"Путин украл у людей душу"

На днях жительница Петропавловска-Камчатского Ирина Петрова в очередной раз устроила одиночный пикет в центре города. На сей раз она вышла на улицу с плакатами "Голодный пенсионер – позор правительства" и "Вексельберг – вор?".

53-летняя жительница столицы Камчатки проводит одиночные акции второй год подряд – по ее словам, чтобы выразить свое мнение о происходящем в стране и на полуострове. А еще – чтобы все поняли: любой гражданин страны имеет право открыто выражать свою позицию.

– Ирина, почему на последнюю акцию вы вышли именно с этими лозунгами?

– Перед тем как выйти в пикет, я прочитала на одном местном новостном портале новость о том, что пожилой мужчина пришел к зданию правительства, прихватив с собой обрез. Он требовал встречи с прокурором и грозился себя убить. Мне стало так больно за него. Мне непонятно, почему мужчине никто не помог, не протянул руку. После этого я решила не молчать и выйти с плакатом "Голодный пенсионер – позор правительства". Второй плакат с упоминанием фамилии Вексельберга я написала для того, чтобы напомнить людям о проблеме работников на горно-обогатительном комбинате "Аметистовое", о которой, похоже, все уже забыли. По центральному телевидению говорят, что проблема решена, но я считаю, что это ложь, ведь людям звонят и угрожают лишить свободы за организацию забастовки.

– Как реагировали прохожие?

– Я стояла в одиночном пикете около здания Камчатского театра драмы и комедии. Мимо меня проезжало множество машин. Автомобилисты показывали большой палец в знак поддержки, а те, кто были на больших машинах – сигналили в знак поддержки.

– А что полиция?

– Я с плакатами простояла больше часа, а когда собралась уходить, меня и "подрезали". Двое сотрудников полиции посадили в машину и увезли в отделение. На этот раз одним протоколом не обошлось. Полицейские изъяли и опечатали плакат "Вексельберг – вор?" как доказательство и, возможно, завели административное дело. Думаю, меня спасет только знак вопроса в этой фразе, ведь я не утверждаю, что этот человек нарушил закон.

​– Как с вами обращались сотрудники полиции в участке? О чем спрашивали?

– Полицейские всегда меня выслушивают, они обычно очень лояльны ко мне. Они традиционно спрашивали меня о причинах проведения публичной акции, почему я вышла в одиночный пикет. На вопрос о том, почему я поставила знак вопроса, ответила, что хочу, чтобы граждане задумались и ответили для себя на вопрос, как они относятся к тому, что происходит в России и на Камчатке. Ведь Вексельберг живет за границей, он почти не появляется в России, скупает самые дорогие предметы искусства. Видно, что ему не нужна Россия, он только качает деньги, при этом налоги, например, на Камчатку не возвращаются. Он, имея такие богатства, ничего не делает для нашего города. Например, можно было построить детские сады, школы, хоспис, в конце концов. Я просто задала вопрос, это провокация, чтобы люди задумались, кто он для них.

– Вам дали какой-то документ в полиции – копию протокола, например?

– Нет, мне ничего не дали. Забрали плакат, сказали, что передали все следователям. Когда меня вызовут, пойду, буду бороться за себя. Я не думаю, что будет что-то страшное, сейчас смягчили 282-ю статью. Если будет какой-то штраф, я все равно буду бороться, ведь я не считаю себя в чем-либо виноватой и кому-либо обязанной. Я буду идти до конца, подавать иски. Зачем тогда вообще жить, если нет возможности говорить то, что думаешь? Тогда нас расстреливайте или в тюрьмы сажайте. Я готова защищаться серьезно, я теперь никому не уступлю.

– И вам не страшно?

– Я не то чтобы боюсь… Да, есть опасения за себя и за родственников, но я не отступлю. Мы должны бороться за каждого человека, который социально оскорблен, социально недоволен. Если мы не будем бороться, какие же мы люди? Как можно не протянуть руку тем, кто в беде? Как можно быть русским и не быть милосердным, не защитить тех, кому плохо? Я, конечно, волнуюсь за своих родных, что у них могут возникнуть проблемы из-за моей активности. Я не хочу, чтобы кто-то страдал. Детей у меня своих нет. Есть племянница, Вика, которую я воспитала как свою дочь. Ее мама, моя родная сестра, много лет назад стала инвалидом. Она редко встает и почти не выходит на улицу. Я вынуждена была перевезти их вдвоем на Кубань из-за климата. На Камчатке моя сестра бы не выжила. Трудно ли было воспитывать племянницу? Да, мы с мужем во многом себе отказывали. Как только Вика закончила обучение, мы смогли съездить в путешествие, отдохнуть за границей. Теперь племянница уже работает и, кстати, поддерживает меня в моей протестной деятельности.

– Вы уже третий год получаете пенсию. На что вам ее хватает?

– Я 25 лет проработала в банковской сфере, моя пенсия составляет 19 тысяч рублей. На эти деньги прожить невозможно. Меня спасает только то, что меня кормит и содержит муж. Я по мере сил стараюсь помогать сестре.

​– Вы второй год подряд выходите на одиночные пикеты с плакатами, в том числе с откровенной критикой в адрес Путина. Что именно вас не устраивает в нем и почему раньше вы не устраивали подобных акций – он ведь занимает свой пост уже почти 20 лет?

– Я начала обращать особое внимание на то, что происходит в стране, последние четыре года. Согласитесь, мы в эти годы все почувствовали ухудшение и в социальной, экономической и других сферах жизни. Идет война с Украиной, потому что мы, милосердная страна, не смогли сразу разрешить этот конфликт, хотя и могли. Огромные деньги тратим на войну в Сирии. Деньги идут сейчас не на социальные нужды, не на детей, пенсионеров, которым постоянно не хватает, а на войну. Я выходила несколько раз в прошлом месяце, три раза в этом, но буду выходить чаще, у меня появилось время. Я не остановлюсь, плакаты будут провокационнее, буду писать то, что думаю. Я считаю, что это мой долг. Я хочу показать людям, что Путин – это бренд. Если мы выбросим его из головы, то поймем, что все не так, увидим мир по-другому.

Знаете, что самое страшное сделал Путин? Я считаю, что он украл у нас не деньги, он украл душу у людей. У меня возникает параллель с гоголевскими "Мертвыми душами". Вот мы стали этими мертвыми душами. Мертвыми не потому, что мы ставим где-то галочки, а потому, что мы все молчим. Произошла переоценка ценностей, мы стали ценить материальные вещи. У кого есть яхты, лексусы, дома – те в почете, а раньше и слесарь, простой рабочий мог идти, гордо подняв голову. Люди стали стесняться, например, того, что они работают нянечками или санитарками. Когда я первый раз вышла, было очень тяжело и стыдно, а потом я себя убедила, что в моих действиях нет ничего постыдного. Во время акций сотни людей приходили и разговаривали со мной именно о том, что им стыдно работать за нищенскую зарплату, в частности. Знаете, пусть будет стыдно чиновникам, которые работают у нас в правительстве. Я стала говорить людям, что это не мы для них, а они для нас. Ведь это мы их наняли, чтобы они сделали нашу жизнь легче и лучше. Они должны изо всех сил трудиться, чтобы не было выбоин на дорогах, не были обшарпанными дома, которые занавешивают баннерами, детские садики, пенсии нормальные. Многие этого не понимают.

​– В этом месяце вы выходили на акцию с плакатом "Путин – вор", это уже вполне конкретное обвинение…

– Этот посыл можно понять двояко. Вор, да, потому что это Владимир Путин подписал указы, благодаря которым нас в 2014 году лишили части накопительной пенсии. Раньше ко мне подходили люди и пытались доказать, что все, что происходит, – дело рук его команды, правительства или Дмитрия Медведева. Но мимо президента не мог пройти указ об этом. Да, я считаю, что он меня ограбил, он нас ограбил. Президент – ребенок. Зачем мы его избирали? Складывается ощущение, что он просидел почти 20 лет в темной комнате или его ограничивали в познаниях о том, что происходит в России. Капитан должен все знать и покидать корабль последним. С другой стороны, слово "вор" – это провокация. Если написать мягко, скрасить, никого не зацепишь. Когда говоришь вот так, жестко, то люди подходят, интересуются, пытаются убедить, что так говорить нельзя. Люди начинают думать.

– А как они убеждали вас, что так говорить нельзя? В целом, по вашим ощущениям, как относится Камчатка к Путину?

– Ну, мол, нельзя так говорить про президента. В проблемах виноват не сам Владимир Путин, а его окружение. Говорили о том, что, возможно, это министры доносят неверную информацию, что Путин просто многого не знает обо всей трагедии населения, и он не в курсе, куда уходят деньги. Они всячески пытались его оправдать, обвиняя правительство, думу, Медведева, но только не самого Путина.

​– И все же, чего именно вы пытаетесь добиться своими акциями? И верите ли в то, что добьётесь?

– Я добиваюсь того, чтобы люди, которых чиновники называют "народонаселение", поняли, что они в первую очередь граждане России и они не должны бояться высказывать свое мнение, отстаивать свои права, любить свою страну и добиваться положительных изменений. Я верю в то, что я делаю. Верю, что, выходя на улицу, я заставлю людей думать, анализировать происходящее и хоть на минутку задуматься над тем, что происходит вокруг. Меня раньше приглашали принять участие в каких-то открытых слушаниях, но я не согласилась, потому что понимаю, что таким образом ничего не решается. Я считаю, что мой метод самый весомый и сильный. У нас еще конечно, холодильник не победил телевизор, как в Армении, но я мечтаю об этом. Я хочу, чтобы люди начали критически подходить к жизни в нашей стране, чтобы люди отошли от "зомбоящика" и начали размышлять и критически подходить ко всему, что слышат. Большинство, 70–80% людей, с которыми я общалась за год, разделяют эту точку зрения. Конечно, есть и те, кто сомневается. Мои друзья, подруги, знакомые, моя семья – все меня поддерживают. Почти все.

– Почти?

– Муж мой недоволен тем, чем я занимаюсь, часто спрашивает, зачем мне все это надо. Я очень долго от него скрывала свое участие в пикетах. Даже когда на меня нападали, я молчала. Я не хотела, чтобы ему было больно, чтобы он боялся за меня. После последнего нападения я все-таки рассказала мужу, чем я занимаюсь.

Ирина проводит пикет у театра драмы и комедии, ноябрь 2017-го

​– Расскажите об этом подробнее. На вас часто совершают нападения во время акции?

– В прошлом году часто нападали, в этом году не было ни одного случая. Год назад, перед Новым годом я стояла на северо-востоке. На большой машине подъехал неизвестный мужчина. Он был очень сильный и значительно моложе меня. Подойдя ко мне, одним рывком меня оттолкнул, я упала и ударилась головой о землю. Он также разорвал плакат. Я пыталась вытащить телефон, чтобы сфотографировать номера его машины, но не смогла. Мужчина сказал, что если я вытащу телефон, то он разобьет его об меня. После падения я не могла ни дышать, ни говорить. Вскоре он подозвал какого-то мужчину и сказал ему, чтобы тот следил за тем, чтобы я не смогла увидеть машину до тех пор, пока тот не уедет. Он надо мной склонился своим перегарным лицом и не давал мне вытащить телефон. Я была напугана. Минут сорок ждала полицию, они, наверно, были слишком заняты.

– Уголовное дело завели?

– Да, я написала заявление, но я не хожу, не узнаю, потому что это бессмысленно. Я понимаю, что если бы я занималась этим делом, я бы сразу отследила машину по камерам, поняла, в каком направлении она уехала… Этого не было сделано, когда была возможность. Я уже не настаиваю, обошлось, и слава богу. Когда я пришла домой в тот день, меня трясло. Муж сразу понял, что что-то произошло. Утром я ему все рассказала, и в окно показала того мужчину, который меня держал и содействовал нападавшему. Муж тогда вышел на улицу, прижал этого мужчину к стене и как следует пригрозил.

– Вы ведь устраивали пикеты не только в Петропавловске-Камчатском?

– Да, еще один случай произошел во время одной из акций в Краснодаре этим летом. Там выходила три раза. В последний раз я стояла с плакатом против пенсионной реформы. Тогда меня впервые забрали в обезьянник. Я почти восемь часов ездила в автозаке по городу. Потом меня просто отпустили. Муж, конечно, был в шоке. Еще я выходила на митинг в Анапе. Тогда вышли пенсионеры, ветераны войны, представители коммунистической партии. Там полиция никого не разгоняла, все было мирно. Еще планировала провести пикет на мосту Немцова в Москве, но обстоятельства не позволили это сделать. Очень жалею об этом.

– На ваш взгляд, в чем главные проблемы России в данный момент, которые власти игнорируют?

– Одной из главных проблем я считаю отсутствие национализации. Ведь нам ничего не принадлежит. Люди верят телевизору, где говорят, что газ наш и нефть наша, а по факту все принадлежит олигархам. Еще одна очень важная, на мой взгляд, проблема – это налогообложение в России. При невысоких зарплатах люд платят непомерно высокие налоги, особенно на Камчатке. Я бы ввела прогрессивный налог.

– Вы считаете, что в стране масса проблем, а люди между тем не слишком активно участвуют в протестных акциях, даже митинги против пенсионной реформы довольно быстро сошли на нет. Рейтинг Путина по-прежнему высок. В чем причина?

– Люди устали. Нас много лет воспитывают в духе того, что мы всегда от кого-то обороняемся. Народ в России – жертва. Кроме этого, народ не видит никаких изменений после митингов, люди скукожились, нет никакого желания бороться, высказывать свое мнение. Я стараюсь объяснить им, что это можно и нужно делать, что нужно любить родину и себя.

– Если не Путин, то кто?

– Мне тяжело назвать какую-то определенную фамилию, но если бы был, например, Павел Грудинин, я была бы за. Может, он сам бы не смог эффективно управлять страной, но его команда смогла бы создать условия для позитивных перемен в жизни страны.

Корреспонденту "Сибирь.Реалий" в пресс-службе управления МВД России по Камчатскому краю пояснили, что на днях в полицию поступило сообщение о пикете в центре Петропавловска. "Полицейские выехали на место. Женщина не нарушила законодательство Российской Федерации, поэтому в отношении нее не составляли протокол", – рассказала начальник отделения информации и общественных связей краевого управления МВД России Алевтина Иванова.