Текст: проект "Окно"
23 августа в Волгоградской области заключенные захватили заложников в колонии №19 в Суровикино. Погибли четверо сотрудников ФСИН. Пострадали 8 человек, в том числе четверо сотрудников колонии, среди которых начальник ИК. Двое из них в состоянии средней степени тяжести, еще два человека – в тяжелом состоянии. В результате штурма захватчиков убили.
Чтобы не пропускать главные материалы Сибирь.Реалии, подпишитесь на наш YouTube, инстаграм и телеграм
Редакция "Окна" поговорила с родными заключенных о произошедшем. И с экспертами – о том, насколько захват заложников возможен в любой другой колонии России. Судя по их словам, возможен – и в любой.
Спецназ в ИК-19 в Суровикино
"Образцово-коррупционная колония"
– Это образцово-показательная колония, точнее, образцово-коррупционная – у меня сын там сидит. В последнее время не могу с ним связаться (такое бывало и раньше, на месяц-два), но знаю по прежним разговорам: достать в колонии можно было буквально все и всегда. Сами конвоиры и участвовали в этом, брали деньги за то, чтобы закрыть глаза на пронос оружия, например. Мусульман, по словам сына, особенно не прессовали, даже после "Крокуса", у них там особая диаспора. К ним просто старались не лезть, все – от заключенных до сотрудников. Хотя что за сотрудники такие, что опасаются группы заключенных, да? – говорит Ольга (имя изменено для безопасности собеседницы). – Мы сами из Астрахани, сын по 228-й ушел. Сбыт наркотиков. По этой статье в Суровикино (ИК-19) сидит 99% всех зэков.
По словам другой матери, сына которой из ИК-19 завербовали на войну, в Суровикино действительно "разрешалось все запрещенное" – от телефонов до оружия. Но, по ее словам, без насилия там тоже не обходилось.
– Понимаете, первые три года он сидел там без всяких проблем: мы по телефону свободно, например, осуждали войну в Украине, я им присылала ролики о том, что происходит на самом деле (а то там три канала – Первый, "Спас" и "Россия24" – представляете, что у них в мозгах?), провела разъяснительную, так скажем, работу, и когда "Вагнер" туда зашел вербовать – сын и его сокамерники отказались идти на войну. Прошел год, и он вдруг пропал со связи, на запросы отвечали дубовое "в колонии такой-то не числится", я его несколько месяцев не могла найти, потом он сам позвонил мне из Донбасса: "Мама, к нам зашли Минобороны, прессовали так, что не подписать не получилось. Я не мог там больше оставаться, я потом тебе расскажу, как над нами измывались, почему не смог [не идти воевать]". Я ему: "Сынок, что же ты наделал, ты теперь так и так сдохнешь". Месяца не прошло, он погиб. Больше года я ждала его кости – вот только недавно захоронили. Рассказать деталей, как вы понимаете, не успел. Но как их должны были прессовать, чтобы заставить опытного зэка пойти на смерть, – примерно представить можете, – говорит Светлана (имя изменено для безопасности собеседницы), ее сын тоже был осужден по 228-й статье УК РФ, за покупку наркотиков в крупном размере, на момент вербовки ему оставалось отбывать 6 лет или 4,5 года до подачи на УДО.
Захват заложников произошел в колонии №19 во время заседания дисциплинарной комиссии. Первым о нем сообщил телеграм-канал Baza. По его информации, в заложники были взяты четыре человека, еще не менее трех человек погибли. Телеграм-канал сообщал, что нападавшие заявили о принадлежности к "Исламскому государству" (признано в России террористическим). Официально эти данные не подтверждены.
Позднее ФСИН подтвердила захват заложников, уточнив, что есть пострадавшие и "проводятся мероприятия по освобождению", других подробностей ведомство не привело. Информацию о пострадавших подтвердил губернатор Волгоградской области Андрей Бочаров. По его словам, был создан оперативный штаб для координации действий по освобождению заложников.
Лишь спустя несколько часов ФСИН сообщила, что нападавших было четверо. Они взяли в заложники восемь сотрудников колонии и четверых осужденных.
"Четверым сотрудникам преступники нанесли колото-резаные раны различной степени тяжести, трое из них скончались. Еще четверо, оказавших сопротивление, госпитализированы, один из которых скончался в больнице", – говорится в сообщении ФСИН.
Среди пострадавших – начальник захваченной колонии, сообщило "РИА Новости". Он был отправлен на вертолете в больницу Волгограда.
Ряд телеграм-каналов опубликовал имена предположительных захватчиков заложников в колонии.
Рамзиндин Тошев, 28 лет. Был осужден 10 октября 2022 года за незаконное производство, сбыт или пересылку наркотиков в составе организованной группы (ст. 228.1, ч. 4) за продажу героина. Получил 8 лет и 6 месяцев колонии строгого режима. По информации "Агентства", Тошев в 2017 году участвовал в митинге у посольства Мьянмы в Москве в поддержку мусульман этнической группы рохинджа – их преследует военное правительство Мьянмы.
Рустамчон Наврузи, 23 года. Дзержинский городской суд Волгограда осудил его 30 марта 2022 года, а областной суд подтвердил приговор 23 июня 2022-го. Статья – сбыт наркотиков.
Назирчон Тошов, 28 лет. 20 сентября 2023 года приговорен к 8 годам колонии строгого режима за продажу метадона в составе группы лиц (ст. 228.1, ч. 4).
Темур Хусинов, 29 лет. Был осужден в июне 2019 года за нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших по неосторожности смерть потерпевшего (ст. 111, ч. 4). Его приговорили к 6 годам колонии строгого режима. Дело Хусинова начали рассматривать еще в январе 2019 года. В приговоре суда не говорится, с какого момента исчисляется его срок, но до суда он сидел в СИЗО. Если ему засчитали предварительное заключение, то выйти он должен был через несколько месяцев.
Телеграм-канал "Волгоград" опубликовал видео, которое, как утверждается, снято захватившими колонию. На нем видно, что как минимум три окровавленных человека в форме ФСИН лежат без движения, еще один, предположительно, ранен. Снимающий видео говорит на арабском языке вперемешку с русским. Он упоминает "Исламское государство". На видео видны три человека (один из них в робе заключенного), которые, вероятно, участвовали в захвате.
Позже в телеграм-каналах распространили несколько видео, на которых вооруженные ножами захватчики стоят во дворе колонии, прославляют Аллаха и в очередной раз произносят название "Исламского государства", позируют с его флагом, называют себя моджахедами. Они заставляют окровавленного заложника просить помощи у Путина.
Кроме того, они утверждают, что убили тех, кто "притеснял, ущемлял, замучил мусульман здесь". Свои действия они объяснили местью за "Крокус".
Теракт в "Крокусе" произошел 22 марта 2024 года, когда вооруженная группа ворвалась в концертный зал и начала стрельбу по людям. Потом нападавшие подожгли здание и скрылись. В результате атаки погибли 145 человек, в том числе шестеро детей, более 550 пострадали.
Ответственность за теракт взяли на себя члены "Вилаят Хорасан" – афганской ячейки группировки "Исламское государство", признанной террористической организацией и запрещенной в России. Четверо обвиняемых находятся под арестом. Во время задержания одному из них отрезали ухо.
Обе собеседницы редакции "Окна" отмечают, что попасть в "религиозную ячейку", члены которой накануне и взяли в заложники сотрудников ФСИН, не составляет труда даже для осужденных за продажу наркотиков – хотя считается, что для мусульман эта статья "позорная".
– В мире заключенных все иначе, там уже не смотрят на статью: "В единого Бога (Аллаха) веруешь? Ну, тогда с нами". Особо "правоверные" спрашивают, кому продавал наркоту. Если "неверным", то "все в порядке", вступай, как говорится, в ячейку. Обычно их и размещают в одной камере. Как минимум в одном отряде, они скидываются на обустройство отдельного угла для молитв или даже комнаты: Кораны, джай-намаз (молельный коврик для намаза), в обуви никто не ходит. Могли ли их прессовать, что и вызвало такой бунт? В теории могли, конечно. В рамках антимигрантского тренда после "Крокуса" прессуют не столько граждан постсоветских республик, сколько всех подряд мусульман. Но достоверно мы же не знаем, прессовали или нет. По сути, коврики, телефоны – не положено (как и ножи, которые у них при себе были) а вот Коран, как и Библию, как и Тору – запрещать было бы нарушением. Но отметим, что куча всего неразрешенного, включая оружие, у бунтовщиков при себе была, – говорит бывший член ОНК Приморского края Денис Дженжера. – Отдельно отмечу силу мусульманских диаспор в тюрьмах (именно в колониях, в СИЗО с этим построже): был у нас опыт, когда вновь поставленный глава ИК, уж больно православный, начал прессовать таких заключенных, в их камеру зачастили с проверками – мусульмане просто вынесли эту комиссию с порога. То есть с ними боялись лишний раз связываться. Что, конечно, тоже неправильно.
Правозащитница, долгие годы помогавшая заключенным как член ОНК Москвы, а затем ведущий аналитик Управления ФСИН по Москве Анна Каретникова, также считает, что у ФСИН просто нет стратегии в решении "религиозной проблемы", поэтому долгие годы они ее просто избегали.
– Я бы не сказала, что в последнее время начали прессовать заключенных по религиозному или национальному признаку. Другое дело, что система до сих пор не понимает, как ей вообще обращаться с сильно верующими. Это действительно специфический контингент. В итоге система как на качелях качалась, то норовя их всячески давить (отбирать молельные коврики, запрещая совершать намаз, еще как-то их уязвлять), то, напротив, пытались войти с ними в отношения "вась-вась", чтобы хоть как-то уживаться, – говорит Каретникова. – Я бы не сказала, что мусульмане были дискриминированы в иерархии заключенных: во многих изоляторах мусульмане – "положенцы" (на воровском жаргоне в криминальной иерархии человек после "вора в законе", имеющий право принимать решения в его отсутствие и от его имени), чеченцы и ингуши в основном. Проблема ФСИН, что не было выработано какой-то стратегии, какой-то политики – а как с ними вообще обращаться? В целом их опасаются. Помню ситуацию в московском изоляторе, когда пришла управленческая проверка в большую камеру во время намаза, вся камера молилась – и они просто вышибли оттуда всю эту проверку во главе со старшими офицерами управления. Просто вынесли на руках их из камеры. Системе не хочется заниматься изучением религиозной проблемы. Не хочется разрабатывать правила методичной работы, понимания ислама, изучения этой именно категории мусульман – этого ничего нет. В итоге самые радикальные идеи, которые распространяются горизонтально, какая-то несправедливость, они, конечно, объединяют людей. И, конечно, когда человек чувствует несправедливость, то эти идеи распространяются стремительно и массово. Именно радикальные идеи – замечу, я далека от того, чтобы осудить каким-то образом весь ислам. А российская ФСИН решила проблему так: авось как-нибудь пронесет. Не пронесло. Привычные меры – всем побрить волосы, если общественности не нравятся бороды, отобрать у всех телевизоры и холодильники – очевидно не работают. Никто не отделил тех, кто представляет угрозу, от, допустим, политзаключенных, которые тоже имеют статьи террористического характера и стоят на таком же профучете, но, разумеется, никого захватывать в заложники не будут (однако бесполезная слежка за ними отнимает много ресурса). Коррупционная составляющая быстро вернулась вновь. Обошлись совершенно формальным увольнением начальника СИЗО, как будто это что-то меняет. И петух все-таки клюнул. Уже второй раз, кстати, за это лето. А выводы до сих пор не сделаны.
"Может произойти в любой ИК России"
– Система одинакова, подобное может произойти в любой колонии, – говорит правозащитница и глава фонда "Русь сидящая" Ольга Романова. По ее данным, накануне бунта система ФСИН начала преследовать в российских колониях заключенных-мусульман.
Денис Дженжера отмечает, что сделать то, что "провернули" бунтовщики ИК-19, в теории может любая группа заключенных.
Итоги бунта в СИЗО-1 Ростова для колонии Волгоградской области
– Дисциплинарная комиссия – для этого самый удобный момент. Моя версия: заключенные специально совершали мелкие правонарушения, чтобы быть вызванными на дисциплинарку в один день. Их по одному приводит в одну комнату или коридор перед комнатой комиссии сопровождающий, а после конвоиры их оставляют. В кабинет комиссии заводит один младший сотрудник. То есть в коридоре с 5–10 заключенными остается один охранник, в момент, когда он заводит очередного заключенного, его "ломают" и вбегают все остальные. А внутри сидят как раз все те, кто их прессовал: в составе комиссии обычно и зампобор (заместитель начальника колонии по безопасности и оперативной работе), и начальник колонии. Из охраны – какой-нибудь оперативник-два. И если в ИК действительно были случаи ущемления мусульман – это "лучший" способ "ломануть" их всех, – говорит Дженжера. – Как это можно было предотвратить? Если бы оперативники, которые должны такие дела внутренней безопасности расследовать, вовремя поняли, что на дисциплинарку собрались ребята из одного сообщества, диаспоры, ячейки (называйте, как хотите). Если они действительно работали бы, они бы знали, кто с кем общается, какой интерес в каждой группе и т.д.
Анна Каретникова согласна.
– Я тоже часто сидела на таких комиссиях для того, чтобы выслушать доводы тех, кто был водворен в ШИЗО, чтобы защитить как-то их права и интересы. И сотрудники там [на комиссии] не вооружены. Несмотря на то, что в данном случае мы говорим про строгий режим в колонии примерно на тысячу человек. Обычно комиссия – от трех до шести человек. Там может быть и начальник колонии, там может быть только начальник оперотдела. То есть кто-то из старших офицеров, кто-то из должностных колоний должен сидеть за этим столом, чтобы комиссию эту легитимизировать, – говорит эксперт. – Если у них что-то и есть с собой, то это дубинки резиновые, палки резиновые – и то совершенно необязательно. Видимо, арестанты заранее договорились о том, что они будут делать, а сотрудники оказались совершенно к этому не готовы. И вот такой оказался чудовищный итог этой комиссии. ФСИН даже себя защитить не может, о чем тут говорить? Cтранно не то, что это произошло, а странно то, что это не произошло во многих других МЛС в России. Потому что к этому есть все объективные предпосылки.
Основная – в том, что оперативные отделы неспособны делать то, что входит в их прямые обязанности. Оперативник – человек, который должен знать все про всех: он должен знать то, о чем договариваются между собой заключенные, где ислам, а где политика в разговорах, что у кого под кроватью спрятано, в каком кармане что лежит. Они там для того, чтобы эту безопасность обеспечивать, разведчики внутренние. А вместо этого они занимаются чем угодно, только не этим: то людей на войну мобилизуют, то прессуют. Почему-то и политические, и игиловские на одном и том же террористическом учете стоят. Поэтому разобраться, кто представляет реальную угрозу при таком количестве поставленных на профилактические учеты, совершенно невозможно. По сути, оперативники работают, чтобы их самих не убили. Вот он [убитый в ИК-19 оперативник] с этим и не справился. Мои соболезнования, конечно, но в общем получается почти анекдотическая ситуация. Ведь за эту безопасность, в том числе свою, отвечал именно он.
Между тем в Госдуме уже заявили о том, что к захвату заложников в волгоградской колонии могут быть причастны западные спецслужбы. Об этом заявил лидер партии СРЗП Сергей Миронов.
"Пока информации мало, но, думаю, нельзя исключать и участия западных спецслужб в организации этих событий. Любая дестабилизация обстановки в России прямо отвечает их интересам, особенно сейчас", – написал Миронов у себя в тг-канале.
Семь массовых бунтов с 2016 года
Примерно в 16:40 по Москве несколько телеграм-каналов, получающих информацию от силовиков, сообщили о начале штурма колонии. Перед этим в городе Суровикино начали глушить связь. Местные жители написали в чаты, что слышали звуки стрельбы.
Суровикино, штурм ИК-19
В начале штурма удалось спасти еще одного сотрудника ФСИН, которого держали в заложниках. Нескольких заключенных, захвативших колонию, как утверждалось, ранили.
Штурм длился полчаса. Один из захватчиков пытался подорвать себя – на нем был жилет, начиненный самодельной взрывчаткой. Однако детонатор не сработал, заключенный был убит.
Во время штурма снайперы убили четверых осужденных, которые захватили ИК, заявили позднее в Росгвардии.
Следственный комитет возбудил дело по статьям о захвате заложников и дезорганизации деятельности колонии.
Президент России Владимир Путин заявил, что ему известно о "ситуации" в волгоградской колонии, сообщает ТАСС. Он заслушает доклады глав МВД, Росгвардии и других силовиков.
Это уже второй за лето 2024 года захват заложников в российской колонии. 16 июня шестеро заключенных захватили в заложники двух сотрудников СИЗО-1 в Ростове-на-Дону. Один из захватчиков сказал, что "моджахеды "Исламского государства" захватили "ростовский централ, где сажают наших братьев". Заложников освободили после штурма Росгвардии. Все шестеро нападавших, по официальным релизам, были убиты во время штурма. Но Baza писала, что часть раненых преступников выжили.
Один из них, Даниил Камнев, 4 июля был арестован по уголовному делу о побеге из мест лишения свободы, захвате заложников и дезорганизации деятельности учреждения, обеспечивающего изоляцию от общества (ч. 3 ст. 313, ч. 3 ст. 206, ч. 3 ст. 321 УК РФ). Второй, Малик Гандалоев, 23 июля был приговорен к 20 годам строгого режима с отбыванием первых четырех лет в тюрьме за участие в террористической организации, изготовление и хранение взрывчатки. Преступники являлись сторонниками запрещенной в России организации "Исламское государство" и были осуждены по статье о терроризме. Четверо из них – уроженцы Ингушетии.
По факту захвата заложников было возбуждено уголовное дело, начата проверка работы руководства СИЗО. Тем не менее после событий в Ростове источник издания V1 в управлении ФСИН по Волгоградской области заявил, что подразделение продолжает работу в обычном режиме. "Жизнь идет своим чередом, работа продолжается, как и раньше", – сказал источник. Он пожаловался, что в "некоторых регионах" некомплект сотрудников колоний достигает "критических показателей". "Люди физически не могут свою работу выполнить правильно, до конца, – цитировало его V1. – Банально проверить всех арестантов и осужденных на наличие запрещённых предметов".
18 февраля 2022 года 21 заключенный устроили беспорядки в СИЗО-1 Черкесска (КЧР). Как сообщали в республиканском управлении ФСИН, все они были подозреваемыми и обвиняемыми в совершении тяжких и особо тяжких преступлений, связанных с убийствами, грабежами, разбоями, вымогательством и изнасилованиями. Арестанты оказали сопротивление администрации следственного изолятора при проведении планового обыска и повредили смотровые глазки в дверях камер. СКР возбудил уголовное дело в отношении семерых заключенных по ст. 212 УК РФ ("Массовые беспорядки") и ст. 210.1 УК ("Занятие высшего положения в преступной иерархии"). 2 ноября 2023 г. Верховный суд Карачаево-Черкесии приговорили их к срокам от 3 лет 9 месяцев до 14 лет лишения свободы.
Беспорядки в ИК-1 Владикавказа произошли 15 октября 2021 года во время обысков в камерах штрафного изолятора (ШИЗО). Как сообщало пресс-бюро ФСИН, двое осужденных "отрицательной направленности, содержащиеся в ШИЗО, отказались подчиниться законным требованиям сотрудников", устроив провокацию. Остальные заключенные, по данным тюремного ведомства, поддались на нее и разгромили оборудование исправительного учреждения. В беспорядках участвовали порядка 200 человек. Следственный комитет возбудил уголовное дело по статье об организации и участии в массовых беспорядках. Спустя три дня зампредседателя правительства Северной Осетии Ирбек Томаев сообщил, что ИК-1 работает штатно.
Годом ранее – 9 апреля 2020 года – 17 заключенных ангарской ИК-15 в Иркутской области из отряда строгих условий содержания разбили камеры наблюдения и нанесли себе раны на руках в области вен. 10 апреля один из них устроил пожар в промышленной зоне (огонь повредил находящиеся на территории пенитенциарного учреждения профучилище, школу и хозяйственный двор). По официальной версии, накануне бунта был конфликт между сотрудниками колонии и осужденным, который призвал других к неповиновению. Правозащитники заявляли, что причиной бунта было жестокое обращение со стороны охранников и угроза главы УФСИН "опустить" всех заключенных ИК-15 из-за конфликта от 9 апреля. Впоследствии в колонии был обнаружен труп погибшего заключенного. После происшествия было возбуждено уголовное дело об организации массовых беспорядков и участии в них (ч. 1, 2 ст. 212 УК), а также о групповой дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию людей от общества (ч. 3 ст. 321 УК). СКР привлек к ответственности 19 человек. После многочисленных жалоб правозащитников было возбуждено несколько уголовных дел о пытках заключенных – таким способом, по словам пострадавших, сотрудники ФСИН пытались выбить у них показания в организации стихийной акции протеста в ИК-15 в Ангарске. В этом году четверым заключенным, пытавшим заключенных в СИЗО-1 Иркутска, присудили от 6,5 до 8 лет колонии. В августе 2023 года виновными в пытках заключенного из той же колонии Кежика Ондара признали экс-начальника оперативного отдела СИЗО-1 Максима Вольфа, старшего оперуполномоченного Андрея Мелентьева, младшего инспектора дежурной группы Максима Данчинова, дежурного помощника начальника изолятора Евгения Шадаева и сотрудника ФСИН Андрея Москвитина. За изнасилование заключенного из Тувы, ставшего инвалидом, сотрудникам присудили от 4 до 5 лет колонии.
8 февраля 2019 г. в самарской ИК-5 произошел конфликт между двумя заключенными из отряда, пришедшего на ужин, и одним из осужденных из отряда обслуживания колонии. Когда зачинщик стал нецензурно оскорблять прибывших, те выбежали на улицу, сломали перегородку и побежали в помещение, где живет хозотряд. Там произошла потасовка, в ходе которой сгорели матрасы и одеяла. В результате, по разным данным, пострадали от 15 до 17 человек, многие были госпитализированы. Правоохранительные органы возбудили уголовное дело о хулиганстве (ст. 213 УК РФ).
В ночь на 22 февраля 2016 г. в Можайской воспитательной колонии для несовершеннолетних в Московской области произошел бунт 55 подростков (всего в учреждении содержалось более 70 человек). Они забаррикадировались на втором этаже жилого корпуса, начали ломать мебель и выкидывать ее в окно. По сообщению УФСИН России по Московской области, "ряд воспитанников" Можайской колонии выразили сотрудникам учреждения "свое несогласие" в связи с отказом в условно-досрочном освобождении одному из осужденных. "В ходе беседы с несовершеннолетними воспитанниками все вопросы были им разъяснены и разрешены администрацией воспитательной колонии в рабочем порядке", – сообщала пресс-служба ведомства. 11 марта 2016 г. СКР возбудил уголовное дело по факту массовых беспорядков. 5 марта 2019 г. Московский областной суд приговорил восьмерых фигурантов к срокам от 3 лет и 5 месяцев до 3 лет и 11 месяцев колонии. В связи с истечением срока давности суд по просьбе прокурора прекратил уголовное преследование в отношении пятерых из них.