Единственную в Забайкальском крае женскую исправительную колонию №11 в Нерчинске собираются перепрофилировать в исправительный центр для мужчин. Колонии в этом городе – что-то вроде градообразующих предприятий. Другую работу тут найти сложно. Поэтому как заключенные, так и вольные обитатели Нерчинска обеспокоены планами расформирования женской колонии. Первые не знают, куда их переведут отбывать наказание дальше, а вторые – где они будут работать, если колонию расформируют.
Зеленая роба, косынки, блузки и пиджаки, брюки или юбки, черные тапки, больше мужские, чем женские. На каждой паре тапочек аккуратно повязаны веревочки всевозможных расцветок. "Чтобы не перепутать", – объясняют заключенные. Но есть среди них такие, у кого тапки "побогаче" – украшены причудливой вышивкой.
Нерчинская ИК-11 расположена на улице Декабристов. Женщины, которые находятся здесь, в колонию попали за тяжкие и особо тяжкие преступления: убийства, сбыт наркотиков, разбой. Режим в колонии общий: российские законы для женщин не предусматривают строгого режима, каким бы ни было преступление.
Колония слывет образцовой. Руководство постоянно проводит здесь конкурсы, концерты и показательные экскурсии для журналистов.
Концерт в колонии
"Потеряла время"
Поводом для сбора осужденных в холле перед журналистами в этот раз стало награждение 27-летней Алены Солонович. Она заняла первое место на международном фестивале "Руками женщины".
Награждение Алены
– Долго вам еще здесь быть?
– До УДО 1,5 года. Я здесь уже пять лет.
– За что?
– Сто пятая, вторая.
– Убийство... Муж, сожитель?
– Сосед.
Я пять лет не видела сына. Выйду – ребенком займусь
Дома ее ждут сын и бабушка, сейчас они общаются по телефону. Звонить родным разрешается с таксофона через день (день – первый отряд, день – второй). Каждому дается по 15 минут. Звонок совершается за личный счет осужденных – они сами или их родственники закидывают на таксофонные карточки деньги.
– Где вы работаете в колонии?
– В банно-прачечном комбинате. Выучилась здесь на портного, мастера растениеводства, штукатура. Три корочки теперь есть. У меня и характеристики хорошие. Здесь я насмотрелась… Женщины очень хотят домой, но "заезжают" второй раз. Так называемые "второходы". Но для себя я не могу представить себе это, я пять лет не видела сына… Ребенком займусь, я многое упустила. Потеряла время.
Алена
"Сын не помнит меня"
Косметика в колонии разрешена. По субботам работает парикмахер. Светлана заметна в общей массе осужденных как раз по хорошему макияжу.
– Я – круглая сирота, стою на очереди на жилье. Дали 13 лет за убийство, разбой. Подельники у меня были, – говорит Света.
Ей 34 года, десять из них за решеткой, в Нерчинской колонии – с 2012-го. На воле успела получить диплом пекаря. "Здесь я выучилась на штукатура, мастера по растениеводству. И терпению научилась…"
Столовая в колонии
В ИК есть свое швейное производство: шьют и для себя, и на заказ. Еще есть тут свой огород: ИК уходит на зиму с запасами, часть урожая идет на продажу. Есть здесь и своя пекарня. Кондитеры из числа осужденных пекут на заказ.
Обстановка в колонии, "в общем, терпимая", говорит Света и добавляет: "А мне и возвращаться некуда, не считая, быть может, знакомых". Хотя у нее есть сын, попавший в детский дом сразу же после задержания матери. "Сын меня не помнит, он маленький совсем был. Отца у него нет", – рассказывает Света.
Заместитель начальника колонии Александр Горбачев, сопровождая журналистов, оговаривается, что не стоит судить о заключенных по первому впечатлению.
– Не забывайте, что это все-таки не санаторий, а колония. В общении с вами они другие, – говорит он.
Ирина Патронова пришла работать в ИК-11 в 2000 году, тогда здесь отбывали заключение малолетние преступники.
– Когда колонию перепрофилировали в женскую в 2011 году, было очень сложно. Специфика осужденных разная. Опыта работы с женщинами не было, – вспоминает Ирина, сегодня она уже начальник отряда по воспитательной работе ИК-11. – В изоляции у женщин проявляются разные качества. Организм на такое испытание не настроен, каждодневный стресс. Не было и дня без негативных моментов. Но часто если заключенная где-то проявила себя, её похвалили, то она старается закрепить результат. Потом пишут мне письма с благодарностью иной раз после освобождения. Но это в том случае, если женщина попадает в благоприятные условия, где родные встретят и помогут. А если идти им некуда, то и не до писем.
– Какие в основном статьи у ваших подопечных?
– 70% – убийства, это тяжкие и особо тяжкие преступления, тяжёлые телесные повреждения, повлекшие смерть. Средний возраст тут – 33–38 лет. Уже появилась первая осужденная 2000 года рождения.
"Судьбы у всех разные, как и статьи"
Галина в колонии за распространение наркотиков. 8 лет, четыре из которых уже отбыла. Есть надежда на условно-досрочное освобождение. "Я очень стараюсь, работаю в столовой, веду себя хорошо", – говорит она.
– Дома вас кто-нибудь ждет?
– На воле у меня есть все: родители, две дочери, сестры. Квартира есть. Младшая дочка меня совсем не помнит, ей всего 4,5 года. Живут они с родителями, два года назад умер муж – я уже здесь была. Дети привыкли у бабушки. Ждем все моего возвращения домой.
Может, и напугать хотела, но убила
В ИК №11 иногда проводят дни открытых дверей. Но родные приезжают не ко всем: у кого-то родственников вообще нет, а от кого-то они отвернулись.
– Судьбы у всех разные, как и статьи, – говорит Галя. – Как ведь часто бывает? Муж избивал, всю жизнь терпела, как могла защищалась. Набросился однажды – схватила нож. Может, и напугать просто хотела, но убила. Случайность. Посадили. Бывает, что ранит, и муж потом просит не судить ее, а ее все равно за решетку. Это очень страшно на самом деле.
Она распространяла наркотики, но уверяет, что сама их не употребляла. "Да, я виновата. У меня подельница месяц назад домой ушла. Вместе с ней тут находились. Легче было".
Спальня в колонии
Сейчас в колонии отбывают наказание 133 заключенные. Они уже слышали о том, что ИК-11 скоро перепрофилируют в мужской Исправительный центр.
– Мне осталось чуть-чуть до УДО, если колонию будут переделывать в центр, то нас куда-то отправят. Куда? Мы же тут привыкли. Знаем друг друга уже, как будет на новом месте все, непонятно, – беспокоится Галина.
Многие из осужденных имеют прописку в Забайкалье, значит, и все родные, если они есть, находятся здесь. В случае перевода женщин в колонии других регионов, на свидания родные смогут приезжать реже. Если вообще смогут.
– Женских зон нет больше в этом регионе, значит, всех нас вывезут куда-то. Куда? – спрашивает Светлана.
Но руководство ИК-11 планы ФСИН не комментирует. Говорят, что никто пока точно не знает, что в итоге будет с нынешними заключенными и сотрудниками ИК. Официальная информация действительно мало что объясняет.
"С целью расширения системы исправительных центров руководством УФСИН России по Забайкальскому краю уже рассматривается вопрос о перепрофилировании нерчинской женской колонии в исправительный центр, параллельно прорабатывая вопрос о возможности трудоустройства данных осужденных, которые будут там отбывать наказание", – комментируют в ФСИН.
Колонии в Нерчинске – по сути градообразующие предприятия. Другую работу найти тут непросто. Кроме женской, в городе есть и мужская колония строгого режима ИК-1.
– Мой муж работает в одной из колоний, мы родились и выросли в Нерчинске, – говорит жительница Нерчинска госслужащая Елена (фамилию она просит не называть). – Конечно, обе колонии дают людям возможность зарабатывать на хлеб. Что будет с сотрудниками, если женскую переделают в исправцентр? Куда им идти? Сразу все уедут просто из города. Слухи ходят больше года, и все ждут, что же все-таки сделают там. А что касается исправцентра, то отношусь к этому отрицательно. Как я понимаю, это будут зэки-мужчины работать у ипэшников, а как будет обеспечиваться охрана? Мне кажется, что настанет хаос. Как и кто это будет контролировать?
Сегодня в России наказание в виде принудительных работ назначается как альтернатива лишению свободы за преступления небольшой или средней тяжести. При этом осужденные проживают в центре и работают, а часть их зарплаты (от 5 до 25%) удерживается в доход государства.
В стране уже действует 15 исправительных центров и 67 изолированных участков при колониях, функционирующих как исправительные центры. В 2020 году ведомством ФСИН планируется создать дополнительно около 4 тысяч мест для размещения осужденных к принудительным работам. С 1 января этого года в стране вступил в силу закон, согласно которому осуждённые к принудительным работам и заключённые смогут работать на предприятиях того региона, где отбывают наказание. Правозащитники уже назвали эти новации попыткой возродить в стране систему ГУЛАГа.
Жители Нерчинска лучше многих знают о давних каторжных традициях своего края.
– Если вспомнить историю, то каторга в Нерчинске появилась еще в 18-м веке. Это была сеть каторжных тюрем, где применялся труд каторжан. И он был невообразимо тяжелым. Это были чернорабочие на заводах, добывавших серебро, свинец. Исправцентр больше будет напоминать вот такие каторжные тюрьмы, ведь зэки будут работать у бизнесменов, которые могут платить им копейки, могут принуждать к труду. Мне кажется, что такая система создаст больше проблем. Пусть бы и работала колония женская, и горожане бы там трудились, – говорит житель города Александр (свои фамилии тут опасаются называть, кажется, все).
– Исправцентр для мужчин вместо женской колонии просто лишит работы жителей Нерчинска, – говорит житель Нерчинска Алексей. – Там ведь человек сто работает точно, может, и больше. У каждого есть семья. Как будет работать центр? Нужны ли будут сотрудники? Неизвестно. Я всю жизнь прожил здесь, и население всегда работало в колонии. Зарплаты там неплохие, люди дорожат местами. Зачем надо делать тут исправительный центр? Но если уж решат, то сделают и нас не спросят.