Ковидный госпиталь на 100 коек в Хакасии открыли в ноябре – после того, как один из местных медиков записал видеообращение к Путину и Шойгу. Сотрудник скорой помощи рассказал о бедственном положении в здравоохранении и беспомощности местных властей во время пандемии. Сибирь.Реалии – о том, как и почему здравоохранению помогает армия.
"Койки без врачей – ничто"
– Товарищ подполковник, недавно привезли мужа и жену из Белого Яра. Сегодня ожидается еще одна скорая, итого 12 человек за день поступило.
Врач в защитном костюме докладывает о том, как проходит рабочий день, Дмитрию Перминову – заместителю начальника медицинской службы Центрального военного округа (ЦВО). Госпиталь разместили в Черногорске, на базе реабилитационного центра имени генерала Александра Лебедя. В большой армейской палатке работает приемное отделение. После обследования пациентов отводят в стационар, который находится непосредственно в здании профилактория. За первые три дня в госпиталь, рассчитанный на 100 мест, поступили более 70 больных.
Въезд на территорию госпиталя
– Почему именно в Хакасии? Потому что жители республики обратились к президенту, нашему Верховному главнокомандующему. Им была поставлена задача, а министром обороны принято решение о выделении нас в помощь жителям республики. Жители обратились, обращение было рассмотрено и принято положительное решение. Если обратятся жители Бурятии, откроют ли у них такой госпиталь? А почему нет… – говорит Дмитрий Перминов.
В том видеообращении медик из Абакана пожаловался на очереди из скорых перед стационарами, отсутствие мест в больницах и лекарств в аптеках. После этого в Хакасию прибыл полпред президента в СФО Сергей Меняйло, а министр здравоохранения Хакасии Виктор Шевченко ушел в отставку. Губернатор Валентин Коновалов в это время находился на больничном, который затянулся на месяц.
– Да, мы помогаем, что называется, в мирное время, – говорит Перминов. – А поэтому и помогаем. Потому что мирное время. Если было бы другое время, мы бы занимались совершенно другими делами. И были бы в других местах. Были бы другие цели и задачи. На самом деле, у гражданских больше возможностей, чем у военных. Один человек, которого я считаю великим, говорил: человек, который хочет, выполняет задачу. Который не хочет ее выполнять, ищет причины.
Кроме медиков-организаторов и провизоров, в мобильном госпитале ЦВО работает 13 врачей: инфекционисты, терапевты, реаниматологи. В общей сложности здесь 96 военнослужащих. Оборудование для полевого госпиталя на грузовиках привезли из Юрги Кемеровской области, где базируется мотострелковая воинская часть. Позже военным бортом доставили ПЦР-лабораторию и 2 тысячи наборов для проведения тестов. Такая техника позволяет диагностировать коронавирус в течение 8 часов.
Главная задача военного госпиталя – освободить места для тяжелых больных в обычных госпиталях Абакана и Черногорска. В полевой госпиталь из 12 больниц Хакасии переводят пациентов, которым становится легче. 1 декабря в расположение доставили месячный запас лекарств – 150 кг.
– У нас развернута палата интенсивной терапии с тремя аппаратами ИВЛ. Один из них мобильный. То есть в случае чего мы сможем человеку дать кислород и доставить в одно из ближайших лечебных учреждений, где есть специализированная реанимация для больных с легочной патологией. Понимаете, задача любого мобильного госпиталя – это стабилизация состояния больного и, при улучшении состояния, его последующая эвакуация на следующий этап лечения – в специализированное учреждение. Наша основная задача – долечивать пациентов, перенесших болезнь в тяжёлой форме, которые уже в стабильном состоянии. Это сделано, что освободить коечный фонд для больных, которые остро нуждаются в местах, а коек под них нет. Мы забираем на себя пациентов, у кого сроки лечения неделя, либо 10 дней, и освобождаем койки для граждан, кому это экстренно необходимо. Для тяжелых больных, – рассказывает Дмитрий Перминов.
Дмитрий Перминов
За две недели из полевого госпиталя выписались более 100 пациентов. В палатках военные смогут развернуть еще как минимум 100 коек. Однако, по словам полковника, в отсутствие дополнительных медицинских кадров ситуацию это не изменит.
– Если будет необходимость, еще порядка 100 мест мы сможем развернуть. Но вы поймите, что 100 мест – это не сто врачей дополнительно. Дополнительно врачей мне взять негде, а вы прекрасно понимаете, что врач может осматривать большое количество людей в течение дня, двух, трех. Но на пятый день от врача уже ничего не останется. Поэтому кроме коек должен быть персонал. Сами по себе койки без врачей – это ничто. Ни в обычных больницах, ни у нас.
"Их постоянно дергают"
В ходе реформы министра обороны Анатолия Сердюкова ликвидировали более 20 госпиталей в разных регионах страны, а в оставшихся – существенно сократили штат. По словам координатора движения "Гражданин и армия" Сергея Кривенко, российская военная медицина сейчас только начала восстанавливаться после оптимизации.
– По многим направлениям нововведения Сердюкова 2008–2012 годов оказались успешными, – говорит Сергей Кривенко. – Например, срок службы по призыву сократился до года, в армии выросла роль военнослужащих по контракту. Однако в области военной медицины реформы обернулись провалом. В результате этой реформы оказалась также разорвана связка между медициной в воинских частях и медициной в госпиталях. В том числе получился административный разрыв: урезали количество транспорта, часть транспорта перевели на аутсорсинг, который тогда вводили везде в армии, отобрали гаражи, техобслуживание и так далее. Это привело к некоторому параличу. И зримым проявлением этого паралича стала вспышка заболеваний в армии примерно 10 лет назад: вирусных пневмоний. Это 2009–2011 годы. Заболевали в частях, и было несколько смертей военнослужащих. Парни заболевали, потому что им одновременно начали колоть кучу прививок, призывники приходили в часть и без всякого карантина – полный распорядок. Они заболевали, надо срочно везти на скорой помощи в госпиталь, а машины, например, нет. В Кантемировской бригаде был случай, когда парень пролежал сутки в части, а пока ждали машину из Подольска, ему стало совсем плохо, и не смогли спасти. В частях остались одни фельдшера, но это же не врач, он не имеет понятия, как лечить. Он может только помазать, что называется.
ПЦР-лаборатория
По приказу Сердюкова были закрыты ряд военных вузов: в том числе – Самарский, Саратовский, Томский военно-медицинские институты. Фактически в стране остался единственный вуз, где готовят армейских врачей, – Военно-медицинская академия имени Кирова в Санкт-Петербурге. Валерий Гарганеев в течение 15 лет возглавлял операционный блок в Томском военно-медицинском институте (ТВМИ).
– Представьте себе: я в Питер приезжаю, там мои друзья работают в этой академии имени Кирова. Договорились встретиться. Они приехали в десятом часу вечера. Я спрашиваю: "Почему, мужики, так задержались?" Они говорят: "Представляешь, порядка 800 человек по госэкзаменам надо было принять". 800 человек! Это же ненормально. Глупость несусветная. Мне сейчас 71 год, и у меня есть ученики, врачи. И их всех тогда, в 2010 году, уволили. Вы понимаете, что такое, когда увольняют хирургов, с одной стороны – опытнейших, с другой стороны – только-только вставших на ноги, которые только-только как следует стали оперировать? Армия лишилась опытнейших кадров. Ребятам еще 50 лет не было. У хирургов же самый плодотворный возраст 45–50 лет, когда появляется необходимый опыт и знания. Ребята горячие точки прошли, а их всех на улицу. Куда они пошли? Да кто куда. На гражданку, конечно, – рассказывает Гарганеев.
Валерий Гарганеев
Закрыв военно-медицинский институт в Томске, Минобороны сократило 1017 сотрудников. 35 тысяч человек (ветераны войн, военнослужащие и их семьи) остались без привычного медицинского обслуживания. Им пришлось лечиться в обычных поликлиниках и больницах.
– Вы знаете, чтобы судить, насколько сокращение вузов повлияло на военную медицину, надо знать статистику – сколько врачей было в армии, сколько стало. А у меня ее нет. Это к министру обороны или генеральному штабу. Но я могу сказать, что закрытие госпиталя стало большой потерей для самого города Томска. Госпиталь же имел очень хорошую инфраструктуру, очень хороший коллектив, большие площади, отношение к пациентам соответствующее. К нам очереди стояли из людей, кто хотел у нас лечиться, – говорит бывший заместитель начальника ТВМИ Валерий Бауэр.
Пустующие старинные здания военного института института передали городским властям. В 2017 году один из особняков, в котором раньше учились военные медики, хотели передать РПЦ, однако томичи создали петицию с требованием открыть в здании культурный центр. Военный врач из Читы по имени Александр (фамилию респондент попросил не называть) выпустился из ТВМИ одним из последних. По его словам, от закрытия военно-медицинских вузов в регионах страдают в большей степени военные части Сибири и Дальнего Востока.
– Да, выпускники Военно-медицинской академии им. С. М. Кирова неплохо подготовлены в плане медицинского обслуживания, но совсем не готовы к службе именно в войсковом звене. У них нет мотивации и желания служить, а большинство из них желает либо в ту же минуту уехать служить в Западный и Южный военные округа, либо немедленно уволиться из вооруженных сил и работать на гражданке. На Дальний Восток, например, вообще мало кто хочет ехать. А там, кстати, в основном служат выпускники Томского военно-медицинского института.
Всего в рамках реформы Сердюкова планировалось сократить 30% военных медиков за счет перевода их на гражданские должности. Это касалось специальностей, которые не востребованы в полевых условиях. Однако ставка на гражданских специалистов не сыграла.
– Тогда в военной медицине помимо военнослужащих было довольно много гражданских специалистов. То есть в каждой медчасти по несколько гражданских медиков работали. И как раз в это же время произошло повышение зарплаты контрактникам и офицерам. А гражданским не подняли зарплату. И получилось, что многие фельдшеры и медсестры работали по ставкам 5–6 тысяч рублей. И народ попросту разбежался, потому что даже на гражданке зарплаты были выше. То есть гражданского персонала стало не хватать, а военные должности многие сократили, – говорит Сергей Кривенко.
Нынешний министр обороны Сергей Шойгу заявил о намерении восстановить военную медицину: в 2012-м он распорядился остановить расформирование почти 30 медицинских учреждений. Кроме того, по приказу Шойгу возродили так называемые "медицинские отряды специального назначения", которые попали под сокращение в ходе реформ. В 2020 году с приходом пандемии коронавируса эти мобильные формирования работали в Италии, Сербии, Сирии. Мобильные госпитали создаются в Сибири и на Дальнем Востоке: в мае 2020-го военные построили полевую больницу в поселке Еруда Красноярского края, где на золотодобывающем руднике произошла вспышка коронавируса. В июне госпиталь на 100 мест (такой же по составу, как в Хакасии) развернули в Туве. 20 декабря Минобороны откроет инфекционный корпус в госпитале на Сахалине.
– Да, их дергают, направляют, без конца. Потому что на самом деле есть несколько отрядов мобильных, которые довольно хорошо подготовлены. Они приезжают, например, в Сирию и начинают работать с колес. Это элитные части, но если говорить про массовую военную медицину, то там проблемы есть. У них много своих проблем, но их без конца привлекают куда-то на гражданке, – отмечает Кривенко.
По его словам, сложно оценить, насколько военно-медицинские силы восстановились с приходом Шойгу. При этом солдаты продолжают жаловаться общественникам на некачественную медицинскую помощь.
– Точно я не могу этого сказать о работе Шойгу по восстановлению медицины, потому что в последние годы армия очень закрылась. Особенно после 2014 года, когда случилась война с Украиной. Поэтому что сейчас происходит непосредственно в войсках – не до конца понятно. Например, вы можете узнать, сколько в России военных госпиталей, но что происходит внутри учреждений – узнать сложно. Но продолжают идти жалобы от военнослужащих и их родителей к нам как к правозащитной организации. И примерно половина всех обращений от солдат связана с медициной. Например, не оказывают медицинскую помощь в частях. Всего в год идет 300–400 сообщений о нарушении прав, и примерно каждое второе касается медицины. Мы такую пропорцию по жалобам выявили довольно давно, и сейчас она сохраняется. Это одна из главных проблем. Проблема пройти военно-врачебную комиссию в госпитале, проблема – в частях получить медицинское направление в госпиталь.
Между тем ситуация с коронавирусом в Хакасии продолжает ухудшаться: число новых случаев неуклонно растет, по количеству заразившихся на 100 тысяч человек регион занимает 15-е место в России.