Руслан Меллин – врач в отделении челюстно-лицевой хирургии Кузбасской клинической больницы, на базе которой в период пандемии организовали ковидный госпиталь. Между сменами Руслан рисует свои рабочие будни – говорит, так легче пережить происходящее. Сразу после окончания 17-дневной смены он дал интервью Сибирь.Реалии.
Сейчас у Руслана уже больше 20 картин, написанных чернилами. Но в ближайшее время он обещает создать еще несколько десятков. В четверг, 17 сентября, у хирурга последняя смена в "красной зоне" – она продолжается 17 дней, в течение которых врачи живут в больнице. Потом их отправляют на двухнедельную самоизоляцию в загородный санаторий – это время Руслан собирается посвятить творчеству.
– Руслан, вы сейчас работаете в "красной зоне". Когда и как успеваете рисовать?
– Мы работаем по шесть часов, потом у нас перерыв 12 часов. В это время и рисую. На один рисунок уходит час-два. Я долго скрывал, не хотел, чтобы знали. Поэтому рисовал на подоконнике, когда коллег рядом не было. Потому что, если бы узнали, то, наверное, начали бы корректировать или просить сделать постановочные портреты. А я хотел запечатлеть именно действие, как происходит все на самом деле. Но потом все равно узнали. И захотели посмотреть. Были такие моменты, когда подходили и говорили: "Ой, это что, я? Я себя сразу узнал". У нас только уролог не узнал себя и отказывается узнавать, хотя коллеги говорят, что похож.
– То есть специально вам никто не позирует?
– Нет. Это несколько секунд, которые успеваю запечатлеть в памяти. Мои картины – это не фотографии. Поэтому иногда приходится додумывать.
– А пациенты, их родственники не против, что врач их рисует?
– Я для себя решил, что буду рисовать исключительно пожилых пациентов. К нам много привозят из домов ветеранов. И мне так стало жалко этих бабушек, о здоровье которых никто не спрашивает, что решил хоть так их увековечить, компенсировать недостаток внимания к ним. Некоторые, к сожалению, не выжили.
– Работать в "красной зоне" тяжело и физически, и морально. Как удается в такой атмосфере писать картины?
– Именно поэтому я и рисую. Для меня это способ отвлечься, отдохнуть, психологически разгрузиться. Я и раньше после суток дома рисовал. Правда, маслом. А здесь приходится чернилами. У меня такой опыт впервые.
– Руслан, когда вы впервые услышали про СOVID-19 и поняли, насколько это опасно?
– Когда услышал первый раз – не помню. Но в начале апреля нас уже начали инструктировать, собирали не только руководителей, но и рядовых врачей. Мы ходили по два раза в день на лекции, где рассказывали, в том числе, насколько это опасно и что это не шутки. Мне есть с чем сравнивать, я работал в Минусинске, в Новокузнецке, но нигде так экстренно не реагировали, как в областной больнице. А в июне меня как консультанта позвали в "красную зону", и там я встретил своего первого ковид-пациента. Через четыре дня после нашего знакомства она умерла, и тогда я уже осознал, что это не фейк.
– Какие эмоции тогда испытывали?
– Переживал. Думал, как бы меня не посадили на самоизоляцию. Потому что всех, кто контактировал, руководство изолировало, чтобы врачи не были источником распространения.
– А страха заразиться не было?
– Мы все должны переболеть. Только тогда выработается стойкий иммунитет. Нас так учили. Я не боялся, что заражусь. Потому что у молодых, как правило, легче протекает. Это пожилые тяжелее переживают из-за сопутствующих заболеваний. Потом сдал мазки и кровь, и все результаты были отрицательные.
– А как так получилось, что сейчас вы отправились на 17 дней в "красную зону"? По собственному желанию или как?
– У нас есть график, согласно которому все врачи должны отработать в "красной зоне". Никто из коллег не отказывался.
– Ни один? Я знаю человека, который уволился из-за того, что его вынуждали поехать в другой город на работу в "красную зону", а потом еще две недели провести на самоизоляции.
– Я тоже слышал от коллег из других городов, что врачи и медсестры не хотят выходить. Некоторым говорят, что вы и так хорошо получаете, поэтому покупайте СИЗы за свой счет. Но у нас все не так. Мы ничего не покупаем, нас кормят так, как в детских лагерях. Два раза в день фрукты дают. Мы не ходим в памперсах, как некоторые рассказывают. Если приспичит – можем выйти. Но обязательное условие, что при выходе мы снимаем всю одежду, обязательно моемся и полощем рот. А потом придется снова одеваться. Это не только комбинезон и маска. Это все еще надо проклеить: места стыков бахил и комбинезона, очков и капюшона и т. д. А это все время. Может занять до 20 минут. Поэтому крайне редко кто выходит. Да и, честно говоря, когда работаешь, не думаешь, что тебе нужно. Была смена, когда привозили 50–60 человек. Мы выходили не через 6 часов, а через 7–8. А как ты оставишь пациентов?!
– Руслан, а что думаете про вторую волну? Ждать или нет?
– Я не эпидемиолог. Это лучше у них узнать, но, по моим личным наблюдениям, она уже началась. Когда скорая привозит больного, мы должны переложить его на свои каталки, чтобы скорая забрала свою. Недавно было так, что у нас каталок не хватало. Приходилось ждать.
– Как семья прореагировала, когда вы сказали, что фактически месяц не будете дома?
– Они уже привыкли, что у них папа – кочевник. Конечно, скучаю по ним. Сын в этом году пошел в первый класс, а я не смог быть у него на линейке. Уже вечером они с женой приехали к больнице, и мы через окно пообщались.
– Сегодня последняя смена в "красной зоне". Какие чувства, эмоции?
– Честно, очень хочу на свободу. Подышать воздухом, прогуляться с сыном, попить на улице кофе. Но боюсь, что завтра сам сюда попаду, хотя и соблюдал все меры предосторожности. Если раньше среди пациентов были в основном пожилые, то теперь у нас абсолютно все: и пенсионеры, и спортсмены, и чиновники. У нас просто были случаи, что несколько коллег возвращались после работы в "красной зоне" в качестве пациентов. И хотя в дальнейшем диагноз не подтвердился, какое-то время они здесь провели. Я не боюсь переболеть, а боюсь именно того, что нескоро увижу семью.