Она родилась в дворянской семье, ее предками были Александр Радищев и Петр Чаадаев, за атеистические взгляды она была исключена из института благородных девиц, посвятила себя революционной борьбе, сожгла имение собственного дядюшки, служила в ЧК, дослужилась до чина майора госбезопасности, пережила два ареста, реабилитацию. И была надолго забыта. Новосибирский драматург Елена Богданова посвятила чекистке Вере Брауде (урожденная Булич) пьесу "ВероЧКа", которая вошла в шорт-лист международного конкурса современной драматургии "Исходное событие – XXI век".
Елена Богданова
– Елена, среди длинной вереницы самых разных героев и антигероев той эпохи Вера Брауде, на первый взгляд, далеко не самая яркая фигура, если сравнивать ее, например, с печально знаменитой Розалией Землячкой. Чем обусловлен ваш интерес к ней?
– С точки зрения драматургии она, конечно, очень яркая фигура. Вот несколько фактов. В 16 лет она сожгла имение своего дядюшки, под надзор которого ее отдали – хотя Вера не была "асоциальным подростком" в нашем понимании, много читала, пыталась разобраться, дискутировала с учителями… Позже она оставила шестинедельную дочку, чтобы с головой уйти в революционную борьбу. Не самый легкий выбор для молодой матери. В 1937 году, будучи частью системы, она стала применять "активные" методы следствия. Полутонов в характере Веры Брауде нет.
Вера Брауде
– Что влекло образованных молодых дворян к революционной борьбе? Чем таких, как Вера, подкупали марксистские идеи?
– Вероятно, одна из главных причин – в скверной и, как сказали бы сейчас, непоследовательной молодежной политике тогдашних властей.
– Да тогда и термина такого не было.
– Термина не было, а проблема уже была, причем довольно острая. Мыслящей, активной молодежью, судя по мемуарам того времени, никто не занимался. Известный культуролог Николай Анциферов вспоминает, что студенческие сходки были довольно бессодержательны, зачастую на них ходили, чтобы "себя показать" как оратора, покрасоваться. Согласитесь, думающая молодежь, собранная в одном месте, – благодарный ресурс для любой политической силы. Но государство не нашло ничего лучше, как запрещать и стращать, не предлагая никакой альтернативы.
Правда, хотя политические кружки в университетах запрещали, но на деле никто не следил толком за соблюдением запрета. Таким образом, пытливая мысль била ключом и развивалась – в том направлении, которое ей придавали лидеры с революционными идеями.
Что касается истории Веры, то ведь ее буквально вытолкнули из общества, исключив из Института благородных девиц с клеймом "за антиправительственную направленность". Ей фактически не оставили выбора, единственный путь оставался – в революцию. Отвечая на вопрос, а была ли антиправительственная направленность с ее стороны в институте, то достоверно можно говорить только об отказе посещать уроки Закона Божьего. Но для Веры, дочери ученого-химика, убежденного атеиста, это было вполне закономерно.
Из воспоминаний племянницы Веры Брауде Екатерины Елагиной:
"Вера своими решительными поступками доставляла родителям много неприятностей. С ранней молодости включилась она в активную революционную деятельность и в царские времена неоднократно успела побывать в ссылках. В одном из случаев в Кандалакшу, умудрившись оттуда сбежать и эмигрировать в Швейцарию. Там сблизилась с кружком Ленина и занялась распространением "Искры". По заданию вождя мирового пролетариата переехала в Париж, откуда вернулась в 1914 году. Но вскоре была опять арестована и выслана, теперь уже в Сибирь, в село Марзинку Иркутской губернии. Там же отбывал ссылку один из казанцев в будущем Глава советского правительства Вячеслав Михайлович Скрябин, больше известный под партийной кличкой Молотов. Знакомство с влиятельной государственной персоной не избавило Веру Петровну от возможности дважды побывать за решеткой еще и в советские времена.
В сибирскую ссылку она уезжала будучи беременной, что позволило ее отцу добиться для нее досрочного освобождения. Перед арестом надлежало проводить обыск. Для этой процедуры на квартиру к Буличам заявлялся сам главный жандармский начальник и обращался к хозяину дома со словами: "Ваше Высоко Превосходительство, разрешите осмотреть комнату Вашей дочери". После полученного согласия жандармы чинами пониже с большой осторожностью проходили через квартиру, стараясь не оставлять грязных следов на сверкающем паркете. После весьма поверхностного осмотра ее комнаты следовали с соответствующим почтением извинения за причиненное беспокойство, и облегченно вздыхавшие жандармы отбывали. После возвращения из Марзинки 18 февраля 1917 года у Веры Петровны родилась дочь, которую назвали Мариной. В шестинедельном возрасте Вера оставила ее на попечение родителей и ринулась в бурную революционную деятельность, на дальнейшее прочно забыв о существовании своей дочери. После революции назначили ее заместителем Председателя казанского ГУБЧЕКА. Со здоровенным маузером в руках разъезжала она по помещичьим усадьбам, владельцы которых приходились добрыми знакомыми ее родителям, выискивая всяческую "белогвардейскую контру"... Это поколение представляется каким-то оголтелым, целеустремленным на беспрестанные поиски несуществующих "врагов". Вера Петровна не стала исключением".
Историк Пионтковский вспоминает, что молоденькая Вера ревела в истерике из-за краха Интернационала в 1914 году
– Для Брауде, выросшей в Казани и год проработавшей там заместителем председателя ЧК, Сибирь – один из эпизодов ее чекистской карьеры. В 1919-м она была вторым человеком в Сибирской ЧК, служила председателем Ново-Николаевской ЧК, после чего была переведена в Томский губернский ЧК. Как она вообще оказалась в Сибири?
– Насколько мне известно, в Гражданскую войну по мере продвижения Красной армии в Сибирь туда присылали чекистов с весомым бэкграундом с других концов страны. У Веры Петровны уже был такой бэкграунд – в Казани она сыграла ведущую роль в разоблачении штаба монархистов. Вера Брауде действительно блестяще справлялась с революционными задачами. Она умела находить врагов революции и уничтожать их.
– В пьесе переломным стал эпизод, где она вынесла приговор невиновному. А когда в реальной биографии Брауде произошел такой поворотный момент?
– Расставание с дворянским сословием и упомянутое мной исключение из Родионовского института с роковой формулировкой. Но Вера не мстила. Это несвойственно идеалистам, а Брауде была идеалисткой. Историк Пионтковский вспоминает, что молоденькая Вера ревела в истерике из-за краха Интернационала в 1914 году.
Это машина, делающая свое дело холодно и бездушно, ровно и спокойно
– Эпизод, где Брауде подписывает расстрельный приговор юному скауту из Томска, – это достоверный исторический факт?
– Есть факт: в Томске Брауде долго допрашивала двух скаутов. Там была большая скаутская дружина – 500 человек. Естественно, крепко спаянная организация ребят, спортивно подготовленных, умеющих развести костер и знающих сигнальную систему, не могла не заинтересовать ЧК. Их арестовали, в итоге одного из скаутов, девятнадцатилетнего Михаиля Гана, расстреляли, второго – Юрия Павлова – отправили на Черемховские рудники. Но расстрельный приговор следует скорее не из логики характера Брауде, а из логики времени.
– Правда ли, что она сама принимала участие в расстрелах?
– Она действительно принимала участие в расстрелах, о чем сама вспоминала в краткой автобиографией. Если верить исследователям советской карательной системы, такая практика была распространена в те годы – возможно, из-за нехватки кадров.
– То есть садисткой она не была, просто "такая практика"?
– Эсеры в эмиграции вспоминали о ней: "Это машина, делающая свое дело холодно и бездушно, ровно и спокойно" (полностью эта цитата звучит так: "Человеческого в ней не осталось ровно ничего. Это машина, делающая свое дело холодно и бездушно, ровно и спокойно... И временами приходилось недоумевать, что это – особая разновидность женщины-садистки или просто совершенно обездушенная человекомашина". – С.Р)
Понятия – что есть добро и что есть зло – ей были в юности все-таки даны. Но решив, что старая государственная система несправедлива и подлежит уничтожению, она выбрала путь чекиста и прошла его до конца.
Многие чекисты, возможно, искренне верили, что борются со злом. Однако фактическая бесконтрольность ВЧК, опьянение кровью и властью совершало с этими людьми страшные метаморфозы. В некоторых чекистах могли совмещаться самые высокие порывы с самими низменными устремлениями. Вера, возможно, не испытывала упоения садизмом. Свою работу она понимала как методичное очищение общества от нежелательных элементов. Возможно, она даже считала это своим крестом, кармой, судьбой.
– В сети почти нет фотографий Брауде – буквально пара. На одной из них ей уже за 30, выражение лица очень суровое, жесткое…
– В упомянутой фотографии можно усмотреть не только жесткость или жестокость, если хотите, но и определенную усталость. Груз совершённого, он, несомненно, есть. Никакой устремленности вперед не чувствуется. Человек, несущий тяжелую ношу, чуть не кандалы.
...И услышала грозный ответ: "Посмеешь обращаться с подобным, лично пущу его в расход"
– В 1938 году репрессии коснулись самой Брауде – она была репрессирована в казахстанский ГУЛАГ, где провела 7 лет до 1946 года. Повлиял ли как-то арест на ее убеждения? Приходила ли ей в голову мысль о несправедливости системы, в создании которой она участвовала?
– Вероятно, ей приходили разные мысли, когда она отбывала наказание. Но могу только процитировать товарища Веры Петровны, чекиста Георгия Врачева: "Арест и заключение В.П. Брауде... не оставили в ней следов обиды или разочарований в существующем государственном и общественно-политическом строе". Брауде могла разочароваться в отдельных людях, но не в системе.
В письме В.М. Молотову из Акмолинского лагеря с просьбой разобраться в ее деле Брауде писала:
"Я сама всегда считала, что с врагами все средства хороши, и по моим распоряжениям на Восточном фронте применялись активные методы следствия: конвейер и методы физического воздействия, но при руководстве Дзержинского и Менжинского методы эти применялись только в отношении тех врагов, контрреволюционная деятельность которых была установлена другими методами следствия и участь которых, в смысле применения к ним высшей меры наказания, уже была предрешена... Применялись эти меры только к действительным врагам, которые после этого расстреливались, а не освобождались и не возвращались в общие камеры, где они могли бы демонстрировать перед другими арестованными методы физического воздействия, к ним применявшиеся. Благодаря массовому применению этих мер не по серьезным делам, зачастую как единственный метод следствия, и по личному усмотрению следователя... методы эти оказались скомпрометированными, расшифрованными...У меня не было разрыва между политической и личной жизнью. Все, знавшие меня лично, считали меня узкой фанатичкой, возможно, я таковой и была, так как никогда не руководствовалась личными, материальными или карьеристскими соображениями, издавна отдавая себя целиком работе".
Из воспоминаний племянницы Веры Брауде Екатерины Елагиной:
"Она опять лишалась свободы теперь уже в 1939 году, за должностное преступление. Во время проходившего допроса позволила себе рукоприкладство, от которого ее подследственный лишился всех зубов. Этот подследственный вскоре был освобожден, а она, оказавшись на его месте, покатила в концлагерь под Акмолинском. По предъявленной ей статье срок ссылки давался незначительный, да и в лагере обеспечивался относительно облегченный режим. Однако из-за разразившейся войны пребывание там затянулось до ее окончания. Вернулась Вера Петровна "из мест не столь отдаленных" летом 1946 года постаревшая и обезображенная развивающейся болезнью с выпученными как лягушки глазами. Да еще успела за долгую дорогу в вагоне товарняка, именуемого "телячьим", обовшиветь так, что эти отвратительные насекомые ссыпались с ее одежды. Дочь Марина, существование которой ее никогда не интересовало, не оказывая ей даже малейших признаков внимания, возиться с ней отказалась, мне пришлось везти ее на трамвае в баню и сжигать там ее жуткие обноски. В дальнейшем жила она на средства давних казанских партийных друзей и, отчасти, собственной сестры, которой обыкновенно отказывала в малейшей помощи и причиняла множество неприятностей".
Вера Брауде
– Муж Веры, с которым она познакомилась, будучи еще студенткой, остался верен ей в течение всех лет жизни, дождался из заключения. Дочь воспитали родители, и в дальнейшем она окончила вуз, стала специалистом...
– Жаль, что Самуил Максимович Брауде не может рассказать нам о том, какой она была в быту. Тот же Пионтковский писал, что она "мучает покорного мужа". При этом Брауде отказывала родне в элементарных просьбах. Вот один из характерных эпизодов, который вспоминает племянница Брауде, Екатерина Елагина. Однажды сестра Веры, обеспокоенная тем, что у нее не принимали передач во время пребывания мужа в Бутырке, попросила Веру узнать, жив ли он. И услышала грозный ответ: "Посмеешь обращаться с подобным, лично пущу его в расход".
При этом Вера поддерживала свою юную домработницу Мотю из глухого западного украинского села – и материально, и морально. Супруги Брауде помогали Моте поступить в техникум, что означало для юной украинки дальнейшее изменение социального статуса и другие перспективы. Мало того, супруги Брауде принимали у себя многочисленных сестер Моти и возились с ними. Для человека, исповедующего коммунистическую мораль, это логично.
– Конец ее жизни, судя по обрывочным сведениям, был весьма благополучным. Она жила в Москве, получала персональную пенсию. Ее восстановили в звании майора. Пригодились ли ее специфические навыки в те годы?
– Вера Брауде была майором госбезопасности, что приравнивалось к полковнику армии. Она вернулась из Казахстана глубоко больным человеком и больше не работала в органах. Муж дождался ее, будучи уже онкологическим больным. О том, как они прожили этот период, не известно почти ничего. До момента своей смерти в 1961 году Брауде существовала довольно тихо. Осталась крайне краткая ее автобиография, где она перечисляет места службы. О своем отношении к хрущевской оттепели Брауде не написала ни слова.
– В чем, по-вашему, актуальность пьесы сегодня?
– Любая система нуждается в своих служителях, исполнителях, винтиках. Весь вопрос в том, до какого предела винтики способны выполнять указания начальства. Феномен Брауде, на мой взгляд, состоит в том, что образованный и мыслящий человек, какой являлась Брауде, причем человек, одержимый идеалами справедливости – по сути, христианскими идеалами, поскольку в русском коммунизме много от христианской идеи, – спустилась в ад. В середине карьеры, мы видим, Брауде начала говорить об ошибках системы и сама угодила в ее жернова – при этом оставаясь ортодоксальной коммунисткой.
Только ради него она однажды поступилась своими стальными принципами: когда он заболел, достала дефицитное лекарство в кремлевской больнице
– Какие отношения были у Веры с дочерью?
– Судя по редким воспоминаниям Екатерины Елагиной, племянницы Веры Петровны (а о Брауде родственники вообще вспоминали немного, как будто стремились забыть), у Брауде не было родственных отношений с дочерью Мариной. Мамой Марина звала свою бабушку, Александру Николаевну (урожденную Чаадаеву), которая ее и воспитала. Нет отношений – нет споров. Никто не знает, во что могли вылиться взаимоотношения воспитанной в дворянских традициях Марины с матерью, кадровой сотрудницей ЧК. Хотя ирония судьбы заключается в том, что Веру и ее дочь воспитали одни и те же люди. Но все-таки родители Веры воспитали свою дочь и внучку по-разному. Сохранились свидетельства, что Вера была недовольна тем, что Марина не вступила в комсомол, что у нее "барское воспитание", которое дали внучке ее родители. Но Марина унаследовала фамильное упрямство и стояла на своем, и Вера ничего не могла с этим поделать.
Из воспоминаний племянницы Веры Брауде Екатерины Елагиной:
"Никаких родственных уз для нее не существовало и поблажек для них не делалось. Но при всей прямолинейной принципиальности дважды отступила от твердо усвоенных правил. Во втором случае, когда понадобилось с величайшими трудами раздобывать редкостное лекарство для умирающего отца – единственного из всей родни человека, которого она по-своему любила и питала к нему какие-то человеческие чувства. Лекарство то в кремлевской больнице приобрела, но доставить его на своей служебной машине категорически отказалась. А в первый раз это произошло, когда в Казань вступали лютовавшие чехи. Она предупредила родителей о необходимости без промедления покинуть город и направляться к ближайшей станции, где формировался отправляющийся в Москву эшелон. Родители вместе с Лелей и коляской с маленькой Маришкой отправились туда пешком, благополучно прибыв в Москву и купив там квартиру в Еропкинском переулке".
Читка пьесы
– Будет ли ваша пьеса поставлена в каком-то театре?
– Геннадий Шапошников, главный режиссер театра "На Покровке", где проходила наша драматургическая лаборатория "ИСТОРИЯ.doc", сказал, что жанр исторической драмы переживает сейчас свой звёздный час: это попытка в нашем далёком прошлом найти причины наших несбывшихся надежд и, вообще, происходящего с нами сегодня. Помочь людям по-новому взглянуть на русскую историю, на их собственную национально-культурную идентичность. Я с ним согласна. Поэтому сейчас прошли читки пьесы в Новосибирске и в Москве, у меня есть первые отзывы критиков – то, что Довлатов иронично назвал critical endowment. Скоро начнем разговаривать с театрами.
Из воспоминаний племянницы Веры Брауде Екатерины Елагиной:
"Еще в начале двадцатых годов Вера Петровна по заданию Дзержинского вступала в партию эсеров для уничтожения злостного террориста Бориса Савенкова. Вот это-то пребывание у эсеров в 1951 году ей припомнили и, хотя служебное задание неукоснительно было исполнено, тем не менее, оказалась она опять за решеткой. До суда дело не дошло, и в 1953 году после смерти "гения человечества и лучшего друга всех спортсменов" казанские партийные друзья подсуетились и ускорили ее освобождение. Она была восстановлена в звании полковника и обеспечена персональной партийной пенсией Союзного значения с правом на лечение в кремлевской больнице и продолжительным пребыванием в привилегированном санатории "Барвиха". Вернулась она в Москву и поселилась в новом доме у Савеловского вокзала, а в апреле 1961 года умерла".
Дочь Веры Брауде Марина в мае 1941-го вышла замуж за своего одноклассника Самуила Бреслава, родители которого были репрессированы в 1937-м, и прожила с ним всю жизнь, воспитав двоих детей.