В Праге открылась выставка современного русского искусства "Russia. Timeless", на которой есть работы и представителей сибирского андерграунда.
Безвременье. Выставка в Праге
В центре выставки сшитая из напоминающих половые тряпки лоскутов ткани "Родина" художника Хаима Сокола. На этой карте нет не только Крыма (что понятно, создана она была в 2011 году), но также почему-то Сахалинской и Калининградской областей. Среди подобных нетривиальных экспонатов на выставке представлены и работы представителей сибирского андегрунда – Артема Лоскутова (идеолога знаменитой "Монстрации" из Новосибирска), группы "Синие носы" (Новосибирск) и красноярского художника Василия Слонова.
Безвременье, выставка современного российского искусства в Праге
Одним из кураторов выставки стал чешский филолог – славист Томаш Гланц, авторитетный в Восточной Европе знаток русского неофициального искусства.
– Наша цель – показать художественную рефлексию в достаточно широком диапазоне и не с точки зрения реакции на то, что происходит сегодня в России. Это было бы слишком узким взглядом. Собранные на выставке авторы нам интересны как выразительные представители современного искусства, которые в том числе занимаются вопросами, связанными со временем или безвременьем, – говорит Томаш Гланц.
Особое внимание исследователь сейчас уделяет не только художникам- "нонконформистам", но и поэтам андерграунда, которых никогда не будут печатать большими тиражами. Недавно Томаш Гланц узнал имя легенды сибирского рока Янки Дягилевой и сразу включился в кампанию по спасению дома певицы в Новосибирске.
"Если в российском контексте Янку можно рассматривать на фоне карьеры Виктора Цоя, признанного сегодня классиком и культовой фигурой своего поколения, то в международном сопоставлении надо искать аналоги в таких кумирах, как Курт Кобейн или – из старшего поколения – Дженис Джоплин или Джим Моррисон", – заявил профессор.
Открытое письмо чешских деятелей культуры властям Новосибирска подписал известнейший кинорежиссер Петер Зеленка, который включил несколько песен Дягилевой в свой последний фильм. Инициатором сбора подписей был Томаш Гланц.
– Томаш, что вас особенно интересует в современной сибирской культуре и почему?
Я не хочу проповедовать какой-то поверхностный миф сибирской экзотики
– Сибирь я для себя открываю уже больше 20 лет, и хотя это происходит медленно и небольшими порциями, но каждый раз мне открывается какой-то новый мир. Не так давно, например, я познакомился с деятельностью новосибирской Студии 312. Это неформальное сообщество людей, которые исследуют прошлое литературного и художественного андерграунда Сибири, устраивают чтения, беседы, обсуждения, а также издают книги современных поэтов.
Во главе этой студии стоит Антон Метельков, 35-летний поэт и менеджер культурных инициатив.
В Студии 312 собирают архивы выдающихся представителей местного андерграунда, таких как Анатолий Маковский, Олег Волов, Александр Денисенко, из более современных там встречается поэтесса Юлия Пивоварова… Эти новые для меня имена звучат интригующе. Про столичные кружки и сообщества уже не только в России, но также и в Европе, и в США пишут исследования и диссертации, архивы, фонды и центры заботятся об их наследии. Сибирь находится по большому счету на другой стадии осмысления собственного прошлого. Здесь процессы интерпретации проходят часто спонтанно, на основе энтузиазма и живого интереса, архивы практически не каталогизируются, у этих людей совершенно минимальное финансирование и минимум институциональной поддержки. Я не хочу проповедовать какой-то поверхностный миф сибирской экзотики, но, сопоставляя с западными столицами России, я вижу разницу, которая создает сложности, но одновременно является источником вдохновения.
Томаш Гланц в Новосибирске. Студия 312
Такая спонтанная практика культурных инициатив напоминает деятельность венгерского архивного центра "Артпул" или пражскую библиотеку Libri Prohibiti, занимающихся тоже изучением неофициальной культуры в области искусства и литературы. Причем Студия 312, обосновавшаяся в библиотечной комнате с этим номером, еще неформальное, это продолжение андерграунда в современных условиях. И главные авторитеты для этой инициативы – это писатели и художники, которых за пределами региона мало кто знает.
– Во время недавнего фестиваля современного искусства в Новосибирске вы прочитали три лекции. Насколько интересует самих сибиряков местный андерграунд?
– Мои лекции были посвящены размышлениям, тезисам и конкретным примерам, исследованиям из области восточноевропейской неофициальной культуры и ее сегодняшней интерпретации.
Я говорил об авторах, которые снимали самодельные фильмы, о том, как связан исторический самиздат в разных областях творчества, не только в литературе, с сегодняшними культурными практиками. Одна лекция называлась “Прозрачный железный занавес” и была посвящена новейшим исследованиям контактов между представителями и сообществами Восточной Европы с западной культурой, а также контактам между неформальными группами и творческими личностями стран советского блока. Эти темы оказались новыми для публики, и у нас состоялись любопытные беседы.
На лекции Томаша Гланца в Новосибирске. Студия 312
– Вы работаете в Цюрихском университете, много лет занимались исследовательской и преподавательской деятельностью в Германии, до этого возглавляли Институт славистики в Пражском университете. Как вы оказались в Новосибирске?
– В 2013 году я на конференции в Софии познакомился со священником и филологом, выдающимся знатоком творчества Жуковского – Дмитрием Долгушиным. Он спросил в рамках неформальной застольной беседы, готов ли я когда-нибудь приехать в новосибирский Академгородок с лекциями для студентов НГУ. В том же году он организовал приглашение, и с тех пор благодаря ему и заведующей кафедрой культурологии Наталии Бартош я приезжал в это уникальное место на берегу Обского моря несколько раз. Для них привлекательны темы, связанные с современной теорией в гуманитарных науках, – и я туда приезжаю с восторгом: такое количество внимательных студентов мне до этого даже не снилось.
Но самая первая поездка состоялась еще в 2007 г., когда я в качестве директора московского Чешского центра приезжал в легендарный Новосибирский оперный театр на премьеру Кати Кабановой великого моравского композитора Леоша Яначека. Это была, кстати, первая постановка этой замечательной оперы на территории России.
– Вы уже чувствуете, что хорошо знаете Сибирь, ее интеллектуальные центры и культуру?
– Нет, к сожалению. Но уже первая поездка во второй половине 1990-х годов меня поразила. Я тогда попал в Красноярск на фестиваль об измененных состояниях сознания как культурной практике, кураторами которого были Евгения Кикодзе и Андрей Ерофеев. В рамках подготовки к поездке я тогда читал о Сибири, готовился к первому путешествию за Урал, но тем не менее был поражен этим суровым величием ландшафта, ментальным расстоянием от Европы, широтой рек и атмосферой, отличающейся от небольшой (по сравнению с Сибирью) европейской части России.
– Кроме Красноярска и Новосибирска, у вас был ещё какой-нибудь опыт сибирских путешествий?
– Благодаря Новому литературному обозрению (НЛО) и Фонду Прохорова мне удалось побывать на конференции в Норильске за полярным кругом, в городе, построенном, как известно, когда-то при сталинизме как большой лагерь. Это было, конечно, незабываемое впечатление, тем более что мы посетили и местные комбинаты. Кроме того, я посетил в качестве директора вышеупомянутого Чешского центра фестиваль в Омске.
– Сейчас ведется дискуссия о сохранении дома новосибирской рок-легенды Янки Дягилевой, о его превращении в культурный центр или памятник. Почему вы принимаете в этой инициативе участие и на каком основании сопоставляете Янку с Дженис Джоплин или Куртом Кобейном, как это имело место в статье, опубликованной в сибирском интернете?
Я считаю, что такая художница должна быть предметом заслуженного внимания
– Талант и чувствительность Янки я считаю из ряда вон выходящими и заслуживающими внимания и тщательного анализа и сегодня, 25 лет после ее смерти. У нее в Сибири во время перестройки не было тех возможностей, которые были бы у западной или хотя бы московской или петербургской певицы такого размаха. И трудно сегодня судить, что было бы дальше, если бы она не скончалась в таком молодом возрасте, и как бы развивалась ее репутация в Лондоне или Нью-Йорке. Но ее мощные, оригинальные песни заслуженно стали культовыми не только для сообщества ее поклонников по всей России, но и в международном измерении. В Праге, например, неоднократно проходили вечера, посвященные ее памяти. В ее творчестве сочетается абсолютная уверенность в том, что она делает и поет, с какой-то естественной застенчивостью и скромностью, с поиском внутри себя самой, в области своего голоса, собственных мыслей. Я считаю, что такая художница должна быть предметом заслуженного внимания как в Новосибирске, так и везде.
– И возвращаясь к выставке Timeless. Среди таких известных нонконформистов, как Анатолий Зверев или Владимир Дубосарский, вы отобрали для экспозиции работы сибирских художников, например, Василия Слонова из Красноярска. Вы считаете их достойными продолжателями традиции русского авангарда?
Ватные медведи Василия Слонова
– Кроме индивидуальных предпочтений, мы старались учесть также гигантскую территорию России, где искусство имеет место не только в Москве, как могло бы показаться при поверхностном взгляде издали. Поэтому мы с удовольствием включили работы Василия Слонова, который, может быть, не так известен на международном уровне, но его произведения прекрасно подошли для пражской выставки. Его медведи, держащие в лапах иконы Пушкина и Путина, ассоциируются с демонтажем вечных русских эмблем и клише – это провокационный вопрос, – с чем сегодня идентифицирует себя Россия?