T-invariant регулярно рассказывает об уголовных делах, возбуждённых в отношении российских учёных. И на первый взгляд, инициированное ФСБ дело члена-корреспондента РАН, заведующего лабораторией новосибирского Института теплофизики Олега Кабова – из этого же ряда. На самом деле это не так. Впервые в России учёного судят за сам научный результат, в оценке которого разошлись эксперты.
Чтобы не пропускать главные материалы Сибирь.Реалии, подпишитесь на наш Youtube, инстаграм и телеграм.
Текст: Редакция Т-invariant
Научно-техническая экспертиза в этом уголовном деле играет не иллюстративную роль дополнительного аргумента, а составляет базовую часть обвинения. И судье придётся вникать в научную проблему и способ её оценки: слова материаловеда и экономиста против слов десятков теплофизиков. Но даже если экспертиза, которую заказал следователь, была бы безупречной и независимой, тот факт, что за плохо проведённое исследование можно сесть в тюрьму – новая страница как в истории российской науки, так и в истории отечественной юриспруденции. В этом смысле дело Кабова – вызов всему научному сообществу. Оно покажет, сможет ли наука в России отстоять свое право на существование.
Чем известен Олег Кабов
В 1978 году, после окончания Томского политехнического института, Олег Кабов уехал работать в Новосибирск, в Институт теплофизики Сибирского отделения (СО) РАН им. С. С. Кутателадзе. Впоследствии он защитил там кандидатскую, а затем и докторскую диссертации. В 2000-м Кабов возглавил научную группу по изучению двухфазных систем Свободного университета в Брюсселе. За время работы Кабов получил международное признание в области механики, термодинамики, тепловых потоков и испарений. Публиковался в высокорейтинговых научных журналах, его работы постоянно цитировали коллеги во всём мире. Кроме того, Кабов возглавил международное научное издание Interfacial Phenomena and Heat Transfer.
Олег Кабов
В 2012 году у Кабова закончился бельгийский контракт, и он вместе с несколькими коллегами решил вернуться в Новосибирск. В то время научные "возвращенцы" были не редкостью: в 2010-х в российскую науку пошли "нефтяные деньги", появились новые возможности, программы развития, деньги на обновление приборной базы, запускались перспективные проекты. И те, кому не хотелось уходить на пенсию в положенные европейские 65 лет, заранее задумывались о том, чтобы создать на родине новые структуры с применением зарубежного опыта. Благо устройство российской науки и дефицит квалифицированных кадров позволяют работать до тех пор, "пока смерть не разлучит вас".
В апреле 2013-го Кабов с семьёй уже был в России. Осенью того же года произошла реформа РАН, а в марте 2014-го – аннексия Крыма с последовавшими санкциями. Эти два события серьезно повлияли на развитие научных направлений, связанных с приборной базой экспериментальных наук. Чтобы эффективнее организовать работу, лаборатория, которую возглавил Кабов, решила создать собственный фонд из личных средств сотрудников. Деньги этого фонда шли на ремонт помещений, поддержку молодых учёных, починку оборудования.
– Допустим, мы занимаемся экспериментом, и нам надо быстро изготовить какую-то деталь, – объясняет один из сотрудников лаборатории. – Пишешь заявку, оплачиваешь из фонда, и у тебя голова не болит. Или надо что-то отремонтировать. У института денег нет или их очень сложно получить, а тут мы сами за счёт фонда быстро проводим ремонт, всё чиним. Благодаря этому фонду у нас были хорошие условия работы. Однажды мне надо было оперативно поехать на конференцию в Томск, но в бюджете института на это денег не было. Я потратил свои деньги, но потом из нашего фонда мне возместили затраты. Фонд был очень удобным инструментом в условиях сложной государственной бюрократии.
Команда Кабова выиграла несколько конкурсов, в частности, одну научно-исследовательскую работу (НИР) из Федеральной целевой программы "Исследования и разработки по приоритетным направлениям развития научно-технического комплекса России на 2014–2021 годы". Основной целью проекта являлись разработка и создание экспериментального образца испарительной системы охлаждения теплонапряжённых элементов. В 2016 году проект закончился, и на его основе были получены пять патентов, опубликованы 24 статьи в высокорейтинговых журналах. Результаты были высоко оценены экспертами Минобрнауки, специалистами в области теплофизики. В январе 2022 года Кабов был избран в члены-корреспонденты РАН – за научные достижения, полученные, в частности, в результате того самого проекта.
Перепроверочная работа
В 2017 году отчёт по НИР для министерства был принят с рядом несущественных замечаний, касающихся оформления отчётности. Но уже в июле 2018 года отчётом заинтересовались в ФСБ и начали проверку его документации. Сотрудники спецслужб отправили запросы в Институт теплофизики. Получив ответ от директора института Дмитрия Марковича, они поняли, что сами с этим делом не справятся, и запросили помощь московских коллег. В итоге в марте 2020 года тогдашний директор департамента государственной научной и научно-технической политики Минобрнауки РФ Михаил Романовский неожиданно поручил провести силами Республиканского исследовательского научно-консультационного центра экспертизы (РИНКЦЭ) проверку отчёта по проекту Кабова (имеется в материалах дела). То есть, по странному стечению обстоятельств, департамент Минобрнауки, который отвечает за оценку и принятие научных проектов, усомнился в результатах собственной работы и принял нехарактерное административное решение: проверить самого себя с помощью другой структуры своего же ведомства.
Институт теплофизики им. С. С. Кутателадзе СО РАН
Справка
Федеральное государственное бюджетное научное учреждение "Научно-исследовательский институт – Республиканский исследовательский научно-консультационный центр экспертизы" (ФГБНУ НИИ РИНКЦЭ) создан в 1991 году как многопрофильная экспертная организация. Находится в ведении Министерства науки и высшего образования РФ. В описании его деятельности, помимо основной задачи, – организации и проведения государственной экспертизы научно-технических и инновационных проектов – значится также реализация мероприятий по обеспечению национальной безопасности. Реализуются эти задачи с помощью федеральных экспертов. Сейчас в экспертной базе РИНКЦЭ аккредитовано 4538 человек. Их деятельность осуществляется на основе положения о Федеральном реестре экспертов научно-технической сферы, согласно которому "эксперты Реестра не вправе принимать на себя обязательства по участию в судебных процессах в качестве эксперта Федерального реестра".
Почему глава департамента Романовский не удовлетворился компетенцией специалистов по теплофизике: доктора технических наук Леонида Директора из Объединённого института высоких температур РАН и кандидата технических наук, директора Центра "Энергоустановки" НАМИ Алексея Теренченко, которые проводили экспертную оценку проекта Кабова по отчёту НИР по заданию его же собственного департамента Минобрнауки, – а обратился к экспертам РИНКЦЭ и было ли на него оказано давление? Этого мы не знаем. Но РИНКЦЭ, разумеется, откликнулся на нужды коллег и поручил изучить исследование Кабова двум кандидатам технических наук: Валерию Зотову и Александру Фуксу. Те сделали вывод: цель прикладных научных исследований по Соглашению от 27.08.2014 № 14.613.21.0011 о предоставлении субсидии "является полностью недостигнутой".
Таким образом, в марте 2020 года у сотрудников ФСБ было два противоположных экспертных заключения по проекту Кабова. Одно положительное – от теплофизиков. Второе отрицательное – от военных из базы экспертов РИНКЦЭ. Важно, что оба этих экспертных заключения не являлись судебными и с правовой точки зрения весили одинаково немного.
Затем наступила пауза в два года. Казалось бы, дело зашло в тупик. Но в сентябре 2022 года первый заместитель начальника 4-го управления Службы по контрразведывательному обеспечению объектов промышленности ФСБ РФ Д.С. Деревяшкин направил начальнику УФСБ России по Новосибирской области С.Н. Сизову материалы, содержащие признаки хищения в 2014–2016 годах денежных средств Минобрнауки РФ в сумме 26 750 000 рублей, выделенных институту теплофизики СО РАН "на разработку экспериментальных образцов оборудования в области теплофизики".
Новосибирские сотрудники ФСБ моментально возобновили доследственную проверку. 13 октября прошли обыски и изъятие не только документации, но и деталей установки. Например, такие:
Приборы, изъятые при обыске
В тот же день Кабова поместили в СИЗО. 2 ноября 2022 года было возбуждено уголовное дело по статье 159 (часть 4) УК РФ (мошенничество, совершённое организованной группой либо в особо крупном размере). По версии следствия, завлаб получил в августе 2014 года деньги на проведение работ, сами работы не проводил, отчёты сфальсифицировал, а деньги присвоил.
Два месяца, проведенных в СИЗО, не сломили Кабова. Несмотря на давление следствия, учёный отверг все обвинения и вины не признал. Тогда следователь вновь послал запрос о проведении комплексной научно-технической экспертизы в уже известный нам РИНКЦЭ. В марте 2023 года оттуда пришел ответ за подписью Ивана Чернова и Елены Березиной: проект лаборатории Кабова по созданию технологии выполнен только на 37,76%. Только теперь, после возбуждения дела, статус этой экспертизы, в отличие от предыдущих, был совсем иной – судебный. Следователь посчитал её достаточной для предъявления Кабову обвинения по уголовной статье.
Кабова выпустили из СИЗО под домашний арест, а в сентябре 2023 года меру пресечения изменили на запрет определённых действий: продолжение научной деятельности в институте, общение с коллегами, а также с представителями РАН и Минобрнауки.
В ноябре 2023-го следствие предъявило обвинение в новой редакции – на присвоение лишь 7 268 424 рублей. На этот раз следствие посчитало, что Кабов украл не все деньги субсидии, а лишь те, которые были выплачены в качестве надбавки за успешно выполненную НИР. Эти надбавки Кабов с коллегами перечислили в тот самый частный фонд – на нужды лаборатории. Но, по версии следователя Задерева, надбавки были выплачены незаконно, поскольку проект оказался якобы неуспешным.
3 апреля 2024 года начался судебный процесс. За полтора года следствия подсудимого допрашивали всего один раз – в день ареста.
Пять вопросов и один ответ по делу Кабова
Первый вопрос, который возникает при знакомстве с деталями обвинения против Кабова, – простой: почему следователь новосибирского управления ФСБ вообще решил почитать один старый отчёт по НИР? В Новосибирске такие отчёты разными институтами сдаются десятками в год. Если начать изучать их все и оценивать их эффективность, никаких кадров ФСБ и РИНКЦЭ не хватит. Тем более, что лаборатория Кабова успешно выигрывала не один грант. Может быть следователю кто-то посоветовал обратить внимание на него?
Второй вопрос, который очевиден на фоне других дел ФСБ против новосибирских физиков: почему ФСБ заинтересовалась открытыми, фундаментальными работами и не попыталась превратить их задним числом в шпионаж в пользу Японии или Бельгии, не фальсифицировала донаты в пользу оппозиции, не обвинила никого в госизмене, не обнаружила в проекте технологию двойного применения, как это было в других делах? В деле Кабова ни разу не возник политический мотив, хотя формально биография Кабова с его международным опытом и многолетним сотрудничеством ложится в тот же ряд, что и у печально известных "гиперзвуковиков" или в деле Сергея Абрамова. Однако этот сюжет не фигурирует ни в материалах дела, ни во время допросов Кабова и его коллег. Создается впечатление, что к возбуждению дела причастен тот, кто точно знал, что никакой политической подоплёки в действиях Кабова нет и быть не может. И даже не хотел, чтобы она возникла.
Третий вопрос, который неизбежно возникает в связи с предъявленным обвинением: почему следователь ФСБ не попытался превратить дело Кабова в мошенничество, организованное группой лиц? Ведь отчёт составляет вся лаборатория.
Провалить проект, фальсифицировать отчет и поделить деньги в экспериментальной области можно только сообща, в сговоре с остальными сотрудниками. Однако обвинение предъявлено только Кабову.
Четвёртый вопрос: почему следователь после доследственной проверки не передал достаточно простое дело о присвоении начальником денег подчиненных в МВД, как это обычно происходит?
И наконец, пятый вопрос. Почему после изменения формулировки обвинения с присвоения 26 750 000 рублей, полученных от Минобрнауки, на присвоение 7 268 424 рубля, полученных от сотрудников в лабораторный фонд, потерпевшим в деле Кабова все еще является министерство? Ведь речь уже идёт о присвоении денег коллег. Если на стадии следствия адвокату Кабова и сотрудникам лаборатории удалось убедить следователя, что технология была создана, если удалось предъявить её наличие, следователь должен был закрыть дело. Но тот признал: да, технологию создали, но не совсем такую, какую бы надо, поэтому деньги Кабов все равно украл, хотя и не все. Следствие настаивает, что Кабов виновен в любом случае, а потерпевшим оставляет министерство.
За ответами на эти вопросы мы обратились к жене Кабова, Елене Фёдоровне, и к ряду его коллег. Тем более, что уголовный процесс открыт, и судья Геннадий Гущин не наложил запрет на общение с прессой ни на кого из его участников.
Олег Кабов в лаборатории
Практически все опрошенные T-invariant собеседники указывают на то, что в основе этого уголовного дела лежит личная месть Кабову со стороны бывшего сотрудника лаборатории, у которого с завлабом произошёл конфликт из-за денег. Речь идёт о бывшем физике, который принимал участие именно в том проекте по созданию технологии охлаждения и не был доволен тем, что надбавки за успешно выполненную работу пошли в фонд лаборатории. По версии наших собеседников, он покинул лабораторию после 2017 года, перешёл на работу в ФСБ и угрожал Кабову, что ещё вернётся в институт, но при иных обстоятельствах.
Сам по себе факт ухода из физиков в спецслужбы сейчас не редкость. "Мне и моим коллегам неоднократно предлагали перейти из аспирантуры к ним в ведомство, приводили доводы, – рассказывает один из исследователей, работающих в лаборатории Кабова. – Но я всякий раз отвечал, что у меня интересная работа, достойная зарплата и я хочу заниматься наукой. Возможно, среди тех, кто покинул нашу лабораторию недовольным, и оказался тот человек, которого они убедили перейти в органы".
Таким образом, всё сходится на человеке, который был в курсе деталей этого проекта и хотел отомстить лично Кабову, а не остальным коллегам. Как уверяет один из адвокатов, работающий с инициированными ФСБ делами и пожелавший остаться анонимом, далеко не все доносы являются основанием для возбуждения уголовного дела. Но в случае с Кабовым речь идёт очевидно о том, кто знает, как именно сделать так, чтобы возбуждённое дело осталось в ведении следователей ФСБ. Ведь для этого потерпевшим должно было оставаться именно государство в лице министерства. В случае мошенничества по отношению к частным лицам дело надо было бы передавать в МВД. И тогда при слабой доказательной базе перспектива довести его до суда была бы значительно меньше, чем у дела, возбужденного ФСБ.
Судебная практика последних лет показывает: дела, возбужденные ФСБ, практически никогда "не умирают" на стадии следствия.
Эта версия даёт ответ на поставленные выше вопросы. Но она не дает ответа на главный вопрос: почему научное сообщество в лице давно отлаженной системы научной экспертизы министерства и руководства РАН не сумело защитить своего коллегу и свой проект от личной мести молодого сотрудника ФСБ, который решил начать карьеру в органах с доноса на бывшего научного руководителя? И было ли это в принципе возможно?
В любом случае именно научная экспертиза играет в деле Кабова ключевую роль. В ней и содержится само обвинение. Возможно, поэтому следователь на протяжении полутора лет не настаивал на беседах с обвиняемым. Всё, что ему нужно, он уже прочёл в экспертизе.
Экспертные злоключения
Судебная экспертиза по делу Кабова представляет собой 80-страничный документ, выполненный двумя сотрудниками: заместителем директора РИНКЦЭ, кандидатом экономических наук Еленой Березиной и материаловедом, доктором физико-математических наук, профессором МИФИ Иваном Черновым.
Следователь задал экспертам три вопроса: каков фактический выполненный объем работ по проекту, какова его стоимость и соответствует ли он техническому заданию проекта? Конкретно следствие интересовало следующее: физики взяли на три года у государства в лице Минобрнауки 26 750 000 рублей и обещали по техзаданию создать уникальную технологию охлаждения нагревающихся элементов. Они её действительно создали? А если нет, то сколько стоит то, на что они потратили деньги? И как соотносится то, что новосибирские физики предъявили в качестве отчета в Минобрнауки, с тем, что они собирались сделать?
Первый вопрос (каков фактический выполненный объем работ по проекту) относится к компетенции исключительно специалистов в узкой области теплофизики. Почему специалист по металлам и композитным материалам Иван Чернов решился отвечать на вопрос о технологии охлаждения, остаётся загадкой. Но на какой вопрос он точно мог бы дать ответ, так это на третий – о соответствии фактических работ техзаданию. Тут он мог бы показать свою осведомлённость и пояснить следователю, что такое НИР – научно-исследовательская работа, в которой слово "исследовательская" играет ключевую роль. Чернов должен был бы рассказать сотруднику спецслужб о том, что НИР – это такой вид деятельности, где есть предполагаемые или ожидаемые результаты, но точно не запланированные. Когда вы точно знаете, что должны построить на выходе, вы инженер, а не учёный. Если инженер-строитель взял деньги у государства на строительство детского сада, но в процессе работы "что-то пошло не так" и получился ночной клуб, это серьёзное нарушение. Если ученый-экспериментатор ожидал, что получится сделать одну технологию, а получилась немного другая, это норма. А если не получилась вовсе, это для науки, увы, также норма. Металловед Чернов не мог об этом не знать. И должен был бы указать следователю на неправомерность такой постановки вопроса. В науке несоответствие результата ожиданиям не является не только подсудным, но даже негативным событием.
Отрицательный результат может быть гораздо более полезным, чем предполагавшийся положительный. Успешные результаты в науке достигаются за счёт предыдущих ошибочных.
В связи с этим еще сложнее обстоит дело с ответом на второй вопрос, который решила прояснить экономист Березина: сколько на самом деле стоит то, что сделала лаборатория Кабова? Оценить результаты НИР в деньгах очень сложно. Потому что никто не может сказать, что именно получится из предъявленной технологии, насколько быстро станет возможным её применение в практических целях, как будет использован этот задел в других научных работах аспирантов или студентов, которые защитят свои диссертации в процессе разработки этой технологии. Поэтому оценка НИР проводится не по принципу "сколько стоит то, что вы придумали", а по принципу "что получилось и что может получиться на основе того, что вы придумали". Это вопрос не материальных, а интеллектуальных активов. Есть НИР очень дешёвые в финансовом отношении, но чрезвычайно богатые по продвижению знаний или по экономическим результатам – и наоборот. Экономист Березина, которая возглавляет в РИНКЦЭ отдел научно-технической экспертизы, не могла этого не знать. И должна была бы указать следователю, что постановка второго вопроса также некорректна.
Тогда бы у неосведомлённого следователя возник вопрос: что же получается, учёные могут брать субсидии у государства на свои фантазии, а потом разводить руками, говорить, что ничего не получилось, и им за это ничего не будет? А Чернов с Березиной бы ему рассказали, что во всём мире на этот счет существует сложившаяся практика, которая, хоть и не без греха, но работает. Если учёный регулярно выдаёт низкий или отрицательный результат по грантовым работам, экспертное сообщество уже знает, что его квалификация недостаточно хороша и не рекомендует финансировать его проекты. Если же этого учёного еще и заподозрят в фальсификации результатов, то в дело включаются разные комиссии по научной этике, которые определяют, намеренно или ошибочно действительные неудачные результаты выданы за желаемые успешные.
Ключевым понятием для оценки деятельности учёного является репутация. Это работает и в других областях, где фигурируют невозвратные деньги. Автору успешных спектаклей, фильмов, романов легче найти гранты на создание будущих произведений. Тем, у кого нет истории успеха, сложнее. Но обычно поэта не сажают за то, что он написал недостаточно хороший сборник стихов. Ему просто не дадут в следующий раз денег фонды, которые финансируют литературные стипендии. В любом случае, в творческих в широком смысле сферах деятельности провал – не уголовное преступление, хотя это не означает, что провалившемуся всё сойдет с рук. Поэтому не дело силовиков оценивать качество научных, театральных и литературных работ.
В этой воображаемой дискуссии следователь бы тут же указал на дело Беркович и Петрийчук. А Березина и Чернов бы возразили, что режиссера и сценариста обвиняют не в том, что они создали недостаточно хороший спектакль и потратили государственные деньги, на которые можно было бы сделать что-то поинтересней. Их обвиняют в оправдании терроризма посредством создания спектакля.
Но такого увлекательного диалога не было. Эксперты просто написали следователю предсказуемый ответ, получили за него деньги и забыли сообщить главное: оценить корректно научный результат лаборатории Кабова могут только теплофизики. А значит, они оба: и Березина, и Чернов – не должны были в принципе браться за судебную экспертизу.
Прошлись по этапам
T-invariant решил поинтересоваться у Чернова и Березиной, являлось ли материальное вознаграждение за комплексную научно-техническую экспертизу единственной мотивацией их действий, оказывалось ли на них давление со стороны следствия. Чернов сначала подтвердил, что это именно он, Иван Ильич, разговаривает с нашим корреспондентом по телефону, но, когда услышал, о чём именно его хотят спросить, тут же назвался другим человеком, братом Чернова, который ничего о деле Кабова не знает, и прервал разговор. А Елена Березина отказалась отвечать на вопросы T-invariant, сославшись на то, что дала следствию подписку о неразглашении деталей дела. Таким образом, мы не знаем мотивации экспертов браться за дело, в котором они не компетентны, зато знаем, как они его выполнили. Оба ссылаются на то, что их методика экспертной оценки уже успешно использовалась в пяти уголовных делах, возбужденных с 2020 по 2022 год СК, СУ МВД и УФСБ в Перми, Иваново, Мордовии, Белгородской и Московской областях. Однако, по словам опрошенных нами адвокатов, среди уголовных дел в отношении учёных дела из названных регионов с такими номерами не фигурируют. Означает ли это, что мы имеем дело с "гастролирующими" экспертами, которые для разных силовых ведомств оказывают ожидаемые услуги? Означает ли это, что эта методика экспертной оценки применяется ко всем видам деятельности подряд: строительной, спортивной, финансовой, театральной?
Ответить на это мы попытаемся в продолжении нашего расследования, а пока обратим внимание на саму методику, по которой Чернов и Березина оценили проект Кабова. В своем заключении они сослались на три научных работы, на которых она основана. Суть методики такова. НИР Кабова разбит на пять этапов. Оцениваем выполнение каждого этапа по определенным формулам, высчитываем процент выполненных работ и соотносим с суммой затрат. В сжатом виде её можно описать так: учёный взял у государства на год деньги для доказательства теоремы. В первом квартале доказать не удалось – значит, результат выполнения 0%. Во втором тоже не удалось – результат выполнения 0%. В третьем – доказал. По этапам выполнимость проекта 33,3%, т. е. меньше половины. Значит, проект считать выполненным нельзя, и сумма ущерба государству составляет сумму субсидии. Вот примерно так и рассуждали эксперты, когда ответили следователю на первый вопрос о степени выполнимости проекта: 1-й этап выполнен на 50%, 2-й этап – на 15% 3-й этап – на 30 %, 4-й этап – на 50%, 5 этап – на 14%.
Вывод, к которому пришли Чернов и Березина: "Экспертизой установлено, что экспериментальный образец испарительной системы охлаждения теплонапряженных элементов при помощи однокомпонентных двухфазных потоков не создан". Так родилось обвинение в мошенничестве в особо крупных размерах (26 750 000 рублей).
Почему эта методика оценки эффективности действующих производственно-экономических систем не применима к проекту Кабова, указали в ответе на адвокатский запрос по делу Кабова доктор технических наук, профессор Булат Нигматуллин и академик РАН, профессор Роберт Нигматуллин. Они подробно разобрали три работы, на которые опираются Чернов и Березина, и пришли к выводу: "разработанные методики по всем отраслям наук имеют предварительный характер, не утверждены в самом РИНКЦЭ и дают возможность формировать нерелевантные оценки научной деятельности".
Эту же методику по просьбе адвоката Шишебарова проанализировал главный научный сотрудник лаборатории моделирования Института теплофизики Олег Цвелодуб. Он показал ошибки не только в методологии, но и в расчётах, которые использовали Чернов и Березина, и объяснил, что "методологически неправильно введённое понятие фактического выполненного объема работ всего проекта и рассчитанное по небезупречной и невнятной методике экспертов его неверное значение 37,76%, фигурирующее в различных судебных документах, дают мне моральное право считать, что экспертное заключение выполнено некачественно. Фактический объем работ по разработке методики и ее применению для анализа выполненных работ и этапов проекта, действуя в духе методике экспертов, можно оценить в 0%".
Но в случае с Кабовым речь идет не о теоретической работе. Результаты НИР были представлены не только в виде патентов, научных публикаций, защищённых магистерских и кандидатских диссертаций. Главное, что предъявила лаборатория Кабова, – сам стенд с технологией. И именно его отсутствие, как считали следователи, а потом все-таки наличие и стало причиной, по которой обвинение в присвоении 26 750 000 рублей было снято. Тогда почему же дело не закрыли за отсутствием состава преступления?
Потому что помимо некорректной методики, на которой основана экспертиза, в ней есть еще один ключевой момент: обвинение в том, что заявленная в проекте технология охлаждения не совсем та, которая была обещана. То есть спектакль оказался недостаточно хорош. В частности потому, что иностранный партнер – участник проекта – не выполнил свои обязательства.
Слово самурая
По условию проекта, иностранный партнёр – учёный с мировым именем, заведующий отделением аэронавтики и астронавтики в университете Киушу японский профессор Харухико Охта – должен был поставить в Институт теплофизики тепловой элемент в охлаждающую систему. Делать его должны были японцы на свои средства. Но нагревательный элемент в Россию предоставлен не был. Вместо этого сибирские физики изготовили свой. На что указывают эксперты, оценивая 3-й этап: "Поставка в Новосибирк рабочего участка с контролируемым массивом микронагревателей из Японии фактически не выполнена".
Олег Кабов с японским коллегой
Дело в том, что в 2014 году на аннексию Крыма правительство Японии отреагировало введением санкций в отношении России. И в результате, как сообщает в своём докладе Олег Кабов, "иностранный партнер не смог предоставить изготовленный им нагревательный элемент для экспериментов на территории РФ в силу эмбарго, наложенного правительством Японии. Партнёр передал всю необходимую техническую информацию сотрудникам лаборатории интенсификации процессов теплообмена ИТ СО РАН, и исполнители проекта изготовили схожий нагревательный элемент самостоятельно". То есть учёные обеих стран нашли возможность продолжить работу в новых условиях, заданных властями. Это была классическая научная коллаборация, которая успешно выполнила свои задачи: по ее итогам японские и российские физики опубликовали совместные статьи.
Но на этом взаимодействие с японцами не закончилось. Через два года профессор Харухико Охта сдержал слово: нашёл возможность привезти на конференцию тот самый нагревательный элемент и передать его новосибирским коллегам. Прибор и сейчас находится в лаборатории, его никто не прячет. Почему данные о нём в экспертном заключении Чернова и Березиной отсутствуют? Это ещё один вопрос, на который бы хотелось получить ответ от авторов экспертизы в процессе судебного разбирательства.
Нагревательный элемент из Японии
Академические кролики
25 марта 2023 года в Институте теплофизики состоялся необычный семинар, в котором участвовало 11 членов РАН, 21 доктор наук, 23 кандидата наук и девять молодых учёных. Цель встречи – провести комплексную и беспристрастную оценку результатов НИР лаборатории Кабова и обеспечить ему научную защиту. "Это не просто научный семинар, – сказал в начале заседания директор Института теплофизики СО РАН, академик Дмитрий Маркович, – это наш вклад в экспертную оценку начавшейся кампании дискредитации ученых в целом в стране".
Противостоять этой кампании ученые решили слишком поздно, считает доктор технических наук Булат Нигматуллин.
– Как только я узнал о деле против Олега Кабова, я сразу обратился к моим коллегам с призывом немедленно начать как можно жёстче реагировать на нелепые обвинения. Сегодня за Кабовым пришли – завтра за каждым из нас. Эту идею проверять научные отчёты с помощью силовиков надо было пресечь в корне, ещё на стадии доследственной проверки. Многое можно было бы сделать: пригласить начальника управления УФСБ по Новосибирской области на заседание президиума Сибирского отделения наук и всё ему внятно объяснить. На наших глазах нарастает количество дел против сибирских учёных. Значит, руководство Сибирского отделения РАН обязано начать защищать нас и вступить в самое тесное взаимодействие с УФСБ по Новосибирской области, требовать провести служебное расследование в отношении следователей, которые возбуждают такие уголовные дела.
Нужно было требовать от президиума РАН и президента РАН тут же включиться в защиту коллег. Нужно было немедленно поднимать шум в прессе. А они ничего этого не стали делать.
Решили, что само рассосётся. А оно не рассосалось – и теперь человек может сесть в тюрьму за успешно выполненный проект! – возмущается Булат Нигматуллин.
Действительно, защищать право на творческую исследовательскую деятельность с помощью научного семинара внутри института можно, если речь идёт, скажем, об административном споре с чиновниками. А когда дело уже возбуждено, требуются совсем другие меры защиты. И в этой ситуации адвокат Кабова, Геннадий Шишебаров, решился на беспрецедентный по нынешним временам шаг: обратился публично к широкому академическому сообществу за поддержкой.
На призыв поддержать новосибирского учёного откликнулись исследователи не только в России. Профессор Кембирджского университета Наталья Берлова отправила свой отзыв на НИР Кабова. В нем, в частности, сказано: "После тщательного обзора публикаций, хочу дать не только свою положительную оценку, но и отметить по настоящему инновационные и впечатляющие результаты авторов <…> Эти результаты не просто академические; у них есть потенциал для значительного продвижения в области систем терморегулирования. Результаты, полученные в этом исследовании, дают ценную информацию, выходящую за рамки первоначального масштаба целей гранта. Такой вклад свидетельствует о высоком качестве научных исследований и демонстрирует профессионализм команды".
Но в целом Геннадий Шишебаров и Булат Нигматуллин разочарованы пассивностью научной общественности в России, не осознающей надвигающейся катастрофы, которую влечёт за собой дело Кабова. "Они кролики, они всего боятся и не способны к активной деятельности", – резюмирует Нигматуллин.
Когда Шишебаров обратился к руководству РАН с предложением дать авторитетную оценку псевдоэкспертной деятельности РИНКЦЭ, из РАН пришел ответ за подписью вице-президента Степана Калмыкова, что проведение научно-технических судебных экспертиз в компетенцию Академии не входит и потому адвокату следует обращаться обратно в Минобрнауки. Так ответила главная научная организация России, чья экспертная функция является важнейшей и прописана в статье 7 Федерального закона от 27 сентября 2013 г. 253-ФЗ "О Российской академии наук". Это означает, что в руководстве РАН пока никто не готов биться за то, что оценивать труд учёных должны другие учёные, как это происходит во всём мире и происходило до сих пор в России. Теперь руководство РАН делегировало это право спецслужбам.
Без свидетелей
Судебный процесс по делу Кабова длится уже месяц. Несмотря на то, что и технология учеными предъявлена, и японский элемент в Россию поступил, следствие все равно считает, что надбавки к зарплате за выполненный НИР были выплачены незаконно и присвоены Кабовым с помощью внутреннего частного фонда.
– Утверждение о том, что Кабов О.А. деньги фонда использовал в личных целях, основано исключительно на предположениях, на домыслах, – пишет в своём телеграм-канале Геннадий Шишебаров, адвокат ученого. – В уголовном деле нет ни одного факта, когда бы Кабов О.А., действительно, использовал средства "фонда лаборатории" в личных целях.
Свидетелей, которые бы подтвердили, что Кабов брал деньги из фонда на собственные нужды, тоже не нашлось. Поэтому дело Кабова представляет собой всего лишь один донос одного конкретного недоброжелателя и один непрофессиональный ответ неквалифицированных экспертов на один запрос следователя. Но у этой несложной цепочки действий могут быть невероятные по своим масштабам последствия.
Что будет, если ущербные экспертные методики, использованные в деле Кабова, масштабировать на другие области науки? Получится универсальный способ её уничтожения. Программа любого исследования, которое само по себе является актом интеллектуального творчества, подразумевает неравномерное по времени получение результата или даже иногда отрицательного результата.
Если Кабова признают виновным на основе экспертного заключения двух человек из РИНКЦЭ, это решение поставит крест на всей существующей системе научной экспертизы проектов Минобрнауки, Российского научного фонда, различных научных организаций.
А что будет, если в России начнут сажать ученых на основе отрицательных экспертных оценок научных работ? Получится универсальный способ уничтожения учёных, и молодые люди будут обходить научные институты стороной.
Олегу Кабову 68 лет. Если бы он остался в Бельгии, был бы на пенсии. Но он вернулся в Россию – и решает задачу, как не оказаться в тюрьме. А его российским коллегам теперь надо решить задачу, как не оказаться на его месте.