023 года Александр Лукашенко подписал поправки к закону "О гражданстве Республики Беларусь", согласно которым у властей появилась возможность лишать гражданства людей, осужденных по "экстремистским" статьям и находящихся за границей. Этот закон касается и тех, кто является гражданином Беларуси по рождению и не имеет паспортов других государств.
Как показывает история последних лет, все, что силовиками опробовано в Минске, рано или поздно начинает применяться в Москве. И наоборот. Уж такое оно, "союзное государство".
"И назад нам дорога заказана"
Все-таки лишение гражданства – это, по мнению государственных мужей, исключительная мера. Практически как смертная казнь. Так эти инструменты в СССР когда-то и использовали: тех, до кого могли дотянуться, убивали, а тех, кто сумел бежать за границу, лишали гражданства. При Сталине граница была на крепком замке, поэтому убивали, разумеется, больше. Но после смерти генералиссимуса расстреливать и гноить в лагерях инакомыслящих в промышленных масштабах перестали. Границы чуть приоткрыли. И лишение гражданства стало "царицей всех наказаний".
В русской Википедии есть один примечательный раздел: "Принудительно лишённые советского гражданства". Там по алфавиту – 63 персоналии. Вроде бы не очень много. Но зато какие имена! За каждым – история российской науки, литературы, музыки, театра… И, конечно, это очень неполный список. Многие, как, например, Александр Галич, в него не попали, потому что вроде как "не принудительно". Их просто "попросили" уехать из страны, не оставив никакого выбора. Или уезжаешь, или на следующий день оказываешься в тюрьме. Если при этом (вот удача для КГБ!) отъезд удавалось оформить "по еврейской линии", тогда выезжающий на ПМЖ в Израиль человек от советского гражданства должен был отказаться сам. Так, собственно, с Галичем и произошло. "Я ведь, в сущности, не уезжаю – меня выгоняют..." – объяснял он друзьям накануне отлета. Впрочем, объяснения были излишни – все и так всё понимали. Речь шла об изгнании. А гражданство – это вроде бы уже "мелочь". Советскому человеку достаточно было лишь шагнуть через границу – и, глядишь, оно потерялось.
Зато внутри, в границах СССР, слова "гражданство" и "гражданин" звучали, как удар хлыста. "Гражданин!" – так обращались к живым людям только контролеры, милиционеры и офицеры КГБ. А слово "гражданство", если вдруг встречалось на газетной полосе с чьей-нибудь фамилией, всегда означало публичный пинок вслед уехавшему или высланному из СССР. Больше ни для чего оно обычно не употреблялось.
В 1966 году из страны уехал диссидент Валерий Тарсис, именем которого открывается список людей, насильно лишенных гражданства в "вегетарианские времена". Тарсису как раз довелось сполна хлебнуть той самой хрущевской карательной медицины, он несколько лет провел в "психушке" и даже написал повесть "Палата номер 7", которую напечатали на Западе. В 1966 году КГБ решил отправить туда и автора – его уговорил поехать в Лондон секретный сотрудник "органов" Виктор Луи. Тарсис полагал, что едет на несколько дней, но едва вышел из самолета в Лондоне, как во всех советских газетах был опубликован указ о лишении его гражданства.
Примерно таким же способом КГБ избавилось в 1973 году от двух известных на Западе правозащитников. Одного из них, физика Валерия Чалидзе, пригласили читать лекции в США – и, к своему удивлению, он легко получил выездную визу. Гражданства его лишили через неделю после отъезда. В том же году другой правозащитник, биолог и генетик Жорес Медведев (брат знаменитого Роя Медведева) выехал на год из СССР в Лондон, для работы в Национальном институте медицинских исследований. Спустя месяц советские газеты также напечатали указ о лишении его гражданства. Пришлось ему остаться в Англии, где он, помимо прочего, вел исследования, которые привели к созданию знаменитой "теории старения".
Но в ЦК КПСС и в КГБ предпочитали не теорию, а практику. То есть старели сами – и стремились отнять годы жизни в России у других. Поэтому высылки из СССР набирали обороты. На редкость "урожайным" стал в этом плане 1974 год – из советского гражданства исторгали писателей. Хороших и разных, подчас абсолютно несовместимых друг с другом. В том злосчастном году под давлением КГБ перебрался в США Эдуард Лимонов (ему предложили стать сексотом, а если нет – немедленно уезжать за границу). И Андропов, который, говорят, его особенно ненавидел, "продавил" указ о лишении гражданства буквально за считаные недели. Так у Лимонова появилась возможность написать в Нью-Йорке свой шедевр "Это я, Эдичка".
Другому великолепному писателю, Владимиру Максимову, который в 1974 году под давлением КГБ эмигрировал во Францию, довелось создать в Париже знаменитый журнал "Континент". Едва первый номер вышел, его тоже лишили гражданства. К этому моменту в редакцию "Континента" уже входил блестящий писатель фронтового поколения Виктор Некрасов, со своей неудобной правдой о войне быстро ставший диссидентом. Некрасова также "выдавили" из СССР в 1974 году. Но сразу лишать гражданства лауреата Сталинской премии (Некрасов получил ее за книгу "В окопах Сталинграда") было, видимо, неудобно. Лишили – но только через пять лет, в 1979-м.
Сам Некрасов, который с некоторым удивлением узнал об этом из газет, позднее писал:
"Ни гнева, ни возмущения, ни огорчения, никакого другого вида эмоций прочитанное мною сообщение агентства Рейтер во мне не вызвало. Впервые узрел я в поступке правителей моей страны некую логику. Человек, позволяющий себе открыто, устно и письменно, осуждать их поступки, не может оставаться гражданином страны, которой они руководят. Он наносит ей, вернее, им, вред – его надо отвергнуть. Вполне логично. Я за логику".
Впрочем, и Некрасов, и Максимов в итоге приняли французское гражданство. А вот Александр Галич, который тоже не вполне добровольно уехал из СССР в 1974-м, принимать какое бы то ни было новое гражданство отказался. Он отклонил предложенный норвежским королем паспорт Норвегии и до конца своей недолгой жизни на чужбине на вопрос о том, кто он по национальности, отвечал просто: "Я – русский беженец".
Нам такое прекрасное брезжится,
И такие да́ли плывут…
Веком беженцев, веком беженцев
Наш ХХ век назовут.
Рождество, Рождество, Рождество!
Вот куда привело торжество
Нас из Чи́ли, Сайго́на и Бе́жицы.
Как справляется там Рождество?
Впрочем, что нам искать тождество́!
Мы тождественны в главном:
Мы — беженцы!
Мы бежали от подлых свобод,
И назад нам дорога заказана.
Мы бежали от пошлых забот —
Быть такими, как кем-то приказано!
В этом мире Великого Множества
Рождество зажигает звезду.
Только мне почему-то неможется,
Всё мне колется что-то и ёжится,
И никак я себя не найду!
И, немея от вздорного бешенства,
Я гляжу на чужое житьё…
И полосками паспорта беженца
Перекрещено сердце моё.
Александр Галич <1974>, Норвегия
И, наконец (хотя с этого кошмарный для русской словесности 1974 год, в сущности, начался) выслали Солженицына, уже Нобелевского лауреата. Это произошло в начале февраля. КГБ все сделал образцово-показательно, продемонстрировав высочайшую степень презрения к знаменитому на весь мир человеку. 12 февраля среди ночи в квартиру Солженицына вломился спецназ. Писателя, которому едва дали одеться, схватили, привезли на Лубянку и поставили перед столом заместителя генерального прокурора, который обвинил его в государственной измене. "От пожизненного до высшей меры. Подумайте".
Солженицына отвели в камеру, а наутро снова вызвали к зампрокурора, который зачитал указ Президиума Верховного Совета СССР о лишении его советского гражданства – и немедленной депортации за пределы страны. К вечеру Александр Исаевич был уже во Франкфурте.
Это, кстати, один из редких случаев, когда гражданство было отобрано у человека, находившегося еще в СССР.
Позднее, через пару месяцев, в Германию выехала и семья Солженицына. Им определенно повезло, поскольку родственниками высланных КГБ играл как хотел: одних выпускал следом и забывал о них, других выпускал – и, как супругу Солженицына Наталию Светлову, тоже лишал гражданства, третьих категорически не выпускал.
Дважды изгнанные
Среди тех, кого лишили гражданства в 70-е годы, особенно знаменитой стала "пятерка" Александра Гинзбурга, Эдуарда Кузнецова, Марка Дымшица, Валентина Мороза и Георгия Винса. Зимою 1979 года их обменяли на двух заурядных советских шпионов, заодно избавив от советских паспортов. Первые четверо из этого списка – прошедшие брежневские лагеря москвичи и петербуржцы, историки, филологи, издатели (Гинзбург делал знаменитый самиздатовский "Синтаксис"). Их прекрасно знали диссиденты обеих столиц. А пятым среди них был баптистский пресвитер, писатель и поэт Георгий Винс, родившийся во Владивостоке.
Вообще-то, советское гражданство досталось ему почти случайно, потому что его отец был американцем. Еще в 1911 году семья, спасаясь от гонений на баптистов (дед Георгия также был пресвитером) уехала из России в США, приняла американское гражданство, но после революции отец решили вернуться домой. Сперва все шло хорошо, Винс поселился в Благовещенске, основал Дальневосточный союз баптистов, женился, у него родился сын Георгий… Но уже в 1929 году начались неприятности. Отца вызвали в ГПУ и приказали ему как американскому гражданину немедленно покинуть СССР. Тот отказался и объявил, что принимает советское гражданство.
Ну, принимает так принимает. Уже зимой 1930 года его отправили в лагеря сперва на два года, потом еще на три. Мать не брали нигде на работу, у семьи отобрали квартиру. Пришлось ютиться в углу у дальних родственников в Омске. В 1937-м отец исчез навсегда — его расстреляли 26 августа. Пытались арестовать и мать (она также принадлежала к баптистской церкви), но храбрая женщина схватила сына и уехала в далекую сибирскую деревушку, к знакомым. Это их спасло – сотрудники НКВД долго искали семью в Омске, но в итоге махнули рукой. А в конце войны, в 1944 году, для служителей церкви начались некоторые послабления, и мать с Георгием вернулась в город. И 5 июня 1945 года Георгий принял крещение в реке Омь от пресвитера Петра Саяпина, только что вернувшегося из пятилетнего заключения.
Вскоре они с матерью переехали к родственникам в Киев. Семья Винсов уже тогда была настоящей занозой для властей, поскольку мать, Лидия Винс, играла большую роль в церковной жизни. Именно она одной из первых начала требовать созыва Всесоюзного съезда христиан-баптистов и полной легализации этой конфессии в СССР. Уже во времена Хрущева возникла "Инициативная группа", выдвигавшая эти требования, а затем появился Совет родственников узников евангельских христиан-баптистов, который опять же возглавила Лидия Винс. Ее сын Георгий к этому моменту уже сам стал пресвитером и прославился тем, что организовывал вместе с другими прихожанами евангелистской и баптисткой церквей делегацию в Москву, в ЦК, с требованием о назначении правительственной комиссии по вопросам преследований за веру в Советском Союзе.
Это, на минуточку, был 1966 год. И вот, в мае в Москву, к зданию, где размещался ЦК, пришли около 500 делегатов от церквей из 120 городов СССР! Разумеется, ночь они провели в милиции, а вскоре Георгий Винс получил свой первый срок. Три года.
Когда в 1969 году он вышел на свободу, на три года лагерей осудили мать. Затем, в 1971-м, снова его. Пять лет, потом десять лет… Сроки все росли, но сломить Георгия не удавалось. Он продолжал требовать прекращения преследований баптистов в СССР.
В 1976 году Amnesty International признала Винса узником совести, Сенат США потребовал его освобождения. Винса привезли из лагеря на Лубянку и предложили ему (как некогда отцу) подать прошение на имя Брежнева — с просьбой выпустить за границу. И уехать в Америку.
Винс отказался, и его тотчас вернули в лагерь. Там, один за другим, с ним стали происходить загадочные несчастные случаи, после которых он, чудом оставшись в живых, много месяцев лежал в лагерном госпитале. Снова и снова ему предлагали подать бумаги на отъезд – но Винс не соглашался.
Наконец, в апреле 1979 года сотрудники КГБ опять посадили его в самолет и доставили в Москву. К удивлению Винса, давно уже привыкшего к лагерной робе, ему выдали костюм, белую рубашку, галстук и отличные лаковые туфли. А вместе с этим дорогим костюмом он получил указ о лишении гражданства. Как и в случае с Солженицыным, указ был уже подписан.
Спустя два дня Винс сходил по трапу в аэропорте Кеннеди (Нью-Йорк), а через полтора месяца в США смогли прилететь его жена, дочь и сын. Не хватало только матери, которая несколько лет как отошла в мир иной. Но так или иначе, семья Винсов, бежавшая когда-то в Америку из царской России, снова оказалась в Америке, уже при советской власти. Несмотря на все испытания, с годами она стала даже многочисленней: у Георгия и его супруги Надежды родилось пятеро детей.
Оптимизм Войновича
Привычка высылать неугодных писателей, ученых, режиссеров укреплялась у советских партийных функционеров с каждым годом. Чтобы хоть кратко рассказать о каждом высланном, не хватило бы и сотни страниц. Вот только некоторые имена: 1978 год, Мстислав Ростропович и Галина Вишневская, которых КГБ отправил "в долгосрочную творческую командировку", с последующим лишением гражданства. В том же году – организатор знаменитой "Бульдозерной выставки" Оскар Рабин. Его вызвали в КГБ и, как Солженицыну, зачитали указ о лишении гражданства. Правда, указ еще не был подписан, и Рабина утешили тем, что у него есть почти сутки на отъезд.
И наконец, в 1978-м лишили гражданства гроссмейстера Виктора Корчного, "невозвращенца", оставшегося в 1976-м в Голландии.
Летом 1980 года, после долгой травли "выпроводили" за границу искрометного Василия Аксенова, выступавшего против войны в Афганистане. И почти сразу после этого лишили его гражданства. В романе "В поисках грустного бэби" Аксенов описал этот день и странные чувства, которые он испытал, получив новость из СССР:
"21 января 1981 года после захода солнца я узнал, что не являюсь больше гражданином СССР.
Проснулся я в тот день еще гражданином СССР в мотеле города Юма, что на стыке границ Аризоны, Калифорнии и Мексиканских Штатов. С достоинством, как и предписывает инструкция Управления виз Моссовета, пронес высокое звание гражданина Страны Советов в столовую. После завтрака мы взяли старт на Лос-Анджелес, куда рассчитывали прибыть к вечеру… К вечеру мы достигли гостеприимного дома в Санта-Монике, и хозяин после первых же приветствий сказал:
— Тебя весь день разыскивают журналисты. Прошу прощения, но Указом Президиума Верховного Совета СССР ты лишен советского гражданства.
Почему госмужи СССР так поступили со мной? Неужто сочинения мои так уж сильно им досадили? Разве я на власть их покушался? Пусть обожрутся они своей властью.
Это они в своих финских банях постановили родины меня лишить. Лишить меня сорока восьми моих лет, прожитых в России, "казанского сиротства" при живых, загнанных в лагеря родителях, свирепых ночей Магадана, державного течения Невы, московского снега, завивающегося в спираль на Манежной, друзей и читателей, хоть и высосанных идеологической сволочью, но сохранивших к ней презрение".
В том же году были высланы Лев Копелев и Раиса Копелева-Орлова, отправлен в Германию Владимир Войнович (будто бы за "подрыв престижа советского государства"), и у них также аннулировали паспорта…
"Господин Брежнев, – писал в 1981 году Войнович, – Вы мою деятельность оценили незаслуженно высоко. Я не подрывал престиж советского государства. У советского государства благодаря усилиям его руководителей и Вашему личному вкладу никакого престижа нет. Поэтому, по справедливости, Вам следовало бы лишить гражданства себя самого.
Будучи умеренным оптимистом, я не сомневаюсь, что в недолгом времени все Ваши указы, лишающие нашу бедную родину ее культурного достояния, будут отменены. Моего оптимизма, однако, недостаточно для веры в столь же скорую ликвидацию бумажного дефицита. И моим читателям придется сдавать в макулатуру по двадцать килограммов Ваших сочинений, чтобы получить талон на одну книгу о солдате Чонкине".
Эти вполне себе пророческие, вплоть до мелочей, слова были переданы в эфире "Голоса Америки" и Радио Свобода.
Родина держалась до последнего
Поток указов о лишении гражданства за подрыв этого самого престижа не иссякал почти до самого конца Советского Союза. В 1984 году лишили гражданства работавшего по контракту в Италии режиссера "Таганки" Юрия Любимова. Летом 1985 года (уже при Черненко) был лишен гражданства художник-нонконформист Игорь Шелковский. И дальше, уже при Горбачеве, объявившем "гласность" и "перестройку", в 1986 году лишили гражданства председателя Московской Хельсинкской группы Юрия Орлова, а в 1987 году правозащитников Ирину Ратушинскую и Игоря Геращенко. Их освободили из брежневско-андроповских лагерей, но для того, чтобы ощущать их своими гражданами, страна определенно еще не созрела. Поэтому их "выпихнули" за границу и аннулировали паспорта. Даже в 1988 году, когда до распада СССР оставалось уже немного, гражданство успели отобрать у еще одного, освобожденного из тюрьмы, но высланного на Запад участника "Хельсинской группы" Миколы Руденко.
Правда, 15 августа 1990 года, то есть ровно за год до его исчезновения с карты, в СССР начался обратный процесс. Горбачев подписал указ "Об отмене Указов Президиума Верховного Совета СССР о лишении гражданства СССР некоторых лиц, проживающих вне пределов СССР". Там было два с небольшим десятка фамилий, в большинстве своем упомянутых выше.
Таким образом советская власть, в лице первого и последнего Президента СССР, признала, что была неправа. Но сделала это практически на смертном одре, за год до своего ухода в небытие, когда "железный занавес" поржавел и посыпался. И наиболее прагматичные граждане СССР уже начали изучать возможность получения гражданства в западных странах. А вскоре организаторы августовского путча в 1991 году отняли у советского государства последнюю легитимность. Можно сказать, последовали совету Войновича – лишить гражданства самих себя.
