27 октября около 22.00 бригада Омской станции скорой медицинской помощи привезла 70-летнюю пациентку с 81% поражением легких к зданию местного министерства здравоохранения. Скорая катала ее по городу 11 часов, израсходовав 4 баллона кислорода, потому что госпитализировать пациентку было невозможно – больницы её не принимали. Всего к зданию министерства в этот вечер подъехали три машины скорой помощи. Во второй машине был 85-летний мужчина с 88% поражения легких. На третьей машине подвезли необходимый пациентам кислород. Скорые стояли у минздрава с включенными сиренами почти час.
В одной из машин находилась 70-летняя пациентка Надежда Лузарева. Её внучка Наталья Королева сопровождала бабушку, когда бригада скорой решила ехать к Минздраву.
– Ситуация была безвыходная. Мы все понимали: оставить бабушку сейчас без помощи – значит, обречь на верную гибель, – вспоминает Наталья. – Ещё 22 октября бабушка почувствовала себя плохо. Нарастали одышка и слабость. Мы весь день звонили в скорую, но нам отвечали: "Вызовов много, ждите, вам бригада еще не назначена". Утром 23 октября возобновили попытки. Скорая приехала только в полпервого ночи. Бабушка перед приездом фельдшеров упала в обморок. Сатурация была ниже нормы – 90. Однако забирать её отказались, потому что "нигде нет мест". Свекровь моя говорит: как же так, все показания есть, человек в вашем присутствии падает, мы вас из квартиры не выпустим, если не госпитализируете ее. "Тогда мы вызовем полицию", – ответили нам на это. Нам ничего не оставалось, как открыть им дверь.
В три часа ночи семья вызвала еще одну бригаду. Фельдшеры сделали ей укол спазмолитика, но повторили, что рады бы помочь, однако некуда госпитализировать. Укол помог, но ненадолго.
– Бабушка в тот момент находилась в полуобморочном состоянии и жаловалась, что "все внутри огнем горит". Утром снова пришел врач, выписал цефтриаксон и азитромицин. Отдельная история, как мы искали лекарства. Азитромицин достался нам случайно, после того как я около 15 аптек оббежала. Цефтриаксон прислали родственники из Тары (второй по величине город в Омской области. – СР). Но лекарства не помогали. 26 октября бабушка снова начала падать в обмороки, у нее участились приступы удушья, – продолжает Наталья.
Иллюстративное фото
27 октября Лузаревой вновь вызвали неотложку. На этот раз помощь подоспела быстро. Но к этому моменту уровень кислорода в крови упал до 85.
– Бабушку повезли на КТ. В час дня получили заключение: 81%-ное поражение легких. Но везти бабушку было некуда. Ей дали кислород. С ней находилась моя свекровь, я сидела на телефоне и звонила, звонила… Мне или просто сочувствовали, как на горячей линии по коронавирусу, или призывали ждать: "Сейчас кого-нибудь выпишут, и мы положим вашу бабушку". В полшестого я не выдержала: "Вы понимаете, что уже вечер. О какой выписке вы говорите?" Но продолжала звонить по всем телефонам, чтобы о нас не забыли, – говорит Наталья.
Надежде Лузаревой становилось всё хуже.
Мы беспокоимся сейчас, не пострадают ли сотрудники, которые бабушке нашей жизнь сохранили? Мы очень благодарны им за их человечность, за их мужество!
– Мы даже в туалет не могли ее вывести. Все, что было в наших силах, только спрашивать ее: "Бабушка, как ты?" Приехала скорая, но нас никуда не принимали. В начале десятого вечера мы приехали к минздраву. Это был жест отчаяния для всех: и для нас, как членов семьи, и для сотрудников скорой. Сейчас в комментариях пишут, что, мол, не должны были фельдшеры так поступать. Что значит не должны? Бригада понимала, что бабушка не может обходиться без кислорода. Отправить её домой – это все равно что убить. Мы беспокоимся сейчас, не пострадают ли сотрудники, которые бабушке нашей жизнь сохранили? Мы очень благодарны им за их человечность, за их мужество! – говорит Наталья Королева.
В здании минздрава в тот момент, кроме охранников, вспоминает Наталья, никого не было. К ведомству тем временем приехала вторая скорая – с 85-летним пациентом, у которого диагностировали 88% поражения легких.
– И вскоре чудесным образом в БСМП-2 нашлись два места. Наверное, как-то подействовало то, что информация стала распространяться по СМИ, – говорит Наталья. – Возможно, после этого те, кто может и должен влиять на ситуацию, задумаются и что-то предпримут? Нас же убеждали, что все хорошо, что регион готов ко второй волне коронавируса, что всем койко-мест хватает. А оказывается, все не так. Наверное, сейчас все попытаются свалить на нижнее звено. Но не сотрудники скорых должны оставаться крайними в этой ситуации, а те, кто принимает решения и отдает распоряжения. Не зря же говорят, что рыба гниет с головы.
Сейчас Надежда Лузарева находится в отделении интенсивной терапии в состоянии средней тяжести и по-прежнему не может дышать без кислорода.
Медик одной из бригад объяснил в тот день акцию у здания Минздрава местному изданию NGS55.RU так:
– Подобные ситуации, когда нам некуда везти пациентов, возникают практически каждую смену. Мы не смогли добиться ответа [куда везти пациентку] больше нигде и решили непосредственно спросить, может, нам тут подскажут. Больная на 100% нуждается в госпитализации, везти домой я ее не могу ни по человеческим, ни по медицинским показаниям. А везти некуда, потому что не дают никакой информации. Надеемся, что здесь что-то прояснят.
На следующий день правительство Омской области официально прокомментировало ситуацию:
"27 октября около 22:00 к зданию Министерства здравоохранения Омской области подъехали две машины скорой помощи с пациентами, находящимися в тяжелом состоянии. Позже подъехала третья машина без пациента. Врачи скорой помощи привлекли к себе внимание включенной сигнализацией и сделали заявление о том, что не имеют возможности передать больных в стационар медучреждения. Минздрав отреагировал на ситуацию: пациенты госпитализированы в стационар больницы скорой медицинской помощи №2. По факту происшествия в Министерстве здравоохранения Омской области начато служебное расследование. В настоящее время работа службы скорой медицинской помощи взята на особый контроль".
Случившееся в Омске получило большой федеральный резонанс. Ситуацию прокомментировал пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков
"Если говорить о том, что надо – надо, конечно, чтобы вообще до этого ситуация не доходила, – сказал он. – И конечно, если где-то проблема возникает, нужна оперативная реакция, прежде всего, руководителей регионов. И собственно, и центр, и штаб в центре открыты для их обращений в случае наступления признаков какой-то критической перегрузки системы здравоохранения. Поэтому система работает, и когда случаются такие непозволительные ситуации, конечно, очень важно реагировать незамедлительно".
Глава федерального Минздрава Михаил Мурашко поручил проверить ситуацию с госпитализацией больных в Омске замглавы Минздрава и замруководителя Росздравнадзора. Они должны приехать в Омск с проверкой. О своей проверке происходящего в Омске также сообщил федеральный Росздравнадзор.
И 28 октября Министерство здравоохранения РФ разослало подведомственным врачам и медицинским учреждениям указание согласовывать любые публичные комментарии о новой коронавирусной инфекции. После этого получить какие-то внятные комментарии руководителей медицинских организаций в регионе стало почти невозможно. Все ссылаются на проверки, запреты и отказываются говорить.
Главврач Омской станции скорой медицинской помощи Максим Стуканов демарш своих подчиненных комментировать не стал.
– Значит, у нас есть письмо Минздрава: все, что касается ситуации, связанной с ковидом, подлежит согласованию, то есть, если я комментирую, должен согласовать с пресс-службой федерального Минздрава. Федерального. Я сам удивился. Не меня одного касается – всей страны. А в целом, мы сейчас выезжаем на 1100–1200 вызовов в сутки, и это так называемые "длинные вызовы", потому что ситуация особая. Новых машин, бригад в период подготовки к ковиду не появилось: а где людей брать? Но мы не отказываем на территории города ни в одном вызове, просто быстро не успеваем, потому что много времени тратится на каждый вызов.
Телефоны руководства здравоохранения области сейчас переведены на горячую линию по коронавирусу, правительственные пресс-службы и телефоны доверия не отвечают.
"ЧП, произошедшее вечером, – за гранью человеческого понимания. Пациенты не должны проводить в скорой помощи по 10 часов в ожидании госпитализации, даже во время пандемии. Произошедшее показывает сбой системы лечебного блока Минздрава", – сообщил губернатор в своем инстаграме, пообещав найти виновных.
28 октября после демарша сотрудников скорой помощи отстранена от занимаемой должности заместитель министра здравоохранения Анастасия Малова. Назначенная министром здравоохранения летом в разгар пандемии москвичка Ирина Солдатова до сих пор никак не прокомментировала ни демарш скорых, ни отстранение своего заместителя.
Тем временем на сайте change.org появилось обращение омичей к российским властям.
"В Омском регионе ситуация катастрофическая. Мест в больницах нет, медицинского персонала не хватает, на МСКТ очереди расписаны на недели вперёд. Работа скорой помощи перегружена.
Официальная статистика занижена в разы и явно не соответствует действительности, именно в связи с тем, что многие люди болеют дома, а больницы заполнены людьми, в том числе с внебольничной пневмонией. Также о недостоверных статистических данных по заболевшим коронавирусной инфекцией говорит тот факт, что все лекарства для лечения COVID-19, назначенные врачами, в городе Омске фактически раскуплены.
Региональные власти проблему замалчивают и не принимают должных мер в сложившейся тяжелой ситуации. Система здравоохранения в Омской области в период пандемии оказалась в катастрофическом положении".
– Нас убеждают, что в Омске проблем с госпитализацией нет, – рассказывает бизнесмен Юлия Нацкевич. – Но практически у каждого в семье есть такой пример. Полтора месяца назад, когда все еще было получше, чем сейчас, нам повезло – попалась хорошая участковая, дала направления на КТ. У меня –35 процентов поражения легких, у мамы – 37, у папы – 60. Но до 50 процентов в больницу не берут, как писали официально, стали вызывать скорую папе. Вызвали в 18.00. Ее нет и нет. Звоню: "Ну подождите, мы вас еще и в очередь не поставили". Как будто это такси! Потом: "Ложитесь спать". Приехала в 4.30 утра. Папу забрали, мы смотрим в окошко. Минут пятнадцать скорая постояла, и вдруг папа выходит обратно, идет домой. Оказывается, врачи звонили в минздрав, выясняли, куда положить. Некуда – отправили домой. Правда, подсказали, что надо звонить утром, тогда шанс госпитализироваться повышается. Утром в 7.30 позвонили, приехала неожиданно быстро, но сначала сидели полтора часа у нас дома, дозванивались до минздрава с вопросом: "Куда везти?" Потом папу забрали, повезли в БСМП-2. Он звонит оттуда: больше трех часов сидел в той же машине около больницы – не было места, а врачи не могли оставить больного. Итого скорая на одного пациента затратила почти пять часов. Какая компьютеризация, какая логистика? К врачам претензий нет, они старались, но где хоть какая-то организация?
Быстро скорую в Омске теперь удается вызвать сейчас только по знакомству:
– Сестра заболела, лечилась сама, потом вызвала участкового, прописали антибиотик азитромицин и откашливающее, – говорит сотрудник Росстандарта Наталья Чупирова. – Ни тестов, ни направления на КТ, ни самоизоляции... Становилось хуже, пропало обоняние, сильно снизился слух, задыхалась. Температура в районе 39. Проректор медицинской академии, где она подрабатывала, пообещал прислать людей, чтобы сделали ей тест. И действительно, приехали, взяли, и следом, через часа два, приехала скорая, повезла ее на КТ, это уже 6 октября. Итог: 80 % поражения легких, она написала мне из скорой. Госпитализировали в БСМП2: отделение урологии, палата интенсивной терапии, больше некуда. Лечащий врач сказал: состояние тяжелое, но в сознании, лечим. Я хотела сдать кровь, когда узнала, что переливание в некоторых случаях помогает, тем более,что сама почти переболела. Но уже поздно было. Сестра умерла 10 октября, ей было 59.
Иллюстративное фото
Омичка Анна Баландина переживает за свёкра. Ему 59 лет. В начале октября он попал по скорой в больницу имени Кабанова с жалобами на сильную боль в животе.
– У свекра был в апреле был обширный инфаркт, он инвалид 4-й группы. Его успешно прооперировали. Через несколько дней из реанимации перевели в палату, где два человека были в масках, а остальные – без масок. Он спросил, почему на пациентах маски. Ему объяснили, что у них коронавирус, хотя попали они в стационар тоже по неотложной помощи. У одного, например, был аппендицит. Свекор в шоке был, что его положили вместе с такими больными. Вскоре он стал чувствовать, что ему не хватает воздуха. Сделали ему КТ и узнали, что на 70% легкие уже поражены. Взрослый мужчина звонил своей жене по вечерам и плакал, так как задыхался и думал, что умрет. Он попросил положить его в коридоре, поскольку, когда он начинал задыхаться, его нужно было везти на кислород. Постоянно будить соседей по палате, чтобы они позвали ему медсестру, свекор не захотел. Его положили в коридоре, поближе к посту. Сейчас ему стало лучше, – рассказывает Анна Баландина.
Все палаты и коридоры, по словам Анны, забиты больными.
– Понятно, что ситуация тяжелая, но надо что-то делать. Неужели нельзя для людей, кто без диагноза "ковид", выделить несколько палат? Хотя сейчас там очень тяжелая ситуация. Везут больных из города, из области, а размещать негде. Даже в гинекологии мужчины лежат. У моей мамы умерла коллега на днях, медик из районной поликлиники, как раз по причине того, что в больницах нет мест. Ей было 62 года. Она работала. Ушла на больничный с ОРЗ, пролечилась, вернулась, опять занемогла. Была дома, пока знакомые медики не договорились о ее госпитализации. Но поздно: поражение легких достигло 80%. Ее подключили к ИВЛ, а через пару часов она скончалась. Понятно, что у нее были и другие, хронические болезни, но если бы ей оказали помощь вовремя, кто знает, какой исход ее бы ждал? – говорит Анна.
В семье омички Светланы Глебовой сегодня поминки.
– Моей тёте было полных 78 лет, это была бодрая и жизнерадостная женщина, которая каждый год с семьей сына ездила отдыхать: в Казахстан на озеро Чолкар, в Индию на Гоа, пару лет назад вообще на машине – сначала в Санкт-Петербург, потом в Абхазию. В конце сентября я звала её на свой день рождения, она отказалась, сославшись на недомогание – температура небольшая, насморк, кашель (типичное ОРВИ)... 9 октября она сделала флюорографию, которая показала проблемы в правом легком. Дети сразу отправились в аптеку за лекарствами, но купить им ничего не удалось, антибиотиков в аптеках просто нет. Соседка поделилась двумя ампулами антибиотика, его поставили внутривенно 20 и 21-го. 20-го октября тетя с невесткой была у пульмонолога в МСЧ №4 на приеме (как они добыли талон – я не знаю), врач поставил пневмонию под вопросом и направил на КТ, а также предложил госпитализацию в эту МСЧ №4. Тетя отказалась, так как в июле друг детства ее сына, в возрасте 56 лет, без каких-либо хронических заболеваний умер в реанимации этой больницы, пролежав без лечения несколько дней в обычном отделении (он звонил нам и жаловался, что никто ничего не делает). Тетя сказала, что если Дима, здоровый мужик, умер здесь, то я и подавно не выживу. 20-го октября я днем приехала к тете, и её состояние было такое, что мы стали вызывать скорую. Я сорок минут ждала ответа оператора – скорая не отвечала... А вечером тёти не стало.
У омича Сергея Озолина заболели сразу и мать, и отец. По результатам КТ у 69-летней Любови Озолиной было 70% поражения легких, у ее 71-летнего мужа Владимира – 25%.
– 27 октября с 6.40 утра я стал вызывать скорую, бригада приехала в полшестого вечера и отвезла родителей сначала на КТ, потом в ГБ №1. С восьми до десяти вечера они ждали места. Маму сразу приняли: она была в таком состоянии, что ни говорить, ни ходить сама уже не могла, а отца вернули домой, сказали, пусть утром пробует. Слава Богу, маме сейчас уже лучше. Врачи очень помогли. А к отцу все не ехали. Я сутки дозванивался. Только сегодня мои попытки привели к результату. Сатурация у отца была, как сказал фельдшер, 80. Его тут же госпитализировали в больницу имени Кабанова, – рассказывает Сергей.
Медикам он очень сочувствует.
– Все они сейчас работают на износ, многие сами переболели. Признаются, что устали очень. А я думаю: может, это все спланировано? Оптимизация медперсонала, введение маркировки для лекарств в разгар эпидемии? Может, это для того, чтобы проредить популяцию? Это ведь какой-то фашизм в отношении собственных граждан.
Председатель омского "Альянса врачей" Ольга Белова также говорит о том, что медики в городе работают на пределе.
– Многие медики увольняются сами, не выдерживая нагрузки, других, недовольных тем, что не получают обещанные президентом выплаты, вынуждают увольняться. Видимо, поэтому и не открыли больше коек для ковидных – где брать людей, которые будут с пациентами работать?
В Омской области, по последним данным, развернуто более 2100 ковидных коек. В Новосибирской, примерно такой же по размеру и количеству жителей, – около 8000. Сейчас в срочном порядке для лечения коронавируса в Омске перепрофилируются еще четыре медучреждения: Роддом №5 – 300 коек, ФМБА – 70 коек, ГБ №7 и Госпиталь ветеранов войн. За сутки с 27 по 28 октября в Омске было зарегистрировано 190 новых случаев заболевания. С начала пандемии COVID-19 заболели уже 15 196 омичей. По данным Минздрава, в регионе скончались 410 человек с подтвержденным диагнозом COVID-19.