В самом конце декабря 2017 года российское правительство приняло постановление "О максимальных и минимальных значениях уровня воды в озере Байкал на 2018–2020 годы". Речь в документе идет, по сути, об искусственном регулировании уровня Байкала "в зависимости от надобности". Причем в больших, чем прежде, диапазонах. Если постановление 2001 года "О предельных значениях уровня воды в озере Байкал при осуществлении хозяйственной и иной деятельности" определило границы колебаний между 456 и 457 метрами в системе тихоокеанских высот, то теперь действие этого документа новым постановлением приостановлено. А "размах" колебаний назначается другой: от 455,54 м в маловодные периоды до 457,85 м при многоводье. Эксперты считают, что эти изменения приведут к губительным для Байкала последствиям.
"Уронили уровень"
Жители Прибайкалья до сих пор не могут забыть засуху 2014–2015 годов. Тогда невозможно было набрать воды в колодцах – приходилось по полчаса ждать, пока она еле-еле нацедится. Причем такая "сушь" напала не только на прибрежные села, но и на те, что находятся за десятки километров от Байкала. Углубление скважин помогало не особо, да и не везде оно было возможно. Пересыхали болота, сами собой вспыхивали торфяники, гибла рыба. Самый массовый случай был зафиксирован возле села Посольское Кабанского района Бурятии. Там, вспоминают местные жители, весь берег блестел от гниющей рыбы. И даже птицы брезговали ее клевать. Специалисты потом установили, что мор наступил от чего-то вроде инфаркта: рыба гибла на мелководье из-за нехватки кислорода и слишком высокой температуры воды.
– Конкретно для наших жителей я никаких плюсов в новом постановлении не вижу, – говорит Роман Степанов, глава Посольского. – Если уровень Байкала уронят, как в прошлый раз, обмелеет ведь не только он сам, но и другие водоемы. И те заливы, куда рыба заходит на нерест. Какое количество нерестилищ мы в итоге потеряем – это не к нам, это, наверное, какие-то специальные органы должны знать. И колодцы опять останутся без воды. А ведь всего у 12% жителей сел в Прибайкалье есть водопроводы, остальные как раз из колодцев воду и берут. Могут снова пересохнуть болота, загореться торфяники – а их тушить очень трудно. К тому же тогда, три года назад, водоемы из-за обмеления стали недоступными для маломерных судов, а именно на таких наши жители и передвигаются. У нас в селе ведь все рыболовством живут, так что сами понимаете, как для нас это остро… Сейчас, зимой, мы не можем предсказать, какими будут весна и лето, дождливыми или засушливыми. Но за нас и за природу, выясняется, все "отрегулируют". Мы уже привыкли, что нас ставят перед фактом: постановление принято, уровень воды упадет – значит, так надо.
В том, что уровень воды в Байкале именно "уронили", местные не сомневаются, в естественные причины происходящего верят не особенно. Это мнение разделяют и специалисты. Ведь, в конце концов, не матери-природе были адресованы правительственные указы об уровне Байкала, а тем людям, от деятельности которых он может зависеть. А серьезно повлиять на него могут предприятия только одной отрасли – энергетики.
Совершенно очевидно, что климат сейчас "ведет себя" не так, как раньше
– Министерство природы честно признается: после строительства ГЭС амплитуда колебаний уровня Байкала увеличилась, – говорит Игорь Шкрадюк, координатор программы экологизации промышленности Центра охраны дикой природы. – Почти за полтора века наблюдений за Байкалом, с 1869 года, было установлено, что раньше на Байкале циклы водности составляли примерно 30 лет. Сравнительно короткие периоды маловодья со снижением уровня сменялись многоводьем. Так вот, до строительства ГЭС превышение уровня Байкала в 457 м было зафиксировано только один раз за всю историю наблюдений. А после строительства, только в период с 1982 по 1994 годы, это произошло 10 раз. Потом начался чрезмерно затянувшийся, многолетний период снижения уровня Байкала.
Игорь Шкрадюк, координатор программы экологизации промышленности Центра охраны дикой природы
А рассуждая о тех амплитудах колебаний, которые сейчас допускает правительственное постановление, Игорь Шкрадюк замечает: того диапазона колебаний, который разрешен документом, – между 455,54 и 457,83 м, то есть 2,3 метра – на Байкале прежде вообще ни разу в истории не отмечался. Самый большой годовой "разлет" до строительства плотины Иркутской ГЭС составлял 1,66 м, после строительства – 1,81 метра. Это было в 1983 году.
– В каком случае нужно "накачать" Байкал до того уровня, который сейчас указан в постановлении? Ну разве что случится экстремальное маловодье, которое в природе бывает реже, чем раз в 10 тысяч лет, – говорит Шкрадюк. – Точно так же до указанной величины есть смысл снижать уровень озера, если наступит паводок, которые случается раз в столетие. Но и такую возможность учитывают градостроительные нормы в Иркутске. И если им следовать, то другие меры не нужны.
Тогда в чем смысл подобных постановлений? Игорь Шкрадюк уверен: такие решения выгодны прежде всего энергетикам.
– Каждый сантиметр снижения уровня Байкала позволяет выработать дополнительно 200 млн кВтч электроэнергии гидростанциями ангарского каскада. На оптовом рынке ГЭС продают электроэнергию примерно по рублю за киловатт-час. И если понизить уровень с 456 м до 455,54 м, можно за год выработать почти 5 млрд киловатт-часов, что даст, соответственно, 5 млрд рублей прибыли или около того, – говорит он.
Наши управленцы используют водные ресурсы Байкала чересчур щедро
Собственно, и снижается-то уровень Байкала именно в результате действий энергетиков, отмечает эксперт. И приводит такие выкладки. Сейчас уровень сброса воды через Иркутскую ГЭС, при работе 4 ее турбин из 8, по решению бассейнового совета ограничен 1300 кубометрами в секунду. А это 41 кубический километр в год – именно столько воды "уходит" из Байкала из-за работы ГЭС. При этом в 2015 году приток воды в Байкал составил всего 35,2 кубических километра. Это как в задачке для первого класса, когда в одну трубу втекает, а в другую вытекает: если энергетики продолжат работать в том же духе, уровень Байкала неизбежно продолжит падать.
– Но расход в 1300 кубометров в секунду был установлен с расчетом на то, чтобы обеспечить водой пять водозаборов между Иркутской и Братской ГЭС, питающими водой города и крупные объекты, – говорит Игорь Шкрадюк. – Но это было давно, а сейчас ситуация изменилась: не все предприятия работают на полную мощность, на некоторых прошла модернизация и энергопотребление на них снизилось, какие-то переходят на закрытый водооборот. Словом, такого расхода воды уже не требуется. Это открытые данные, которые в том числе указаны в отчетах корпорации En+, владеющей, в частности, Иркутской ГЭС. Достаточно было бы и 1050 кубометров в секунду, что как раз и соответствует изначально заданным санитарным нормам работы Иркутской ГЭС.
То есть, подчеркивает Шкрадюк, без каких-либо капитальных затрат энергетики могли бы, в принципе, понизить сброс воды в той степени, в какой это необходимо Байкалу. Было бы желание. Однако, судя по всему, его-то и нет. И это касается не только сброса воды на ГЭС, но и других моментов.
– Совершенно очевидно, что климат сейчас "ведет себя" не так, как раньше. В результате растет вероятность ошибки в прогнозах, построенных на старых наблюдениях и подходах: они не учитывают нынешнего характера колебаний, – говорит Евгений Симонов, международный координатор экологической коалиции "Реки без границ". – Поэтому, основываясь на таких прогнозах, наши управленцы используют водные ресурсы Байкала чересчур щедро. Так, за счет Байкала в 2013–2014 годах активно наполнялось Богучанское водохранилище. Его заполнение совпало с усугублением засухи. И в 2014 году, во второй половине лета, когда обычно выпадает максимум осадков и озеро наполняется, этого не произошло… О последствиях известно всем.
Евгений Симонов, международный координатор экологической коалиции "Реки без границ"
– Уже установлено: из-за того, что через турбины Иркутской ГЭС уходит воды больше, чем нужно, популяции местных видов – рыб и птиц – сократилась примерно на треть. А Росрыболовство подсчитало, что снижение уровня воды на 20 см приводит к уменьшению количества рыбы в денежном выражении на миллиард каждый год, – добавляет Игорь Шкрадюк. – За миллионы лет птицы, рыбы, растения, обитающие на Байкале, приспособились к режиму его жизни. Да, в определенные периоды численность их по естественным причинам снижалась. Например, птицы, что строят гнезда по берегам, могли в какое-то лето лишиться кладки из-за многоводья. Но одно дело, когда подобное происходит раз в 7–10 лет, и другое – когда каждый год.
Потеряли берега
Еще осенью прошлого года, когда шло обсуждение этого постановления, Александр Колотов, член Ангаро-Байкальского бассейнового совета, направил в Министерство природы предложения по поводу документа. Колотов указывает, что существует требование ЮНЕСКО о проведении экспертизы последствий такого решения по Байкалу – а последствия эти могут представлять серьезную опасность для озера. Кроме того, поскольку Россия, согласно ее Конституции, следует принципам и нормам международного права и международным договорам, постановление, принятое вопреки требованиям ЮНЕСКО, будет противоречить не только международному и федеральному законодательству, но и Конституции, подчеркивает Колотов. И просит Министерство природы ходатайствовать перед правительством об изменении текста документа.
Постановление в итоге было принято. А на днях, уже в середине января, эколог наконец получил ответ из Минприроды. Смысл пространного письма за подписью директора Департамента государственной политики и регулирования в области водных ресурсов и гидрометеорологии Дмитрия Кириллова сводится к тому, что новые границы уровня Байкала не дадут оставить без электричества, тепла и света жителей и предприятия в период маловодья и избежать подтопления важных объектов при многоводье. Если же будут выполняться все другие документы, связанные с охраной Байкала и использованием его ресурсов, любые злоупотребления в этом плане исключены, заверяет Кириллов.
Однако, как говорят экологи, на государственном уровне сейчас нет внятных документов, которые четко бы объясняли, что именно происходит с Байкалом и что конкретно в этой связи можно делать, а чего нельзя. Так, при принятии постановления о новых допустимых уровнях Байкала учитывались так называемые Правила использования ресурсов водохранилища (ПИВР) – но в самом же этом документе прямо указано, что он имеет силу только до ввода Богучанской ГЭС. Который, вообще-то, состоялся 5 лет назад.
– Важно, что в своем ответе Минприроды наконец-то признало, что предельные значения колебаний уровня Байкала устанавливаются без алгоритмов принятия управленческих решений, а исключительно на основе Правил использования водных ресурсов Байкала образца 1988 года, то есть разработанных и принятых в другом государстве и в другой климатической обстановке, – говорит Александр Колотов, член Ангаро-Байкальского бассейнового совета. – Не случайно все последние постановления правительства об уровне Байкала имеют подчеркнуто временный характер: необходимость актуализации нормативной базы понятна уже всем. Поэтому первоочередная задача сейчас – провести экологическую оценку режима регулирования уровня Байкала, чтобы снизить риски для экосистемы озера и учесть интересов не только энергетиков, но и жителей байкальского побережья. И постепенно, шаг за шагом, выстроить понятную и прозрачную систему управления уникальным объектом Всемирного природного наследия – именно к этому нас чуть ли не ежегодно призывает ЮНЕСКО.
Александр Колотов, российский координатор международной экологической коалиции «Реки без границ»
Но пока современная система мониторинга гидрологического режима в бассейне Байкала так и не появилась – как и система наблюдений за реакцией биоты и всей экосистемы Байкала на изменения уровня озера, добавляет Евгений Симонов. То есть в принципе-то известно, что некоторые организмы хуже себя чувствуют при его повышении или понижении, но четких индикаторов, внятных моделей, которые бы описывали эти процессы, не существует. И это касается экологического мониторинга всех процессов на Байкале. Даже та работа, которая велась прежде, сегодня урезана, на нее не выделяют денег, говорит эксперт. Достаточно сказать, что с этого года самая старая система наблюдения на Байкале, точка №1 по планктону, государством больше не финансируется – она работает на средства частного фонда. А ведь наблюдения за озерной биотой там ведутся 70 лет – рекордный срок.
Чиновники продолжают повторять: мол, Байкал большой, и раз пока ничего не случилось, значит, мы все делаем правильно
– С одной стороны, все вроде бы понимают, что прибрежный экологический кризис на Байкале, о котором все сегодня говорят, связан с маловодьем. То есть потепление воды, усиление стока веществ-"загрязнителей" и распространение чужеродных видов – важнейшие очевидные части проблемы, но все они усугубляются именно маловодьем. Понижение уровня на 10–20 см – уже очень много для тех видов, которые обитают или нерестятся у самого уреза воды,– говорит Симонов. – Вот есть бычок-желтокрылка – он как раз примерно на этой глубине и нерестится. В засушливые годы ему приходится совсем плохо. Популяция бычка сокращается в разы. А им питается омуль… Думаете, есть система государственного мониторинга жизни этого бычка? Да нет, подобные исследования государство не заказывает. И последствия не просчитываются. Поэтому такие данные есть только у ученых-энтузиастов, проводивших такие исследования, но, разумеется, не каждый год и не повсеместно.
Словом, новая система мониторинга экосистемы Байкала не разработана, а старые данные наблюдений в административном порядке объявлены недостоверными и устаревшими, добавляет эксперт. По его словам, если какие-то исследования по Байкалу и заказываются, то перед исполнителями ставят задачу не объективно оценить экологическую ситуацию, а обосновать "как ничего не делать, при этом максимально расширив допустимый диапазон колебания уровня озера", говорит Симонов. Ученые не раз протестовали против такого подхода. Им всякий раз обещали, что вот сейчас эту работу закончат, а уж потом… Но сделано так ничего и не было.
– На всех уровнях чиновники продолжают повторять: мол, Байкал большой, и, раз пока ничего не случилось, значит, мы все делаем правильно. Ума не приложу, откуда они без мониторинга знают, что "не случилось", – замечает Евгений Симонов. – Собственно, последнее письмо из Минприроды – это классическая отписка по всем пунктам. Сейчас все пытаются спасти свое лицо, защитить честь мундира, а также придумать оправдания "надежде и опоре" местной экономики – компании "Иркутскэнерго". О самом Байкале задумываются в последнюю очередь.
Нарушается закон о Байкале, весь смысл которого – установить ограничения для хозяйствующих субъектов ради сохранения экосистемы озера, говорит Симонов:
– Пока же все принятые решения однозначно идут в ущерб озеру. На данный момент Россия также не выполняет требования Конвенции по Всемирному наследию, и озеро может быть внесено в список "объектов Всемирного наследия в опасности".
Вывести на чистую воду
Может ли ситуация измениться? Вполне. Осенью 2017 года международная экологическая коалиция "Реки без границ" потребовала от руководства группы компаний En+ признать ответственность за состояние озера Байкал. Перед первым публичным размещением акций (IPO) на Лондонской бирже экологи обратились к председателю совета директоров En+ с требованием скорректировать свое отношение к экологической и социальной ответственности при работе на прибайкальской территории. Обращение было направлено и руководству Лондонской фондовой биржи.
Как говорит Евгений Симонов, это дало результаты: En+ пришлось публично взять на себя обязательства по мониторингу и сохранению Байкала.
– Если корпорация господина Дерипаски хочет выглядеть экологически ответственным предприятиям и продавать "зеленый" алюминий, ей все же придется пересмотреть свои отношения с Байкалом, – замечает Евгений Симонов. – Потому что зеленого алюминия за счет здоровья Байкала не бывает. А у них более 50% так называемой чистой энергии ГЭС идет именно от ангарского каскада. В долгосрочном плане En+ все же вынуждена будет принять соответствующие решения – принципы международного экологического менеджмента заставят ее это сделать.
Но гораздо менее понятно, что будет происходить на уровне государства, как оно намерено управлять Байкалом и способно ли это делать. Лучшим решением могло бы стать проведение комплексной экологической экспертизы управления водными ресурсами озера Байкал, как того и требует ЮНЕСКО. Это, кстати, еще одна победа экологов – такого решения они долгое время добивались в связи с проектами по строительству ГЭС в Монголии. Добились. Но теперь не очень понятно, готова ли к такой экспертизе Россия.
– Это требование стало итогом нашей почти пятилетней борьбы за прозрачность проектов по строительству ГЭС в Монголии. Сейчас уже и монгольская сторона согласна с тем, что необходима стратегическая экспертиза, которая бы объективно показала, какова ситуация, каковы перспективы, какими должны быть ограничения, а в чем состоят возможности, – рассказывает Евгений Симонов. – Но важно, чтобы экологической экспертизе подвергались не только проектируемые ГЭС в Монголии, но ситуация в бассейне Байкала в целом. Только тогда документ будет не профанацией, а в подлинном смысле руководством к действию.
Пока существуют намерения Всемирного банка и Монголии о проведении стратегической региональной экспертизы в рамках проекта МИНИС (по строительству ГЭС в Монголии).
– Теперь важно понять, допустят ли они Россию как равноправного партнера к этой экспертизе и сможет ли Россия со своей стороны вложиться в работы по оценке, проводимой по прозрачным международным правилам, – говорит Симонов. – Такой оценке, в которой и технические задания ее исполнителю, и предварительные результаты обнародуются и подвергаются общественным обсуждениям.