"Взгляды средневекового монарха". Эксперты – о Прямой линии с Путиным

Ремонт дорог, школ, рост цен на продукты и отсутствие роста зарплат, дорогие кредиты для бизнеса, принуждение к вакцинации – эти темы превалировали в ходе очередной Прямой линии с Владимиром Путиным. Вопросы, связанные со свободными конкурентными выборами, правами человека, судьбой Алексея Навального, не поднимались. Эксперты считают, что Прямая линия получилась скучной, и даже "путинская" аудитория теряет к ней интерес.

Помимо социально-экономических проблем, на Прямой линии были затронуты внешнеполитические темы, в частности, недавний инцидент в Черном море с британским эсминцем Defender: Путин заявил, что в нем участвовали американцы. Кроме того, он усомнился в целесообразности своей встречи с президентом Украины Владимиром Зеленским, объяснив это тем, что тот отдал страну под внешнее управление и "все решения принимаются в Вашингтоне".

Путин также впервые сообщил, что сделал прививку вакциной "Спутник V", признал, что собирается поддерживать "Единую Россию" на предстоящих выборах, а своими любимыми российскими историческими деятелями назвал, в частности, Александра I и Екатерину II , при которых Россия отвоевала множество земель, став империей.

Аудитория утрачивает интерес к Прямой линии с президентом, считает политолог Глеб Павловский. А тема начала Третьей мировой войны, которую регулярно использует Путин, не популярна даже среди преданного президенту консервативного электората.

– Вас чем-то удивила нынешняя Прямая линия с Путиным?

– Меня, к сожалению, ничего не удивило. Прямая линия на этот раз была совершенно лишена драматургии. У меня вообще было ощущение, что ее темы Путину подсказывали ведущие, а Путин лишь пассивно реагировал. Она была просто скучна. Кроме того, она была просто плохо технически организована. Например, звук на вопросах был ужасный. Было впечатление, что что-то разваливается. Было ожидаемо, что прозвучат просьбы от людей помочь. Но эти просьбы по-человечески были как-то невыразительны. Они были на уровне даже каких-то районных проблем, даже не региональных. Не проблем президентского уровня, а буквально муниципального. По-моему, Путин хотел уйти от каких-то конфликтных вопросов. Я не говорю, что вообще не было проблемных, но вопросы были отфильтрованы на ранней стадии, согласно политическому состоянию страны. Не было вопросов о правах человека. Ну, а о Навальном можно говорить только с американскими СМИ, а с российским народом – нельзя. В итоге, в Прямой линии вообще не было остроты. Это было какое-то второстепенное выступление на съезде КПСС, даже не уровня генсека. И главный дефицит этой линии в совершенном отсутствии лидерства у Путина. Когда-то оно было, а сейчас его не было заметно. Сейчас положение во всем мире не очень простое, и в стране тоже. Поэтому стране нужен лидер, но она его не увидела.

– Отсутствие лидерства – это то, что Путин не сказал ни о каких значимых инициативах?

– Дело даже не в инициативах. Тут речь в самой драматургии. Первые десять линий она у него была. Каждый раз линия увеличивалась по времени, не потому, что так планировали. А потому, что ее аудитория увеличивалась. А здесь люди просто уходили, отключались. Даже с точки зрения ультрапатриота это была слабая акция, она не получилась. По вакцинации он дал двойственный ответ, как и ожидалось, стараясь не противоречить большинству, которое против обязательной вакцинации. С другой стороны, он отпасовал проблему регионам, которые уже начали обязательную вакцинацию.

– Возможно, формат Прямой линии просто изжил себя?

– Я думаю, проблема в том, что себя изжила путинская концепция власти. Ручное управление – хорошо, когда нет вообще никакого. Когда появляется хотя бы ручное, все радуются. Но когда кроме ручного управления нет ничего, а ручное тоже не управляет, то исчезает интерес просто. Исчезает новизна. Ведь никакой собственной повестки Путин не предложил, а это очень существенно. И эти жалкие гэги про глаженые рубашки совершенно не впечатляют. Люди не готовы это "покупать" вместо ответов на их вопросы, которые еще и подверглись фильтрации на уровне общей цензуры, что очевидно. Не было даже таких "проскоков", какие были на прошлых линиях, когда по экрану бежали какие-то неприятные вопросы. Хотя он и не отвечал на них. Второй фактор – это уровень ведущих, которые, видимо, боялись затрагивать какие-то темы. Путину самому не было интересно, а это довольно важный момент. Вовлечь Путина – работа ведущих, но они этого не сделали.

– Он довольно позитивно высказался в адрес Джо Байдена после их недавней встречи. Однако в ходе Прямой линии он сказал, что действия британского корабля "Дефендер", вошедшего в Черное море, контролировались американцами. Можно ли расценивать выпад в адрес США как смену интонации в российско-американских отношениях?

– Я не думаю, что это смена интонации. Ведь это секрет Полишинеля, что операция была англо-американской. Поэтому он правильно сказал, что это была обычная провокационная операция по вскрытию системы контроля и обороны. Такие операции проводились и в период холодной войны, и сейчас довольно часто, к сожалению. Россия их тоже проводит.

– Как можно расценивать слова Путина о Третьей мировой войне, которые он произнес также в связи с инцидентом с "Дефендером". "Даже если бы мы потопили этот корабль, мир не оказался бы на пороге мировой войны. Потому что те, кто осуществлял провокацию, прекрасно понимали, что в их ситуации нельзя победить…" – сказал Путин.

– Мне непонятно, зачем он сюда включил тему Третьей мировой войны. Он ее как-то совсем неправильно видит. По-моему, это ошибка в его коммуникации с собственными избирателями. Они совершенно не фанатеют от мысли погибнуть при ответном ядерном ударе. Эту тему даже Брежнев старался не поднимать. Зачем он к этому возвращается? Ему не удастся отмобилизовать путинского избирателя на какое-то воинственное поведение, потому что наш консервативный патриот совершенно не собирается погибать. Мне кажется, его слова особенно неудачны, потому что риск встречных эскалаций растет. Надо строить механизм, который будет их сглаживать, а не обращаться к теме, что все мы одинаково сгорим. Мало радости.

– Путин сказал также: "В период Екатерины Великой были сделаны самые большие территориальные приобретения. Ну, а, скажем, в период правления Александра I Россия превратилась в то, что сегодня называется супердержавой". Как это расценивать? Путин продолжит собирание земель?

– Ну, это его любимая тема. К сожалению, это такая слабая компенсация разрушенного монументального сталинского здания или краткого курса истории КПСС. Он пытается заменить это какими-то фамилиями, но неудачно. Сейчас у него появилась Россия Александра Первого как сверхдержава. Почему это сверхдержава: русские тогда взяли Париж. Но что мы должны по этому поводу испытывать? Счастье от того, что Наполеон сжег Москву и разорил богатые земли? В памяти людей как пример счастливой истории этого нет. То есть у Путина идут какие-то сбои, и мне очень грустно это видеть. У него появился, что ли, коуч по русской истории, который ему рассказывает байки? Другая больная тема – единого русско-украинско-белорусского народа. Ну да, они были одной группой племен, но больше тысячи лет назад. Как мы можем к этому вернуться? И на самом деле он напрасно обидел, а не протянул руку дружбы украинцам таким образом. Лучше бы он их похвалил за успешное выступление на Евро.

Прямая линия показала, что Владимир Путин за годы единоличной власти потерял способность воспринимать реальность адекватно, считает политолог Игорь Эйдман.

– С каждой прямой линией ляпов и смешных вещей становится больше. В этот раз он тоже рассказывал очень много смешного. О своей любимой книжке "Колобок", например, которую он ценит наряду с "Войной и миром" и Первым концертом Чайковского. Было смешно. Было смешное заявление о том, что у него еще все впереди. Что он надеется, что у него главное впереди, а не позади. Такое довольно двусмысленное заявление.

– Путин отметил Екатерину Великую и Александра I как собирателей земель. Как это можно расценить?

– У него и в других ответах был такой акцент, что роль политического деятеля в том, чтобы прирастать землями. Это взгляды средневекового монарха, который воспринимает свою деятельность с точки зрения того, удалось ли ему захапать какие-то земли. В этом ключе совершенно понятна история с аннексией Крыма, когда он разменял маленький полуостров на будущее России. Высказывание, что украинцы и россияне – единый народ, – тоже типичный имперский дискурс. Какой-нибудь националист Василий Шульгин был бы полностью согласен. Когда человек получает такую абсолютную власть, у него едет крыша. А если у него эта власть десятилетиями, то крыша едет очень быстро. Человек лишается адекватности. Он находится в информационном пузыре, который создают прихлебатели. Их главная задача не расстроить шефа, а сказать ему что-то приятное. В этом пузыре он себя ощущает великим политиком, таким, как Петр Первый или Наполеон.

– У вас не было ощущения , что Прямая линия была скучнее, чем обычно?

– Все эти линии были скучными. Путин всегда изображал из себя председателя колхоза, а колхозники жаловались ему на протекающие крыши и так далее. Это само по себе смешно, потому что только в патерналистском и архаичном государстве глава страны может решать такие вопросы. Но в этот раз кроме жалоб было много доморощенной геополитики, где он нес ахинею.

Политолог Екатерина Шульман считает Прямую линию с Путиным столь же предсказуемой, как и его новогоднее поздравление.

– Кто вообще смотрит Прямую линию? К кому обращается президент с ее помощью?

– Он обращается к двум основным аудиториям – к государственным служащим, в основном региональным, и к российским пенсионерам. Аудитория телевизионного вещания – это аудитория 60+. И это тоже наши сограждане, они имеют право на свой праздник.

Надо учитывать, когда вы это слушаете или смотрите: если вам что-то кажется странным и удивительным, и вам меньше 60 – знайте, что это обращено не к вам.

– На сегодняшней линии были вопросы буквально уровня районного ЖКХ. Не мелковат ли масштаб для главы великого государства?

– Это специфика формата. Из всех видов обращений президента к внешним аудиториям Прямая линия – самый народный.

Всего таких форматов три: послание Федеральному собранию – обращение к высшей бюрократии, так называемая большая пресс-конференция – обращение к СМИ, российским и зарубежным, и Прямая линия – общение с народом. Прямая линия – самая народная из всех трех этих форм. Поэтому то, что нам кажется мелкотемьем, – отражение специфики именно этого формата.

– Полное отсутствие темы политической цензуры, политзаключенных – это специфика интересов этого сегмента? Или такие вопросы просто тщательно исключаются из списка тем?

– В рамках Прямой линии нет никакой возможности для внешнего вторжения. На большой пресс-конференции, например, журналисты могут задавать какие-то вопросы, особенно иностранные журналисты. А тут все вопросы прошли предварительный отбор. И нет никакой причины, чтобы среди них были вопросы дискомфортные. Зачем задавать спикеру вопросы о том, о чем он не хочет говорить? Он вынужден отвечать на эти вопросы, когда он, например, дает интервью американской телекомпании либо общается со своими зарубежными коллегами. Но это формат домашний, поэтому нет никакого резона говорить о чем-то неприятном.

– Вас не удивило, что сегодня президент открыто поддержал партию "Единая Россия", назвал ее "моим детищем"? Обычно он же дистанцировался от нее?

– Партия перед выборами нуждается в поддержке. Президент не возглавил ее выборный список, поэтому самое меньшее, что он может для нее сделать, – хотя бы поддержать ее словами в тот момент, когда ее рейтинги, мягко говоря, не растут.

Очень занятно, что он оказался ее создателем. Хорошо, что не Березовский.

– Почему Путин не мог просто замолчать эту тему?

– Потому что все-таки какой-то электоральный результат необходим. Полностью нарисовать его затруднительно, несмотря на распространенные представления об этом. На практике это не так легко, как может показаться человеку со стороны. Поэтому нужно хоть как-то мотивировать избирателей голосовать именно за эту партию. Вот вдруг выясняется для тех, кто раньше может быть был не в курсе, что это партия, которая создана президентом, практически его дитя.

Такая своеобразная предвыборная реклама может подействовать на тех (а такие люди вполне существуют, как говорят нам социологи), кто поддерживает президента или симпатизирует ему, но не симпатизирует "Единой России". Полностью ставить в зависимость от своей поддержки результаты партии президент не желает, потому во главе предвыборного списка, как в 2007 году, его нет. Но хотя бы сказать про нее, что она ему не чужая, считает необходимым.

– Вас лично во время этой Прямой линии что-то удивило?

– Что тут могло удивить? Нельзя недооценивать значимость ритуалов в политическом пространстве. В ритуале ключевое свойство и весь его смысл – повторяемость. Когда вы слушаете (если вы его слушаете) новогоднее поздравление президента, вы не ожидаете услышать нечто удивительное. Вы не ожидаете, что вам скажут "с 1 мая", вы ожидаете, что вам скажут "с Новым годом". Эта повторяемость должна создавать у вас ощущение безопасности и покоя.

Поэтому Прямая линия – самый народный, самый популистский в буквальном смысле термина из президентских публичных форматов – должна это ощущение создавать: все осталось как было, ничего не изменилось. Даже традиционные уютные DDOS-атаки по-прежнему с нами – они уже несколько лет подряд "мешают" проводить Прямую линию, но никогда не смогут ее сорвать. Тоже часть традиции.

Российский политолог и политический географ Дмитрий Орешкин считает, что на этот раз Прямая линия с Путиным оказалась не такой уж традиционной – были "тревожные звоночки".

– Те, кто относится к Путину с интересом, думаю, все же включили эфир. По опросам "Левада-центра", таких в нашей стране около 60% – организация признана Минюстом иноагентом, значит, порядочная, можно доверять, – смеется Орешкин. – Из этого числа возьмем примерно треть – получится миллионов 10–20 – потому что не все, кто Путина поддерживает, интересуются его речами. Во время эфира не ожидалось что-то необычное. И его не было.

Прошло все гладко, но есть и тревожные, на мой взгляд, звоночки. Да, в общенациональной книге жалоб, в которую превратилась Прямая линия с президентом, Путин смотрелся решительным менеджером, который знает, что делать – как починить текущую крышу и вкрутить лампочку в подъезде. Но система, выстроенная им, смотрелась очень плохо. Эта картинка только подчеркнула, что без пинка сверху система не работает. В стране, где ввинчивать каждую условную лампочку или указывать, что ее надо ввинтить, приходится президенту, явно не все в порядке. Все это лишний раз показывает, как вертикаль пытается создать имидж сильной власти, но сильной властью не является.

Кроме того, Путин же не сказал ничего по сути вопросов – какие перспективы экономические, каков план на будущее? Нет, ничего такого не было озвучено. Политико-экономическая составляющая была явно на заднем фоне. А на первом плане оказалась "текущая крыша".

– Среди тем не было ни одного вопроса внутренней политики, цензуры – ни про политзаключенных, ни про разгоны протестных акций, ни про Хабаровск...

– Во-первых, сколько-нибудь негативно настроенные к Путину этот эфир и не смотрят. А значит, и вопросы не шлют. Если подобные вопросы про разгоны и политические аресты и задали какие-нибудь наивные юные оппозиционеры (все-таки полтора-два миллиона вопросов – должны были чисто теоретически попасться), то частый гребень предэфирного фильтра все их отбраковал, редакторы отсеяли их еще на ранних подступах. Даже если бы они и дошли, остроты мероприятию не добавили бы. Если уж Путин ускользает от прямых вопросов журналистов, в том числе западных, то на своей территории точно не ответит. Те 20–25 миллионов россиян, которые (по той же статистике) интересуются этими темами, к примеру, симпатизируют Навальному, уже знают, что на Прямой линии ответов на такие вопросы не услышат.

В целом канва "линии" была о том, что все стабильно, продолжаем "вставать с колен". Вот есть такие недочёты, но общее направление верное, поэтому менять ничего не будем.

Если разложить показательное выступление на две основные темы, получится, что вопрос для внутренней жизни России – "Когда же крышу починят?", а для внешней политики – "Когда же, наконец, Америку уничтожат?". Ту самую, из-за которой у нас "течёт крыша", – говорит Дмитрий Орешкин.

Предлагаем вам сравнить два опроса россиян о Прямой линии с Путиным: один записан в 2019-м, другой – несколько дней назад.

Сибиряки задают вопросы Владимиру Путину