Енисейск, один из первых сибирских городов был, образован в 1619 году и практически с самого начала заселялся ссыльными из России. В 17-м веке сюда отправляли старообрядцев и чернокнижников. Позже – декабристов. В 80–90-х годах 19-го и начале 20-го века – народовольцев и социал-демократов. Но самый большой поток ссыльных хлынул после революции и во время Большого террора. В 1952 году в Енисейске "под комендатурой" жило 2000 человек. Ссыльным был каждый десятый житель города.
Чтобы представить, как город принимал их, что они видели в первую очередь, сойдя на берег, и как выживали в суровых сибирских условиях, можно отправиться на прогулку "Енисейск-ссыльный" и заглянуть в окна домов, где они жили. Автор этого проекта – преподаватель Енисейского педагогического колледжа Ирина Моисеева.
"По ошибке затесались в "политические"
Сегодня в Енисейск ведет асфальтированная дорога, путь на машине из Красноярска занимает 4 часа. Но ещё в середине XX века добраться сюда можно было только по воде.
"Встречаемся на дебаркадере, – написала в мессенджер Ирина Моисеева, – там побывали все ссыльные и оттуда начиналось их знакомство с городом".
Набережная. Енисейск
Дебаркадер – пристань в центре Енисейска. Река здесь непривычно широкая и похожа на море с островами и заливами. Справа и слева рыбаки вытягивают щуку и ельца, чуть глубже, с лодок, – ловят хариуса.
– Вот вы сразу поднялись с берега на набережную, а сестры Левис так не сделали, – Ирина начинает экскурсию с первых минут знакомства. – Когда они, в начале лета 1931 года сошли здесь на берег, податься им было некуда. Всех политических встречали их группировки: сионистов – сионисты, меньшевиков – меньшевики, анархистов – анархисты. А они были никто, по ошибке затесавшиеся в "политические".
Ирина Моисеева (слева) рассказывает об истории енисейской ссылки
Сестры Мария и Раиса Левис жили в Ленинграде. Мария преподавала историю в частных гимназиях и работала в Музее революции. Раиса была врачом в больнице. 7 сентября 1930 года в их квартире был проведен обыск, после чего их арестовали по обвинению в причастности к "морскому заговору", за знакомство с женой арестованного флотского офицера. Чуть позже арестовали и их 77-летнего отца, которого, правда, через 2 месяца отпустили, после того как за него похлопотала правозащитница Екатерина Пешкова. А сестер приговорили к трем годам ссылки и отправили в Енисейск. Ехали они долго. Прошли несколько пересыльных пунктов в Красноярске и Иркутске, затем три дня сплавлялись до Енисейска. В своей книге "Мы жили в эпоху необычайную…" Мария так вспоминает это путешествие:
"Как только открылась навигация, с первым же пароходом отправили группу "политических", и нас с сестрой в том числе. Всего нас было 14 человек. Женщин четыре – мы с сестрой и две девушки-сионистки. Остальные – мужчины: кавказцы, меньшевики и кто-то еще из каких-то политических группировок. Так как на пароходе ехали, в том числе, свободные, конвоир велел нам идти врозь, не колонной, а сам шел поодаль, разрешил даже по дороге купить что-нибудь на базаре и не привлекать к себе внимания. Вот радость! Мы разбрелись кто куда, чего-то по дороге купили, нужное и не нужное, и сошлись на пристани. Дело было к лету, если не ошибаюсь, в начале июня или в конце мая. Конвоир указал назначенные нам каюты. Мы, четыре женщины, забрались в четырехместную каюту и почувствовали себя по-настоящему счастливыми. Наш конвоир разыгрывал из себя обыкновенного пассажира, прогуливался по палубе, обедал за общим столом, изредка поглядывал на нас и, верно, в уме пересчитывал всех (а вдруг убегут?). Но куда ж бежать? Не кидаться же в волны красавца Енисея!"
Приехав в Енисейск, Мария устроилась на работу в местный краеведческий музей, а Раиса – педиатром в районную больницу. Вскоре Раиса встретила здесь свою любовь – ссыльного грузинского врача Диомида Лукича Мурванидзе и родила от него дочь Дареджан.
– В 2019 году мы организовали в городе выставку "Енисейские окна", – рассказывает Ирина Моисеева. – Главной идеей было – рассказать о ссыльных через окна их домов. Реальных, оставшихся еще с тех времен. Нам удалось найти окна из пяти домов, где жили и работали ссыльные: Юрий Румер, Валентин Войно-Ясенецкий, Вера Крестинская, сестры Левис, а также – окно из здания спецкомендатуры. Информация о выставке попала в интернет, и вскоре мне написала та самая Дареджан. Она сейчас живет во Франции и до сих пор интересуется всем, что связано с Енисейском.
Гараж в соборе и Буденная-истопник
На набережной Енисея расположен Богоявленский собор, также связанный с историей советской ссылки.
– В конце 30-х годов собор представлял собой руины, – рассказывает Ирина Моисеева. – Один старожил рассказывал мне, что около года он и другие ссыльные немцы жили на втором этаже собора. Уцелела только центральная колокольня, в которой устроили кочегарку, а потом – гараж. В 1937-м большую часть собора разобрали на кирпичи. Тротуары тогда были не из брусчатки, как сегодня, а деревянные. Перейти дорогу было невозможно из-за глубокого слоя грязи. Мария Левис вспоминала, как однажды осенью она стояла у обочины в резиновых сапожках по щиколотку и думала, как ей перейти на другую сторону улицы? Вдруг подошел какой-то мужчина, как ей показалось, очень большой, взял ее на руки и перенес.
Бывшая читальня купца Баландина. Енисейск
На углу второй улицы, идущей параллельно набережной, стоит одноэтажный дом из красного кирпича. В 19-м веке это была читальня купца Баландина, а после революции – клуб имени Троцкого. В этом здании произносились зажигательные революционные речи, именно здесь в 1917 году была впервые провозглашена советская власть.
– В конце 40-х и начале 50-х годов это был районный Дом культуры, и почти наверняка на этом маленьком пятачке встречались жена Буденного Ольга Буденная и гражданская жена Колчака Анна Тимирева. Они обе были сосланы в Енисейск. Местные жители вспоминают, как Буденная впервые появилась в городе: "Она шла по тротуару в белой шляпе, белых пиджаке и юбке, белых туфлях, вся какая-то субтильная и невесомая, а все оглядывались ей вслед. На театральные постановки она всегда приходила в вечернем платье и туфлях, хотя в помещении было очень холодно. И не только мужчины, но и женщины смотрели не на сцену, а на нее".
"Енисейские окна". Окно Ольги Буденной
Соседнее здание, тоже из красного кирпича, трехэтажное, с красивыми полукруглыми окнами. Окна комнаты, которую снимала Ольга Буденная, находятся почти на уровне тротуара, в полуподвальном этаже.
– Вот здесь она и жила. Это первая школа Енисейска и одно из старейших учебных заведений Красноярского края. Во время своей ссылки Ольга Стефановна работала здесь. Она предлагала свои услуги преподавателя французского. Но директор школы согласилась взять её только на должность истопника и технички. Девять лет жена маршала таскала дрова и мыла полы в школе.
Из воспоминаний Анны Цветковой, директора школы
"Убирала она (Буденная) чисто, мыла кабинеты, учительскую, канцелярию, кабинет директора. Она была больна по-женски, поэтому ей давали более легкую работу. Из-за болезни Ольга Стефановна даже летом ходила в ватных брюках, а также в трикотажной рубашке, которая вся была заштопана. Жила она бедно, в подвальном помещении школы. Принимала она помощь только у знакомого Буденного, коменданта Кремля, тоже ссыльного. Ольга Стефановна просилась преподавать в школе французский язык. Но я, посоветовавшись с начальником КГБ, отказала. Во-первых, она не имела специального образования, а во-вторых, была ссыльная. Скромная, не вступала ни с кем в контакты. Единственная, с кем она общалась, была бухгалтер, тоже ссыльная".
Ссыльные возвращаются
Мы идем дальше, и, описывая истории домов на набережной, Ирина вплетает в свой рассказ судьбы тех, кто в них жил.
– Маленькой девочкой приехала в Енисейск Эстер Кравчик, где отбывала ссылку ее мама Ида Зунделевич, обвиненная в троцкизме. Несколько лет назад Эстер написала нам. Она делилась воспоминаниями о своем енисейском детстве. И мне очень захотелось найти тот дом, в котором прошло ее детство. На это ушел не один год! И каково же было мое удивление, когда, найдя этот дом, я узнала, что моя бабушка и мама жили по соседству с ними на улице Сталина/Крупской. Я заметила, ссыльные, которые волею судьбы оказались здесь, очень часто возвращаются. Сами или их дети, в памяти или реально.
В Енисейске до сих пор есть дома без водопровода и канализации, с "удобствами" на улице. А когда-то весь город жил на такой деревенский манер. Поэтому профессия водовоза была очень востребованной. В конце 30-х годов воду в дома енисейцев развозил Сергей Дубровский, профессор истории, сосланный из Ленинграда.
Из воспоминаний Натальи Шварцбург
"На окраине Енисейска в каком-то недостроенном домике, в ужасном хаосе из опилок и книг жили профессор-историк Сергей Митрофанович Дубровский с женой. Иногда вместе с папой я бывала у них. Имя этого ученого было весьма известно: любой мог прочесть о нем в Большой Советской Энциклопедии, в данный же момент он был пораженным в правах ссыльным. Из папиных знакомых по Енисейску Дубровские были, пожалуй, самыми немолодыми людьми, а значит, и жилось им значительно трудней. Тем не менее они пытались разводить всякую живность, чтобы прокормиться. А покидая Енисейск, они, несмотря на свою немощь, везли с собой двух собак: не могли оставить их на произвол судьбы".
А водителем грузовика на крохотном местном аэродроме работал Константин Шарапов, спроектировавший невероятное количество технических объектов – от авиационного дизеля до стендов для испытаний бортовой электростанции навигационного спутника Земли. Но в историю техники он вошел как конструктор первого советского легкового автомобиля НАМИ-1, на котором в 1927 году был совершен автопробег Москва – Севастополь – Москва. Шарапов спроектировал его ещё будучи студентом в 1926 году.
В марте 1938-го его обвинили в том, что он "передал чертежи гражданину Греции, который за это угощал его кофе в гостинице "Националь". Он подписал протокол допроса, где признал себя виновным, но позже от показаний отказался. В итоге был осужден на 8 лет.
Хор города Енисейска под руководством Шварцбурга и Швейника. 1940-е годы
– Енисейск не был бы тем городом, каким является сейчас, если бы не ссыльные. Если бы сюда не сослали пианистов Анания Шварцбурга и Филиппа Швейника, у нас не было бы той музыкальной школы, которая есть сейчас. Швацбургу и Швейнику удалось собрать из енисейцев хор в количестве 400 человек. Весной на площадь выкатывали концертный рояль и устраивали песенные фестивали. Шварцбург и Швейник даже оперы ставили – "Снегурочку", "Майскую ночь", "Морозко". В Енисейске до сих пор живы люди, которые участвовали в этих постановках, будучи учениками начальной школы №13. И были очень счастливы от первого соприкосновения с настоящим искусством. Позднее Швейник был одним из организаторов фестиваля в Юрмале. А свое мастерство он оттачивал здесь, у нас!
Анания Шварцбург и Филипп Швейник. Енисейск. 1940-е годы
– Не было бы счастья, да несчастье помогло?
– Получается, что так. Всякий раз, когда в стране случалась большая беда, к нам массово ссылали людей, причем не простых работяг, а образованных, представителей культуры, науки, искусства. И это давало мощный толчок для развития города. И мы очень многим им обязаны. Среди ссыльных были люди, которые настолько вписывались в наш город, что становились его частью. Они здесь женились, влюблялись, заводили друзей. Хотя от местных, конечно, сильно отличались. Они пахли по-другому, одеты были иначе и, конечно, удивляли енисейцев. Моя приятельница рассказывала такой случай. Ее папа, будучи подростком, решил подзаработать денег и наколоть ссыльным дрова. И вот он работает и с любопытством рассматривает непонятный предмет на бельевой веревке – что-то такое в цветочках. Оказалось, что это был кружевной заграничный бюстгальтер одной ссыльной барышни. Советская промышленность массово стала выпускать эту деталь туалета лишь в 1957 году.
Дети у памятника Сталину. Енисейск. 1940-е годы
Мы делаем остановку на площади перед администрацией города. С этим местом в Енисейске связана легенда о человеке, "поднявшем руку на Сталина".
– Когда-то на этой площади стоял гипсовый Иосиф Виссарионович. Вон там, через дорогу была спецкомендатура, а ровно напротив – Сталин и словно следил, все ли пришли отметиться. Среди населения было принято фотографироваться на его фоне. До сих пор во многих семьях сохранились такие снимки. Рассказывают, что однажды некий ссыльный по фамилии Невзоров, ученый из Ленинграда, а в Енисейске – обычный печник, разгромил бюст вождя. Об этом рассказала в своих воспоминаниях Ольга Шатуновская, легендарная участница Бакинской коммуны, репрессированная в 1937-м и сосланная в Енисейск: "Однажды Невзоров со своим мастерком подошел к Сталину и отбил ему уши и нос. Из спецкомендатуры выбежали товарищи, началась суета, но, как ни странно, Невзорова даже в каталажку не посадили. А на следующий день Сталина на площади не оказалось".
Окно как метафора
– Впервые выставка "Енисейские окна" прошла в педагогическом колледже, где я работаю. Было очень забавно, я даже пыталась что-то по-французски говорить, как Ольга Буденная: "Ce qui est arrivé, pourquoi, je ne comprends pas" ("Что случилось, почему, я не понимаю"). Мы нашли даже флакончики духов, которыми пользовались ссыльные женщины в то время, конечно, пустые. И даже сапожки, которые поставили к окну сестер Левис. Я рассматривала мамин альбом начала 60-х годов и увидела фотографию мамы в резиновых сапожках. Они до сих пор у меня хранятся, беленькие с черной кнопочкой, каблучок, как маленькая толстая шпилька и зауженный носок, чехословацкие или венгерские. Я вспомнила, как Мария Левис рассказывала, что у нее были короткие сапожки, и решила, что они вполне могли быть такими. Возле каждого окна – табличка с современным названием улицы и фотографией дома нашего времени.
"Енисейские окна". Композиция, посвященная сестрам Левис
– А почему именно окна, как пришла такая идея?
– Когда-то в Музее ГУЛАГа я попала на выставку дверей. Двери тюрем, бараков. И подумала, а у нас, в Енисейске, ссыльные были вроде как свободны, но в то же время ограничены пространством, самим Енисейском, из которого не могли выехать. Вроде бы и заперты в ссылке, но в то же время видели мир и мир видел их через эти окна. Они были очень далеко от своих близких – когда гасли окна на Арбате, зажигались в далекой Сибири, тоже символично. Так и родилось окно как метафора их жизни. Потом в голове зазвучала песня "Московских окон негасимый свет", экскурсия на выставке начиналась именно с нее. Окно из больницы, где работали Войно-Ясенецкий и Крестинская, символизирует пространство деятельного добра и рассказывает о подвиге ссыльных, которых не сломили ни суровые климатические условия, ни угрозы, ни грубость – несмотря ни на что, они продолжали свою работу, облагораживая любое место, куда бы их не забрасывала судьба. Окно из дома, в котором жил Румер, рассказывает о его жизни в Енисейске, работе в педагогическом институте, научных поисках и открытиях, которые он совершил здесь, вдали от научных центров и исследовательских институтов. Маленькое подвальное окно с кружевной решёткой, через которое смотрела на мир Михайлова-Буденная, утончённая, изящная, обладающая великолепным голосом, манерами, хорошим французским произношением, в чужеродной атмосфере провинциального сибирского города. Ссыльные носители высокой культуры и научного знания, находясь на сецпоселении в Енисейске, развивали местную инфраструктуру, медицину, образование. Сегодня материальные свидетельства о пребывании этих людей как будто бы отсутствуют: нет табличек на домах, где они жили (исключение дом Шпета), нет постоянно действующих музейных экспозиций. Остались дома, в которых они прожили по несколько лет, и окна, в которые они смотрели.
Благодаря интернету прогулку по ссыльному Енисейску можно продолжать онлайн. Ириной Моисеевой разработан уникальный проект "Топография енисейской ссылки", с которым можно познакомиться, не приезжая в город. Здесь же подробно о судьбах 27 наиболее известных ссыльных, которые оказались в этом городе не по своей воле и которым город обязан многим.