54-летняя Надежда Филимонова – коренная жительница Комсомольска-на-Амуре, "обычная домохозяйка", как она сама про себя говорит. Раньше политикой почти не интересовалась, и на президентских выборах голосовала за того, чьей отставки требует сейчас. Прозревать стала в 2020-м – когда принимали поправки в Конституцию, когда арестовали Сергея Фургала, губернатора Хабаровского края. Тогда она и начала выходить на протестные акции. И выходит до сих пор – каждую субботу.
– Источником новостей для меня был телевизор, и я даже про Навального не знала, ведь там о нём не рассказывали, а интернетом я не пользовалась, – рассказывает Надежда Филимонова. – Вот только недоумение вызывало, почему по ТВ говорят одно, а в реальной жизни совсем другое. Были подозрения, что не так уж всё гладко в нашем королевстве, но я свято верила, что "царь хороший – бояре плохие", та ещё жертва пропаганды. За Фургала я не голосовала, всех кандидатов в бюллетене зачеркнула, потому что никто из них мне не нравился. Как бы то ни было, большинство выбрали его, он начал работать, и вроде ситуация в крае стала улучшаться, у меня к нему доверие появилось. Поэтому арест его для меня стал шоком. Я вообще всегда за справедливость была, а в невиновности Фургала я уверена – просто он кому-то помешал. Узнала, что у нас митинги за Фургала проходят – по телевизору об этом опять же ни слова, – и тоже пошла на площадь.
Общаясь с людьми на протестных акциях, Надежда узнала про существование независимых СМИ, подключила интернет и стала уже целенаправленно искать информацию о происходящем в стране и мире: "Глаза потихоньку начали открываться".
"Вас расстреливать нужно"
Массовые митинги за Фургала в Комсомольске продолжались больше года. Постепенно они сошли на нет, и на площадь Ленина в центре города выходили уже самые стойкие, буквально единицы. В апреле 2022-го губернатор края Михаил Дегтярёв издал приказ о перенесении гайд-парка на площадь Володарского, которая находится на окраине. Все оставшиеся сторонники Фургала переместились туда, но Надежда в одиночку продолжила выходить на прежнее место – с требованиями свободы политзаключённым, отставки существующей власти, с напоминаниями о совершённых этой властью преступлениях. А за пять дней до вторжения российских войск в Украину Надежда встала в антивоенный пикет – говорит, почувствовала, что надвигается что-то немыслимо страшное, и она просто обязана этому воспротивиться.
– Смотрела все эти новости, как к границе с Украиной стягиваются войска, якобы на учения, и внутри всё холодело от жуткого предчувствия. А когда во время Олимпиады в Китае увидела публикацию о разговоре Путина с Си Цзиньпином, где тот якобы просил не вторгаться в Украину, пока Игры не закончатся, я поняла, что война обязательно будет. Следом опять же признание президентом России независимости ДНР и ЛНР – хотя нас никто не спрашивал. И уже 19 февраля я пошла на площадь с простым листком бумаги формата А4, написав на нём от руки "Нет войне!". Не знаю даже, как объяснить этот порыв – но я почувствовала, что нужно срочно что-то предпринять, не допустить! В тот момент была отчаянная надежда, что сила мысли может как-то помочь, предотвратить… 24 февраля, когда Путин объявил о начале СВО, от ужаса, бессилия и безысходности хотелось кричать. Нужно было что-то делать, ну хоть что-то.
Я нарисовала краской на спине своей куртки "Нет войне", ходила по городу, по магазинам – хотела показать, что я против. А люди толпились в очереди за сахаром – почему-то в первые дни все ломанулись его скупать, – мне было дико и больно на это смотреть: тут не сахар, тут жизнь может кончиться, а они за сахар бьются… Впереди меня в очереди были разговоры, а позади тишина – наверное, те, кто видел надпись на моей одежде, всё же задумывались. Но никто ничего у меня не спрашивал. Один раз мужчина подошел на выходе из магазина – сказал, что специально ждал меня, чтобы поговорить. Рассказал, у него "там" сын, что несколько дней не выходит на связь. И такая тоска в его глазах… А ещё однажды мальчишка лет восьми-девяти на улице заявил мне: "Вас расстреливать нужно". Понятно, что сам он до такого не додумался, а лишь повторил услышанное от взрослых. Я подумала – вот оно, наше будущее. И так от этого осознания страшно, такая безысходность!
– А "где вы были восемь лет", знали ли хоть что-то о войне на востоке Украины? Как отнеслись к объявлению Крымского полуострова российским?
– Когда в 2014 году случился "Крымнаш", это как-то мимо меня прошло – я ничего не понимала, что произошло вообще и зачем. Не видела в этом ни хорошего, ни плохого, ведь лично моя обычная жизнь никак не поменялась. Удивили только возникшие на этом фоне разговоры, что в Украине всё плохо, там какие-то фашисты и ненавидят русских, и это стали постоянно транслировать по ТВ. Теперь-то я понимаю, что нас морально готовили к более страшному событию, чем аннексия Крыма. Я сама до этого бывала в нескольких украинских городах – в Киеве, Ровно, Мариуполе, в том же Крыму – и ни с чем подобным не сталкивалась. Чего не могу сказать об отношении к приезжим со стороны москвичей и кубанцев: например, в транспорте едешь, толкотня, и только и слышишь злобное "Понаехали!". А уж если узнавали, что "понаехали" с Дальнего Востока, отношение ещё хуже, выговаривали, мол, вы там жируете, деньги лопатой гребёте.
"Их цель – напугать, унизить, отбить охоту к протесту"
26 февраля Надежда проводила пикет уже с большим плакатом, наклеив на него буквы из красного скотча "Нет войне!". Стояла недолго: полицейские, закрутив ей руки за спину, отвели в участок. Статьи за дискриминацию российской армии тогда ещё не существовало, Филимоновой инкриминировали другие нарушения. Это случилось с ней не впервые – ранее её уже задерживали на акциях в поддержку Фургала, а один раз, в 2020-м, даже водворили в ИВС.
– Уверена, полицейские применяют силу вовсе не для того, чтобы сделать мне больно, а чтобы постращать других, показать, что с ними будет точно так же. Цель одна – напугать, унизить, отбить охоту к протесту. Посадили меня тогда в изолятор на сутки, объяснив: "Чтоб не сбежала перед судом". Обыскали, раздев до нижнего белья, закрыли в одиночную камеру. Свет не отключается, постоянно из динамика звучала музыка, негромко, правда, хиты 80-х – теперь у меня с ними плохие ассоциации. Холодно, ржавый чайник и такая же кружка, но воду не давали. Матрац и одеяло грязные, засаленные. Какие-то насекомые ночью по мне ползали. Утром велели камеру вымыть, я отказалась – вот ещё! Четверо сотрудников зашли, давай снова обыскивать меня и камеру, перетряхивали постель, что искали, непонятно. Ещё там камера видеонаблюдения прямо над унитазом. А меня заботливые полицейские перед тем, как в ИВС закрыть, снабдили медицинской маской – ковид же всё-таки! – и я её накидывала на камеру, когда справляла нужду. Изображение у дежурного на мониторе пропадало, он прибегал и орал, мол, что вы там делаете? А я в ответ: "с…у я здесь!", и так несколько раз за сутки. Я думаю, у них там специально всё устроено так, чтобы унизить достоинство человека, сломать его. Но это меня не остановило, даже наоборот – я убедилась на собственном опыте, что любого могут вот так запросто схватить и бросить в тюрьму, что права и свободы в нашей стране существуют только на бумаге.
Ещё один раз с антивоенным плакатом Надежда выходила 5 марта – вновь задержали, и снова с применением силы, инкриминируя нарушение ковидных ограничений (эти протоколы были ею успешно обжалованы). Потом она стала выходить с плакатом "Путину отставка", за что её тоже пытались наказать – но суд никаких нарушений на сей раз не усмотрел, и больше пикетчицу не трогали. До 31 декабря, когда она пришла на площадь с плакатом "Мир".
– Сейчас это слово полицейские и судьи расценивают как дискредитацию Вооруженных сил РФ – прецеденты уже были, почему вы всё же отважились на это?
– Новый год всё-таки, я решила пожелать таким вот образом добра и мира всем нам. Я при задержании объясняла полицейским: мир – это совокупность всех форм материи в земном и космическом пространстве, каким образом это слово армию дискредитирует? Ни один сотрудник не смог ничего внятно мне ответить, протокол два раза переделывали.
За этот пикет Надежде присудили 30 тысяч штрафа по ч. 1 статьи 20.3.3 КоАП РФ. На постановление суда она отправила жалобу и продолжает выходить на площадь с плакатом "Путину отставка" каждую субботу в полдень, в любую погоду – часы можно сверять.
"Чувствую, что я не одна"
– Как люди на ваше "стояние" реагируют?
– По-разному. Автомобилисты многие мимо едут – сигналят, показывают палец вверх. Прохожие подходят, просят разрешения обнять, говорят "спасибо!". Некоторые, указывая на слова "Путину отставка", добавляют: "…и трибунал ему". Как-то молодые ребята принесли горячий кофе. Иные хвалят меня, называют смелой и признаются: "а мы боимся". Нас всех действительно запугали. Но я в такие моменты чувствую, что я не одна, не одинока в своём протесте. Негативной реакции тоже хватает, но её намного меньше и в основном её выражают люди постарше. Есть и постоянные "клиенты" – специально мимо ходят и стараются задеть. Заводят речи про СВО, я прошу объяснить её цели, и в ответ слышу стандартный набор фраз из телевизора – все говорят словами Скабеевой да Симоньян, никто, вообще никто не высказывает свои собственные мысли.
Родные позицию Надежды, мягко говоря, не разделяют и форму её протеста не одобряют. Отношения удалось сохранить только благодаря "мораторию" на разговоры, задевающие тему Украины: "Мы просто не говорим на эту тему, и всё".
– Испытываете ли вы сочувствие к российским солдатам, которые гибнут в Украине, остаются инвалидами?
– Нет. Я даже не могу назвать их "наши", я не считаю эту армию народной – народ в моём лице их туда не отправлял. На меня украинцы не нападали, на меня только сотрудники полиции нападали. Я считаю, что все, кто пришёл на чужую землю с оружием, – преступники. Допускаю, что солдат в первые дни действительно могли обмануть, назвав это учениями. Но потом-то уже стало совершенно ясно, что происходит. Думаю, что немало мужчин отказались воевать, просто такие случаи тщательно скрывают. Вот эти люди для меня – настоящие герои.
– Многие граждане, например, собирают какие-то вещи, вяжут носки и отправляют мобилизованным, как вы к этому относитесь?
– Это не милосердие, это пособничество преступлению: солдат наденет связанные ими носки и пойдет стрелять в людей. А сидел бы без носков и понимал бы, что никто в тылу не поддерживает эту войну, значит что-то здесь не так. Смотрю на фото погибших украинских детей, рыдающих над ними матерей и не вижу ни одной причины, которая могла бы оправдать всё это безумие.
– Вы выходите в пикет против Путина почти год, не считая тех многих дней, когда проводили акции в поддержку Фургала. Что вас может остановить?
– Если не выйду – значит, я умерла. И пока я выхожу, для меня ещё не всё потеряно. Конечно, я не могу своим маленьким протестом ничего изменить, но могу хотя бы показать, что не все согласны терпеть эту власть! Путин каждый раз на выборах клялся, что он гарантирует россиянам хорошую жизнь – что у нас будет достойная зарплата, медицина, что он не повысит пенсионный возраст и что не собирается нападать на Украину. Все время лгал и только ужесточал законы. В руководстве страны должны быть хозяйственники, экономисты, чтобы развивать её, а не силовики, чтобы угнетать свой народ и воевать с другим народом. Я против такой власти. Чтобы быть вменяемой, власть должна быть сменяемой. И выхожу, потому что должна – себе, своей совести.
– Как думаете, чем закончится война в Украине?
– Добро всегда побеждает, а путинский режим – это однозначно зло. Мы расплачиваемся за свое равнодушие. У нас ведь как? "Там разберутся!" Вот и разобрались, ага. И ничего нельзя вернуть. Остаётся только вымаливать на коленях прощения за своих соотечественников, за своё государство, которое всё это сотворило. Хочется верить, что трибунал состоится и под него пойдёт не только нынешняя российская власть, но и все пропагандисты, все, кто разжигал эту ненависть, зас*рал народу мозги, – они все преступники, все должны понести наказание.
