На маленькой станции Жатва в Омской области введен режим повышенной готовности – уголь для котельной, отапливающей поселок заканчивается. А до конца отопительного сезона еще два месяца: минусовая погода в Сибири случается и в мае.
Станция Жатва
Обитатели Жатвы собрались в местном клубе, чтобы обсудить будущее поселка и очередное послание к властям с просьбой о помощи. Это уже не первое их такое собрание в новом году.
– Владимир Владимирович Путин сказал, что скоро будет прорыв, – глава поселения Евгений Кирин обращается к сельчанам и пытался по долгу службы быть оптимистом, но, кажется, сам себе не очень верит..
– У кого будет прорыв? Мы уж сколько прорываемся! И все ко дну, – сетуют собравшиеся.
Собрание в клубе
За окнами клуба, несмотря на наступившую весну, – сибирские морозы. Элеватор с двумя зерносушилками кажется огромным на фоне куцых деревянно-кирпичных двухэтажек и частных домиков. За ним тянется линия железной дороги, по которой мука "Черноглазовских мельниц", крупнейшего хлебопроизводителя в Омской области, еще недавно расходилась по все России. Вокруг элеватора в 1972-м и возникло село на станции Жатва: из 300 жителей производителями и хранителями зерна здесь не числятся только старики и дети.
Элеватор
– Я здесь с 1986-го, – рассказывает Людмила Гресько. – Жили, ни о чем не думали: работа под боком, давали стройматериалы для дома, муку по праздникам, обмолот на корм скоту. Начальная школа была, детский сад, клуб, до города в любую погоду – полтора часа на электричке. А захотели на концерт, в автобус нас предприятие погрузило, в город отвезло. Один раз на Наташу Королеву даже возили. Чего еще хотеть? Отопление от котельной элеватора сделали, воду провели. Мы к этой жизни шли! А теперь обратно в первобытно-общинный строй?
Отопление в жилые дома в Жатве провели в 90-е. Когда все рушилось, маленькая станция с большим элеватором была островком благоденствия в регионе: хлеб нужен всегда. Люди из соседних деревень мечтали о переезде сюда. Но приглашали не всех – только специалистов.
Сергей Малышев
– Мне первому в 91-м квартиру дали, – вспоминает Сергей Малышев, начальник зернового цеха. – Целую улицу домов отгрохали, по селу асфальт настелили, да еще и дорогу асфальтированную до соседнего села проложили.
В 1992 году государственное предприятие "Омскхлебопродукт" в связи с приватизацией стало государственным же акционерным обществом, а его работники – акционерами. Строительство и благоустройство села продолжалось – как теперь считает Малышев, по инерции: "Доживали последнее от Советского Союза". А тогда надеялись.
– Думали, заживем! – смеется пенсионер Николай Симрок. – Теперь все хозяева! Только недолго мы были акционерами – предприятие стало выкупать акции за те же зерно и муку. Хочешь не хочешь, а куда деваться: или акции отдавай, или дальше работай. Я свои не отдал, а толку, если у работников их 3 процента осталось. Ну и продал нас "Омскхлебопродукт" в 2000-м частнику.
Бывший государственный элеватор вместе с железнодорожным терминалом и агрокомплексом с 10 тысячами гектаров пашни купило акционерное общество, единственным владельцем которого является москвич Евгений Спиренков, известный в столице скандалами с обманутыми дольщиками. Ему же достались и котельная с водопроводом, обеспечивающие деревню теплом и водой. Хотя в омской прессе Спиренков громко именовался "инвестором", соглашение, по которому его акционерное общество брало бы на себя обязательства по модернизации котельной и обустройству села, районная власть с ним за все эти годы так и не заключила. Так что никаких обязательств у Спиренкова перед населением нет и не было. Получилось, что деревню вместе с жителями просто продали московскому "барину": от его доброй воли зависит не только работа жатвинцев, но и выживание – тепло и вода в домах. И хотя сейчас местные жителя во всех бедах винят именно его, "хозяин", как зовут его жатвинцы, "был все же и добрым" – тарифы на тепло и воду сделал на сотню-другую ниже, чем в среднем по Таврическому району.
Сельский магазин
А власть, спихнув маленькую станцию с рук, про нее просто забыла. Сначала закрыли детский сад, потом школу, 60 детей теперь возят в Новоуральское за 11 километров по дороге, давно разбитой большегрузами, доставлявшими зерно на элеватор. Проехать, правда, удается не всегда. До больницы, которая тоже находится в Новоуральском, жители Жатвы добираются сначала пешком по шпалам, потом "тайной тропкой": два километра туда, два обратно. Благо, старики еще крепкие, обходятся пока без скорой – она по разбитой дороге просто не пройдет.
Дороги и расстояния
– Мы зимой напрямик через поля ездим, у кого машины есть, а весной и осенью только пешком до Новоуральского, оттуда и автобус в райцентр ходит, – говорит Евгений Дресько, ныне безработный технолог. – Я здесь 46 лет живу, и за последние 20 все хуже и хуже. В новом веке только что клуб сайдингом обшили, чтоб выборы проводить.
В апреле 2018-го руководство "Черноглазовских мельниц" предупредило жителей Жатвы квитанциями, что топить больше не может, потому что начинается процедура банкротства. Следственное управление СКРФ по Омской области возбудило уголовное дело в отношении Евгения Спиренкова – долг перед налоговиками на его предприятии достиг 87,6 миллиона рублей. Объявили, что сотрудники отправляются в бессрочный отпуск с сохранением трети зарплаты – 6–7 тысяч рублей.
А как не бояться, если меня, как организатора забастовок, первую же в бессрочный отпуск и отправили? И в домах после наших протестов все холоднее
Мукомолы и зернохранители раз пять пытались "бастовать". То есть собирались несколько смелых, чтоб не страшно было, приходили в контору. Требовали, чтоб приехал Юрий Постовой, глава Таврического района. Тот посылал своего зама Александра Середникова, начальника райуправления сельского хозяйства и продовольствия, и Евгения Кирина, главу Новоуральского поселения, к которому относится Жатва. По видеосвязи вызывали "хозяина", говорили ему о тяжелой жизни, просили денег. После таких акций обещанную треть зарплаты работникам выдавали. Если, конечно, везло и получалось отловить "хозяина" не только деревни, но и десятка столичных фирм, большинство из которых тоже в состоянии банкротства. Сейчас московский телефон действующего ПАО "Жатва", где Спиренков числится генеральным директором, упорно молчит, а личный сотовый, который он дал избранным для быстрой связи, "временно заблокирован".
Татьяная Чередниченко
– Большинство боится бастовать, – вздыхает Татьяна Чередниченко, председатель профсоюзного комитета "Черноглазовских мельниц". – Да и как не бояться? Летом хозяин приехал, говорю, как же так, Женя, мы ведь надеялись? Он смеется: вы бастуйте активнее, мне шум нужен – скорее обанкротят, вам же лучше, продадут быстрее, значит, новый хозяин начнет зарплату платить. А как не бояться, если меня, как организатора забастовок, первую же в бессрочный отпуск и отправили? И в домах после наших протестов все холоднее: живем в кофтах, носках шерстяных, электричество жжем – печки-то немногие сохранили, у большинства обогреватели круглые сутки включены. Это сейчас на улице –15, а в морозы костры жечь приходилось, чтобы воду отогревать: она же спутником идет, поверх отопительных труб: если они холодные, просто перемерзнет. А больше источников воды в селе нет.
Лучше, все-таки, плохая, но стабильность. Об одном мечтаем: пусть нас продадут хорошему хозяину
Уголь, по словам Рафиса Хафизова, бывшего генерального директора "Черноглазовских мельниц", ныне руководителя одного из подразделений, он берет у снабжающих контор под свое честное слово: денег у предприятия давно нет, одни долги.
– То 15 тонн, то 20 перехватим. Экономим: по норме полагается в сутки закидывать в топки 9 тонн, мы только 6, – говорит. – В любом случае предприятие дальше топить не могло. Котельная устарела, не тянет. Инвестиций от Москвы никаких не было, котел только смогли заменить в 2013-м, остальное оборудование – с советских времен. Теплотрассу давно менять пора, а мы побелим-покрасим – вот и вся модернизация. Я еще в феврале прошлого года написал письмо Александру Буркову, тогда врио губернатора Омской области, что предприятие отапливать Жатву больше не может, возможны социальные проблемы, просил помочь. Ходил к министру строительства и ЖКК Владимиру Стрельцову, к зампредседателя правительства Сергею Фролову, к министру сельского хозяйства Максиму Чекусову. Все обещали, что район возьмет котельную на свой баланс, но так ничего и не сделано. В июле я ушел с поста гендиректора, и вообще все заглохло.
Николай Симрок
Собрания и письма во все инстанции жителей Жатвы все-таки возымели результат. На днях омские власти пообещали подкинуть немного топлива в ближайшие дни. А заместитель регионального министра по развитию сельского хозяйства Николай Дрофа уверяет, что готова проектно-сметная документация для газификации Жатвы, летом удастся провести газ и даже воду. Правда, с оговорками "возможно" и "если успеем".
Обещаниям власти жатвинцы радуются не слишком: для того, чтобы подвести газовые трубы в дом, с каждой из 79 квартир потребуется 140-180 тысяч рублей, которые брать негде. 23 апреля работники будут уволены в связи с ликвидацией предприятия. На то, что получат какие-нибудь пособия, не надеются, судя по тому, что большинству выдали треть зарплаты еще только за январь. Судиться вряд ли будут, по словам председателя профкома, все по той же причине – боятся: а вдруг новый покупатель не возьмет на работу "скандалистов"?
– Встану на биржу труда, а толку? – говорит Евгений Дресько. – Работы в райцентре мало. Вон рядом поля тоже московского предприятия – "Омский бекон" для свиней корма выращивает, так там все за свои места держатся. В город ездить – значит, до зари уезжать, после заката возвращаться, а всю зарплату на билеты или бензин тратить. Да и там поди найди, а зарплата такая же, как у нас – 15-20 тысяч.
Даже если "Черноглазовские мельницы" после процедуры банкротства кто-то быстро купит, а новый хозяин возьмет всех жатвинцев на работу, элеватор не начнет действовать, пока не будет зерна. Это значит, надо как-то дожить в лучшем случае до сентября… Но это все-таки хоть какие-то, а планы на будущее.
Когда собрание обитателей Жатвы в клубе подошло к концу, общее настроение выразила бывший бухгалтер "Черноглазовских мельниц" Галина Луговая:
– Лучше, все-таки, плохая, но стабильность. Об одном мечтаем: пусть нас продадут кому-нибудь хорошему.