Во время апрельских пожаров в Забайкальском крае было уничтожено свыше 100 домов, пострадали 86 человек, погибло более 17 тысяч животных. На грани исчезновения оказались сразу несколько почти полностью выгоревших малых сёл, в том числе и Усть-Ималка с населением около 80 человек. В компенсации за сгоревшее жилье многим погорельцам отказывают. А те, чьи дома огонь пощадил, не знают, как им теперь жить в сгоревшем поселке дальше.
Чтобы добраться до деревни из Читы, нужно проехать 300 километров на юг Забайкалья, из которых последние 50 – по неухоженной гравийке.
Уже 20 километров, как мы проехали знак "Пограничная зона", ещё столько же – и окажемся в Монголии. Здесь, на краю России, посреди высохшей степи, где на сотню километров вокруг проще встретить даурского журавля из Красной книги, чем пожарную машину, 19 апреля почти полностью выгорело село Усть-Ималка. Степной пожар, перекинувшийся через границу, уничтожил десятки домов и сотни животных. Но ещё больше не повезло тем, чьи дома уцелели.
Основной ландшафт здесь – степи. По дороге попадаются небольшие проплешины сосняка – остатки выгоревшего в 2012 году федерального заказника "Цасучейский бор". Однообразный степной пейзаж изредка перемежается небольшими озёрами. По словам местных, раньше они были крупнее и встречались чаще, но засуха за последние лет 10 их почти уничтожила.
Здесь Усть-Ималку также называют Торейском – по имени солёного озера, на берегу которого раньше располагалась деревня. Раньше – потому что Барун-Торей высох. "Википедия" его по-прежнему называет самым крупным по площади водоёмом в Забайкальском крае с оговоркой о его неустойчивом водном режиме, зависящем от климатических условий. Судя по тому, что местные в соседнюю деревню ездят прямо по дну озера, засуха поселилась в этих краях уже давно.
"Тушим всегда сами"
Деревня встречает гостей равнодушно. За месяц к журналистам здесь привыкли, поэтому на человека с фотоаппаратом никто не обращает внимания. Все заняты своими делами.
Как здесь располагались улицы, различить сейчас уже трудно. Столбы печей и обгоревшие останки деревянных домов разобрали. Каменные постройки в центре села при нас добивал экскаватор, оставляя за собой кучи кирпича. Над руинами одной из построек копались двое мужиков лет по 45–50, выковыривая и аккуратненько складывая целые кирпичи в кузов грузовичка – "в хозяйстве пригодится". Власти им дали ещё пару дней на это, потом техника зачистит оставшийся периметр.
– Пожары же мы сами всегда тушим. Нас обычно собирают: к пожарам готовьтесь! Плуг у кого есть, у кого волокуша таскается за трактором – так и готовимся. А здесь ещё свет выключили – без воды оставили. Со скважины не накачаешь, речка давно пересохла. Водокачка лет 20 не работала, брошенная стояла. Сейчас вон приехали с района, надеются сделать, – один из мужиков, назвавшийся Сергеем, кивнул в сторону суетившихся около небольшого здания людей.
У них с братом в деревне сгорело по дому, пока сами спасали от огня животноводческую стоянку недалеко от села. Теперь туда вывозят остатки нажитого.
– Нам выплатили сначала по десятке на каждого, потом ещё по 100 тысяч. По жилью – каждому члену семьи положено по 18 квадратов, но не больше, чем было. У меня, например, пять человек, но дом 72 метра – вот столько и дадут. Закладывают по 50 тысяч на квадрат. Изначально говорили, что в любой точке края можно будет выбрать жильё, но сейчас уже не стоит вопрос. Что дадут, то дадут.
Отказано!
На момент нашего разговора Сергей ещё не знал, что спустя пару дней комиссия откажет ему в приобретении квартиры. По данным Елены Дамбаевой, главы поселения Ималкинское, куда входит Усть-Ималка, причиной отказа стало наличие у него другого жилья в райцентре. В таких случаях господдержка погорельцу не положена.
Всего в Усть-Ималке 56 семей заявили права на господдержку при приобретении жилья. По данным Дамбаевой, комиссия одобрила пока только 5пять заявлений – там у людей с документами и на собственность, и на землю полный порядок. Ещё 11 – на стадии рассмотрения, 40 уже дошли до судов.
– Среди тех, кому отказывают, есть люди, которые были зарегистрированы по одному адресу в Усть-Ималке, а проживали фактически по-другому. Им нужно будет доказать свое право в судах. Скорее всего, откажут и тем, кто не доехал до нашей администрации, чтобы получить справку о фактическом проживании в деревне. Она обязательна, – пояснила глава.
Такие справки нужны для того, чтобы отсеять людей, надеющихся заработать на стихийном бедствии. Некоторые из погорельцев считают, что те, кто имеет документы на жильё, но в деревне не появлялся многие годы, не имеют права на компенсацию. По словам Дамбаевой, она насчитала три таких семьи. Что скажут на их заявления в судах, неизвестно.
В самом центре деревни каким-то чудом устояло несколько кирпичных домов. Заборы с надворными постройками и техникой огонь смёл, а жильё не тронул.
Среди тех, кому, как кажется, повезло, и староста села Валентина Бартанова. Она единственный представитель власти в деревне, но работает на общественных началах, без зарплаты.
– Я здесь прожила все свои 62 года. Родилась, выросла, думала, состарюсь. Сейчас больно смотреть на деревню. Сразу после пожара было проще, сейчас вообще не могу говорить... Пока руины стояли, будто бы деревня стоит. Улицу зачистили, я вчера вышла и заплакала. Никакого будущего теперь у деревни...
Староста Валентина Бартанова
На столе у неё – списки пострадавших, сотовый – под рукой. Только за время нашего разговора позвонили несколько раз: односельчане надеются, что Валентина сможет ответить на их вопросы.
– Нас пять семей, у кого дома сохранились. Погорельцы тоже хотели здесь строиться, думала, что одна улица вся восстановится новыми домами. Но постепенно все отказались в пользу покупки жилья. Конечно, говорят, будут строиться своими силами, но когда это будет? Да и сказать – не построить. Передумают, скот сдадут и уедут. А эти-то пять семей куда? Квартира даже в Цасучее (райцентр, население – 3 тыс. человек. – Прим. С.Р.) сейчас под миллион стоит. Грех говорить, что лучше бы все дома сгорели и всем дали жильё, – говорит Валентина Дашиевна.
А потом с надеждой в голосе добавляет:
– Раз вы к нам приехали, можно через вас обратиться к вышестоящим руководителям помочь этим пяти семьям?
"Проклятый старый дом"
Среди уцелевших оказался и самый старый в деревне дом – 1926 года постройки. Небольшая обшарпанная избушка – сени и кухонька с комнаткой. Живёт там семья Яльцевых – 67-летний инвалид 1-й степени с женой. Хозяин был в Чите на лечении, нас встретила его супруга Надежда.
Надежда
– У нас, кроме дома, сгорело всё: тепляк, гараж, баня, скважина, стайки. Скотина – 8 телят, козы, 13 баранов, 64 птицы. Дали за животных бумажку на 130 тысяч. Но это мало. Мы бы вырастили телят, продали бы каждого тысяч по 30. Живых баранов сейчас по 5–6 тысяч продают, 10 штук – уже 60 тысяч, – рассказывает пенсионерка.
Судя по растерянному взгляду, она не совсем поняла, что за гости к ней пожаловали. Но на всякий случай на все вопросы отвечала, от камеры не отворачивалась. Вдруг помогут.
По закону Яльцевых нужно оставить в Усть-Ималке, их дом не сгорел. Местные чиновники обещают инвалиду крышу над головой. Все повреждения отсняли, составили акт списания, подготовили документы для районной администрации, в очередь по улучшению жилищных условий.
– Дом старый. Каждый дождь все стены мокнут, полы гниют, в сенях постоянно песок, зимой – снег. Аптеки нет, врачей нет, мы только через скорую сможем их вызвать (из райцентра, расположенного в 50 километрах. – Прим. С.Р.). Если бы нам создали здесь условия, мы бы жили. А так лучше бы увезли куда-то. Мой не хочет, конечно, но предложат что-то – я уговорю, – уверена Надежда.
Но глава поселения Ималкинского Елена Дамбаева настроена менее оптимистично:
– Не знаю, как быстро им выделят какое-то жильё. Наши молодые семьи становились в очередь на улучшение жилищных условий в 2010 году, до сих пор стоят. Ходят каждый год, подтверждаются, вписывают новых детей и ждут.
Провожая нас за уцелевший только со стороны ворот забор, Надежда несколько раз сказала спасибо – сначала нам, потом старосте. Причины такого гостеприимства понять несложно: раз дом не сгорел, надеяться ей теперь приходится только на чью-то благосклонность.
Дом культуры "СССР"
Пока ходили по деревне и общались с людьми, староста Валентина Бартанова немного воспряла духом. Показала единственное социально-культурное учреждение – Дом культуры, где организовано место приёма гуманитарной помощи. На неё здесь не пожаловался никто – волонтёры буквально завалили погорельцев вещами и продовольствием.
– Волонтёры – молодцы! Кристина Рахманова (руководитель забайкальского отделения Союза добровольцев России. – Прим. С.Р.) постоянно звонит, узнаёт, что нужно. С самого первого дня начали везти еду, одежду. Были даже волонтёры из Москвы – группа парней-студентов. Они нам строили туалеты – те-то сгорели. Успели четыре туалета поставить, а потом их в другое место срочно позвали – уехали. Даже никаких данных не оставили, не знаю, кому спасибо сказать. Знаю только, что руководителя Костей зовут, – разводит руками староста.
Дом культуры в Усть-Ималке – это разобранная и брошенная на половине ремонта крыша, покосившиеся двери, осыпающаяся штукатурка, жёлтые разводы и плесень по углам. Всё это венчают звезда и четыре уже затёртые, но ещё различимые буквы над входом – "СССР".
Правда, на ремонт здания уже запланированы 10 миллионов, утверждает глава Ималкинского.
– Мы давно выбиваем деньги на ремонт. Хочется нам клуб иметь. Сейчас вот, после пожара, пообещали ремонт провести, – Валентина Дашиевна водит нас по коридорам, сбиваясь в разговоре с состояния клуба на гуманитарную помощь, которая здесь почти везде.
В коридоре выставлена батарея бутылок с водой, напротив – куча пакетов с вещами. Местные разбирают эти завалы – выбирают себе одежду. В полузаброшенном актовом зале опять разруха и гуманитарка – с десяток мешков картошки, вода. На обшарпанной стене – портрет Путина, текст гимна, фото флага и герб.
"Каждые 3 минуты кто-то хотел помочь"
Большую часть продовольствия, поступившего от граждан, развозят сразу по погорельцам. Всю работу по гуманитарной помощи в регионе вёл штаб волонтёров в чрезвычайных ситуациях. Его сформировали ещё год назад, во время наводнения, за это время он прирос новыми членами – в том числе активистами из клуба любителей внедорожников "Диверсант", читинского поискового отряда Кости Долгова, добровольных лесных пожарных, Союза добровольцев России, просто неравнодушными.
Склад гуманитарки в одном из домов, где живут погорельцы
По словам руководителя забайкальского отделения Союза добровольцев России и одного из лидеров волонтёрского движения в крае Кристины Рахмановой, работать штаб начал сразу же, в ночь на 20 апреля, когда загорелись сёла. Тут же были открыты точки сбора помощи в Чите, Агинском, а также в близлежащих к самым пострадавшим сёлам районах. Включились волонтёры на местах, они там тоже есть. Единственное, что в части организации в этот раз просело, по мнению Кристины, – плохое взаимодействие властей с волонтёрским штабом. В комиссию по ЧС позвали поздно, в курс дела по большей части не ставили.
– Первые дни ЧС, первые часы внесли хаос в нашу работу. Было какое-то нереальное количество звонков. Каждые три минуты кто-то был готов чем-то помочь пострадавшим. Это были вещи, посуда, деньги. Было столько звонков с предложением помочь. Очень много организаций откликнулось. Сегодня у нас в списке уже 90 организаций и ИП, которые оказали помощь через наш штаб. Людей ещё больше, – рассказывает Кристина.
Очищенная от пепелища улица. Остались только колодцы
Люди, в том числе бизнес, помогали всем, чем могли. АЗС давали топливо – только одна заправка передала волонтёрам 100 литров солярки, чтобы увезти мебель в Усть-Ималку. В данный момент туда же готовится бесплатный выезд офтальмологической клиники, которая выпишет всем нуждающимся очки, а волонтёры уже на собранные средства приобретут их по закупочной цене. Эта проблема в деревне стоит остро – 48 человек нуждаются в осмотре окулиста и очках.
– Нам до сих пор несут гуманитарную помощь, склад забит битком, мы по-прежнему готовы оказать помощь. Вообще, потребности все закрыты, кроме хозтоваров, стройматериалов для Тасырхоя (ещё одно сгоревшее село. – Прим. С.Р.). В остальном идёт уже точечная работа с людьми.
Волонтёры помогали и животным – искали и поставляли корма, в том числе смеси ягнятам, потерявшим матерей, медикаменты для пострадавшей живности.
– Поражает отзывчивость забайкальцев. Насколько люди готовы пожертвовать последним. С каждой чрезвычайной ситуацией количество желающих помочь всё растёт и растёт. Казалось бы, их ресурс должен исчерпаться, но люди находят возможность помогать. И это не может не радовать. Мы живём в очень непростом регионе, но наши люди очень простые, очень отзывчивые и дружные. Это то большое человеческое, что нас вдохновляет на дальнейшую деятельность. Когда мы видим, как люди помогают другим, мы радуемся тому, что в мире больше доброго, чем злого, – говорит Кристина Рахманова.
"Я верю в милосердие"
Помогают забайкальским погорельцам не только земляки. В частности, в Иркутской области одну из точек сбора организовал православный священник Игорь Зырянов. Он не только собрал и отправил 10 кубометров вещей, обуви и одежды через Красный Крест, но и сам с другом проехал 3,5 тысячи километров, чтобы увидеть, как обстоят дела, и поддержать пострадавших от стихии.
– Конечно, машинку тоже загрузили. Мы объехали три района Забайкалья. Побывали на месте, где сгорела деревня, встретились с погорельцами. Отдали вещи, поговорили, они надеются, что дома им восстановят. Посетили три стоянки, где сгорели животные, – вспоминает Игорь. – Там было стадо, небольшое, с погоревшей шерстью и дикими глазами. Аюр, один из погорельцев, рассказал, что они вспыхивали, когда убегали от огня, и так бежали. Конечно многие погибли, и это ужасно.
Активную помощь священнику с другом оказывали представители разных конфессий: перед бедой все равны.
– Видите ли, я священник на покое, и моя идея – это диалог между всеми христианами, наведение мостиков между православными, католиками, протестантами и далее между религиями. Богословские диспуты нас никуда не привели. Я верю в милосердие – это именно та площадка, на которой можно вести диалог всем. Так в Иркутске нас заправил католик, мы переночевали в Посольском православном монастыре, в Улан-Удэ нас встретил епископ протестантов, заправил и накормил, в Чите мы переночевали у баптистов, и в Агинском и Могойтуе нам помогали пятидесятники. Все постарались. Делая милосердие, становишься настоящим христианином, – рассказал Игорь, добавив в этот список и лам, с которыми они с встречались и общались в Цугольском дацане.
“Малые сёла оставили в прямом смысле на выживание!”
На данный момент в Забайкальском крае ситуация с пожарами полностью стабилизирована, но режим ЧС продолжает действовать. Власти разбираются с последствиями. По официальным данным, выплаты компенсаций, сначала по 10 тысяч, затем по 50 и 100 тысяч рублей на каждого члена семьи погорельцев в зависимости от степени причинённого ущерба, уже состоялись. Сейчас решаются вопросы, связанные с жильем. Пока 60% заявок на получение нового жилья от погорельцев по разным причинам сталкиваются с отказом. Те, кому отказали, могут обратиться в суд, но без какой-либо гарантии на успех.
Среди погорельцев немало тех, кто на последние деньги купил для детей крохотную квартиру в райцентре или городе. И если это жилье оформлено на жителя села, компенсации за сгоревший дом он уже не получит. Это значит, что всей семье придется ютиться в маленькой квартире в городе, где у родителей нет ни работы, ни перспективы ее найти.
Другая большая проблема – в том, что те сотни людей в Забайкалье, чьи дома в сгоревших селах чудом уцелели, останутся на прежнем месте – в буквальном смысле на пепелище. Без врачей, без школ, без работы, без перспективы. Останутся то ли доживать последние дни, то ли ждать очередного пожара.
– Я как избранная на сходе староста говорю, что малые сёла оставили в прямом смысле на выживание. Я этот вопрос поднимала, говорила главам, сейчас при пожарах, когда большие чиновники приезжали, тоже говорила. Повернитесь лицом к сёлам, где вообще брошены люди! Я, имею в виду не только Ононский район, в других местах ситуация вряд ли лучше. Вы обратите сюда внимание! – требует староста сгоревшего забайкальского села Усть-Ималка Валентина Бартанова.