12 апреля 1961 года в Казахстане произошло два события: полёт в космос Юрия Гагарина, стартовавшего на корабле "Восход-1" с космодрома Байконур, а также "взлёт" к популярности казахского поэта-шестидесятника, скандального филолога, лидера антиядерного народного движения "Невада – Семипалатинск", политика и дипломата Олжаса Сулейменова.
Листовки с первой частью его поэмы "Земля, поклонись человеку!", написанной в ночь накануне полета Гагарина и приуроченной к нему, разбрасывали над городами Казахстана 12 апреля с вертолётов. Через 14 лет на месте гибели Гагарина и летчика-испытателя Владимира Серегина во Владимирской области, недалеко от деревни Новоселово Киржачского района, установили мемориальную стелу и копию самолёта МиГ-15УТИ , на котором разбились летчики. На крыле были слова: "Земля, поклонись человеку".
Из геологов – в поэты
В начале 2024 года вышли мемуары Олжаса Сулейменова "Так было…". Поэт рассказывает, что его отца, Омара Сулейменова, офицера Казахского кавалерийского полка, арестовали в 1936 году. Он сидел в Норильске, в одном лагере с историком Львом Гумилёвым, а спустя год был расстрелян.
Отучившись в школе, Олжас поступил, казалось бы, в самое непоэтическое место во всём Казахстане – нефтяное отделение геолого-географического факультета Казахского государственного факультета (ныне – КазНУ). Возможно, в поисках "чёрной крови Казахстана" он находил своеобразную романтику. Так или иначе, Олжас успешно защитил диплом по теме "Механика образования соляных куполов Эмбинской нефтеносной структуры".
С этим дипломом Сулейменов отправился в Москву, где поступил… в Литературный институт. Здесь он познакомился со своими учителями – поэтами Борисом Слуцким и Леонидом Мартыновым (именно он написал предисловие к подборке текстов Олжаса в "Литературной газете") и вскоре стал одним из поэтов-"шестидесятников". В этот звонкий эстрадный мир он входит "по благословлению" самого Андрея Вознесенского:
Посвящается АТЕ-37-70, автомашине Олжаса Сулейменова
…Враги наши купят свечку.
Враги наши купят свечку
и вставят ее в зоб себе!
Мы живы, Олжас. Мы вечно
будем в седле!..
Андрей Вознесенский
Правда, окончить Литературный институт Сулейменову было не суждено: его отчислили за драку. Пришлось покинуть Москву и вернуться в родную Алма-Ату (ныне – Алматы). Это было зимой 1961 года, а уже через полтора месяца молодой поэт, вовремя оседлав космическую тему, становится звездой всесоюзного масштаба.
Член "поэтической сборной страны"
Сулейменов устроился литературным сотрудником "Казахстанской правды" – в его обязанности входило отвечать на письма читателей. 11 апреля 1961 года молодого поэта вызвал к себе главный редактор "КП" Фёдор Боярский и распорядился: "Завтра человек будет в космосе. Готовь стихи в номер".
"Завтра вся планета ахнет, возликует, до конца не веря – не может быть!
А сегодня редактор провинциальной газеты буднично, в тоне рядового редакционного задания, сообщает эту эпохальную новость.
"Под правительственным сообщением пойдут твои стихи. Надо с настроением, понял?". Потом не сдержался: "Ты же инженер, должен соображать – человек, гомо, как его там, в другое состояние переходит. Возвысь его, бедолагу!".
Не справлюсь. В редакции служили более опытные стихотворцы. Напомнил редактору о них. Но Федор Федорович грянул ладонью по столу: "Партия сказала – надо! Комсомол ответил – есть. Исполняй!".
В стране сотни газет, а это – сотни редакторов. Все они накануне взлета Гагарина получили по партийным каналам проекты правительственного сообщения. И только один редактор не побоялся разгласить секрета, подошел творчески.
12 апреля розовые листовки с моим стихотворением кружили над городом, над улицами, заполненными счастливыми людьми. Мне дважды довелось видеть счастливым мой город. В мае 1945-го и апреле 1961-го. Посчастливится ли увидеть еще?
Олжас Сулейменов. "Так было…"
В переписке с корреспондентом Сибирь.Реалии 87-летний Олжас Сулейменов признался, что не знает, кто придумал разбросать его стихотворение с самолета (по другой версии – с вертолета). Прием вполне американский, "шестидесятнический", и он сработал. После того как Сулейменов опубликовал свою поэму, про стихотворца из центральноазиатского города узнал весь мир.
В начале июня Сулейменов летит в Москву, а оттуда – в Париж и Нью-Йорк, где читает стихи перед студентами и преподавателями университетов. Его сборники выходят стотысячными тиражами; он становится первым лауреатом премии комсомола Казахстана (1964), первым поэтом, удостоенным премии Ленинского комсомола СССР (1967).
Сулейменов теперь постоянно выезжает в заграничные командировки в компании с другими шестидесятниками – через всю жизнь он пронесёт дружбу и любовь к Рождественскому, Вознесенскому, Ахмадулиной, Высоцкому, Евтушенко и Окуджаве. Он вспоминает о них как о "поэтической сборной страны", которая могла собрать стадион.
Но трудней на земле найти
Путь,
Что в сердце своем пронёс.
Что рекою прошёл по земле.
Что навеки связал города.
Что лучом бушевал во мгле.
Освещая твои года.
Нелегко,
Но ты должен найти
Путь,
Что в сердце до звёзд
Донес,
Путь земной – продолженье пути
До сегодняшних ярких звёзд…
Олжас Сулейменов, из поэмы "Земля, поклонись человеку!"
"Яростно антирусская книга"
В 1970-х Олжас Сулейменов неожиданно обращается к филологии и… шумерологии. В 1975 году выходит его работа "Аз и Я. Книга благонамеренного читателя". На самом деле слово "благонамеренный" только вводит читателя в заблуждение. Потому что книга Сулейменова полна смелых заявлений в духе альтернативной истории человечества:
"Не зафиксированы и потому забыты гениальнейшие изобретения. Археологи находят изделия из алюминия в погребениях Китая, возраст которых превышает две тысячи лет. Не это невозможно, мы твердо знаем, что алюминий удалось получить лишь после того, как была изобретена гальваническая ванна!
И потом обнаруживают гальваническую ванну в Шумере. Она действовала уже за пять тысячелетий до рождения мэтра Гальвани".
Вскоре "Аз и я" становится одним из самых скандальных бестселлеров "эпохи застоя".
"Можно впасть в нескромность, но это факты: книгу переписывали от руки, давали читать на одну ночь за определенную плату, на черных книжных рынках в разных регионах СССР цены прыгали от ста номиналов до полутора тысяч, а в одной республике отчаянный читатель отдал за книгу своего "Жигуля". Нельзя сказать, что тираж был мизерный (двумя заводами выходила; я видел в выходных данных и 60 тысяч экземпляров, и 100 тысяч), но не хватало. В условиях рынка столь повышенный спрос вызвал бы многократные переиздания бестселлера. У нас такой популярности не были рады ни издатель, ни автор".
Олжас Сулейменов. "Так было…"
Если вторая половина книги, посвящённая истории шумерского языка и его возможной связи с тюркским, не привлекала особого внимания ни тогда, ни сейчас, то первая часть, где поэт изложил свои размышления о содержании, происхождении (тюркском, с его точки зрения) и семантике отдельных образов святая святых русской литературы "Слова о полку Игореве", вызвала настоящий скандал
Как пишет украинский литературовед Леонид Фризман: "Сам факт, что попытки нового толкования неясных, "темных" мест "Слова", исправления отдельных написаний в нем, пересмотра влияния тюркского элемента на язык памятника и т.п. вызвали сомнения и возражения, разумеется, вполне естествен. Но дело в том, что выход "Аз и Я" вызвал не научную полемику вокруг книги, а идеологическую травлю ее автора… Но главным источником раздражения, вызванного книгой О. Сулейменова, была, конечно, не раскованность ее слога и не полемическая заостренность каких-то положений. Ее автор попытался развеять героическую мифологизацию облика Игоря и затеянного им похода и восстановить в правах действительность XII в., когда "свой" и "чужой" были лишены той прямолинейности, которую они приобрели в последующие эпохи".
Сулейменова критиковали за "покушение" на этнонационалистический миф о превосходстве славян над Ордой. Именно так идею книги "Аз и я" восприняли академик Лихачев и главный идеолог брежневской эпохи Михаил Суслов, ответственный за насильственные депортации, то есть за геноциды на Северном Кавказе во времена Второй Мировой.
За "инакомыслие" поэта судили с официальных трибун, а за "антирусскость" – с неофициальных. Первым ударил по "крамольной книге" журнал "Молодая гвардия" статьей доктора исторических наук А. Кузьмина "Точка в круге, из которой вырастает репей". Сначала, возможно, для приличия, историк обвиняет поэта в позитивизме и антипатриотичности, но финальным "апперкотом" товарища Кузьмина было обвинение в… юдофилии и сионизме. Пересказывает статью доктора исторических наук литературовед Фризман:
"О. Сулейменов, призывая избавиться "от предрассудков христианских, мусульманских и буддийских знаний", освободиться "от догм философий расовых и рациональных", "обходит иудаизм, содержание которого как раз шовинизм и потенциальный расизм: противопоставление "высшего", "избранного народа” всем прочим "гоям". У О. Сулейменова не вызывает никаких сомнений ненаучный тезис о существовании единого во всем мире и неизменного с библейских времен “еврейского народа”, тезис, реакционное содержание которого было раскрыто В.И. Лениным еще в начале ХХ века..."
Эту же линию продолжает и журнал "Москва" со статьёй Ю. Селезнёва "Мифы и истины".
Как и А. Кузьмин, Ю. Селезнев уличает О. Сулейменова в симпатиях к "главному народу", "то есть к семитам-иудеям", но избирает еще более категоричные выражения: "Соотнесенность, порою скрываемая в полунамеках, порою совершенно явная, концепции О. Сулейменова именно с мифом о "главном народе" и составляет "тайный" нервный узел его книги в целом” (с. 207). "Автор “Аз и Я", – продолжает критик, – неоднократно призывая избавиться “от предрассудков христианских, мусульманских и буддийских знаний”, “от догм философий расовых и национальных”, весьма бережно обходит вопрос об иудаизме” (с. 207–208). Между тем иудаизм несет ответственность за “очень трудное” положение хазарских христиан, принятие иудейской религии привело к паразитическому обогащению правящей верхушки. "Таковы реально-исторические факты, – завершает свой вердикт Ю. Селезнев. – Иных, которые позволили бы "пересмотреть" роль иудейской религии и культурно-историческую миссию мифического "главного народа" в целом, к чему с запалом, достойным лучшего применения, призывает О. Сулейменов, – нет" (с. 208).
Из статьи Леонида Фризмана "Возмутитель спокойствия. Книга О. Сулейменова "Аз и Я" под огнем идеологической критики".
От полной опалы Сулейменова спасли два человека: Леонид Ильич Брежнев и Динмухамед Кунаев, первый секретарь ЦК Компартии Казахстана. Последний "замолвил словечко" за поэта перед вождём и, с разрешения Брежнева, избрал Олжаса кандидатом в члены ЦК КазССР. В итоге, как вспоминает Сулейменов, план Суслова о постановлении ЦК КПСС с осуждением книги "Аз и Я" как о "произведении идеологически незрелом, содержавшем настроения националистического, пантюркистского характера", провалился.
Тогда обсуждение работы перешло на другой уровень – в Академию наук СССР. Заседание по ней, длившееся 9 часов подряд, открывал академик Б.А. Рыбаков словами: "В Алма-Ате вышла яростно антирусская книга – "АЗ и Я" стотысячным тиражом".
Сулейменов ответил Рыбакову: "Я продолжаю считать, что вся моя книга – это признание в любви к "Слову", к русской культуре, к которой сам принадлежу большей частью своего воспитания и образования. Сожалею, что вы этого не увидели в книге, уважаемый Борис Александрович. Я знаю, некоторые люди привыкли, что в любви к великой культуре надо признаваться стоя на коленях. Иная форма признания показалась непонятной и оскорбительной".
"Вместо планового социализма клановый капитализм"
Скандал удалось замять, и Олжас Сулейменов сохранил прочные позиции в Союзе писателей Казахстана, где он с начала 1970-х курировал "литературные связи" с Азией и Африкой. Правда, литература в данном случае была только прикрытием для иной деятельности.
"С начала 70-х и до конца 80-х я был заместителем председателя Советского комитета по связям со странами Азии и Африки. Через этот комитет осуществлялась помощь СССР национально-освободительным движениям. Конкретная, тайная помощь – финансами и прочим. Побывал в более чем пятидесяти странах этих континентов, общался с руководителями движений, некоторые стали руководителями новых государств. Я видел первые недели, первые месяцы освобождения нескольких стран. Возвращался туда через годы и видел межплеменные войны за посты президентов, нищету, голод. Невежественная политика местных царьков профанировала, дискредитировала страшной практикой понятия “демократия”, “свобода”, “независимость” и, боюсь сказать, – саму идею деколонизации…
Обзор первых десятилетий обретенной свободы в этих странах позволил мне сделать вывод, что обретение независимости не должно быть конечной целью национально-освободительных движений. Я предложил подумать над такой формулой деколонизации: “от веков колониальной зависимости, через период независимости, к эпохе осознанной взаимозависимости".
Из интервью Олжаса Сулейменова.
До сих пор разочарованный тем, что, как он говорит, вместо планового социализма в постсоветские страны пришёл "клановый капитализм", поэт продолжает ностальгировать по СССР в своих мемуарах, а недавно заявил: "Мы сейчас убеждаемся, что случилось на Украине, когда в 2014 году там бездарные политики объявили: единственный законный язык – украинский, а русский – незаконный. И в итоге Украина потеряла по сути дела свою государственность. Мы это сейчас наблюдаем. С каждым народом это может произойти. И учитывать опыт вот этого странного противостояния мы обязательно, даже в сегодняшней политике своей и в будущем, учитывать должны".
Ностальгия по СССР, которую испытывает аксакал социалистического реализма, совершенно неудивительна, если вспомнить, какую прекрасную карьеру на литературном поприще сделал Олжас Сулейменов 20 лет спустя после своего "космического" старта: в 1980-х годах он был депутатом и членом президиума Верховного Совета КазССР, делегатом XXVI съезда КПСС; а с 1981-го возглавлял государственный комитет по кинематографии КазССР.
Именно тогда начинается "Казахская волна" – объединения молодых талантливых казахстанских режиссеров, которых заметил и многому обучил Сергей Соловьев. Пиком её популярности был фильм "Игла" (1988) с Виктором Цоем в главной роли, который снимали в Алматы.
Кадр из фильма режиссера Рашида Нугманова "Игла"
В 1984-м и 1989-м Олжас – депутат ВС СССР. До очередного витка всемирной популярности и самого важного события в жизни поэта осталось совсем немного.
"…Украина, прости,
о ингуш, мою землю прости!
Казахстан, ты огромен —
пять Франций —
без Лувров, Монмартров —
уместились в тебе все Бастилии
грешных столиц.
Ты огромной каторгой
плавал на маленькой карте.
Мы, казахи, на этой каторге родились…
…Время настало.
Если мир не тоскует – и ты, Казахстан, не грусти.
Мир испытан тобой.
Казахстан, если можешь, прости.
И
да здравствует
запрещение испытаний!"
Олжас Сулейменов, из стихотворения "Дикое поле". 1963 год.
Антиядерное движение "Невада – Семипалатинск"
Первый советский ядерный полигон находился на востоке Казахстана в Семипалатинской области (ныне – Абайской). Первый тестовый взрыв на полигоне провели в августе 1949 года, а всего за период до 1989 года на этом секретном объекте было произведено не менее 468 ядерных испытаний – как наземных, так и подземных. В течение четырех десятилетий радиационному облучению подверглись сотни тысяч людей, которые часто даже не подозревали об этом.
"Наш выдающийся ученый Каныш Сатпаев, президент Академии наук, снарядил экспедицию с Бахией Атчабаровым и с 1957 года по 1961 проводил исследования в тех местах. Сохранилось 12 томов – результаты его работы, но они были, естественно, засекречены. В 1961 году никто бы не стал это публиковать. Даже Академия наук СССР, когда к ней обратились с этими материалами, поизучала их и сказала: "Нет, это всё вздор. Никаких там вредоносных последствий не было и не может быть". Спустя много лет, когда я исследовал истории болезни людей в Семипалатинской области, не нашел ни одного случая лейкемии или болезни, связанной с радиацией. Писали, что человек ушел из-за туберкулеза, дизентерии или других привычных болезней".
Олжас Сулейменов. "Так было…"
После 1963 года, когда был заключён Международный договор о запрещении ядерных испытаний в воздухе, воде и земле, людей снова убедили в том, что подземные ядерные взрывы якобы абсолютно безвредны. Только в 1989 году, на фоне перестройки и политики гласности, вскрылась неприятная правда. Олжас Сулейменов рассказывал, что ему позвонил человек, представившийся летчиком с аэродрома близ полигона, и сказал: "Мы решили, что вы сможете донести это до верхов: при испытаниях 12 февраля произошел выброс радиоактивных газов, и облако фронтом в несколько десятков километров прошло и над нашим городком. А у нас здесь дети, семьи, поэтому мы не можем это терпеть… Всегда при подземных испытаниях выбрасывается радиоактивный газ, но атомщики во время испытаний рассчитывают розу ветров, чтобы это облако не коснулось жилых поселков, городов, ушло в степь. Но в степи тоже люди живут, чабаны".
Так началось международное антиядерное движение, которое впишет имя поэта в историю: "Невада – Семипалатинск".
Одна из немногих фотографий на выставке, на которой нет Нурсултана Назарбаева. Участники антиядерного движения "Невада – Семипалатинск"
26 февраля Сулейменов выступает в прямом эфире и вместо согласованного текста решается на смелую импровизацию. Он говорит о том, что власти обманывали народ долгие годы, и призывает всех на митинг к зданию Союза писателей.
На митинг собрались тысячи людей, многие из которых специально приехали из Семипалатинской области, чтобы рассказать о болезнях и гибели целых семей, живших вблизи полигона.
Сулейменов придумал название для нового общественного движения: "два этих суперполигона [Семипалатинский и Невадский испытательный полигон. – СР] как сиамские близнецы: если один остановится, то и другой замолчит. Поэтому мы решили: давайте остановим наш полигон, тогда и американцы свой остановят. Вот такая была задача, и она оказалась выполнима… Мы объявили по радио: чтобы войти в Движение, достаточно прислать свою подпись на любом листочке бумаги. В течение последующих двух недель мы получили два миллиона подписей... Подписывались все: и школьники, и студенты, и пенсионеры, посылали по почте, несли тетрадные листы, ватманы с подписями", – вспоминает поэт-политик.
Семипалатинский полигон, где 12 февраля 1989 года после ядерного взрыва произошел выброс радиоактивных инертных газов. Фото В. Павлунина /Фотохроника ТАСС/
В 1989 году в Семипалатинске было отменено 11 из 18 запланированных ядерных испытаний. В поддержку движения "антиядерщиков" прошла стотысячная забастовка рабочих в Караганде, Семипалатинске, Павлодаре, Усть-Каменогорске и Жезказгане.
Сулейменова опять поддержал Михаил Горбачёв. Поэт объясняет это тем, что "Движение наше оказалось единственным союзником Горбачева против военно-промышленного комплекса в вопросе ядерных испытаний. ВПК был против Горбачева после того года молчания [Семипалатинского. – СР] полигона, в результате которого США не остановили испытания [несмотря на обещание, данное Горбачёву, как пишет Олжас. – СР]. И тут вдруг обнаруживается союзник в лице депутата Сулейменова, которого все давят. И Горбачев принял довольно решительные меры – вызвал в Англию в составе высшей делегации и позвонил Колбину, чтобы ЦК не мешал мне попасть в Верховный Совет".
19 октября 1989 года на полигоне в последний раз взорвали ядерное устройство, а меньше, чем через год, 22 мая 1990 года Верховным Советом КазССР было принято Постановление о закрытии Семипалатинского полигона.
Не огнём и водой, но медными трубами
Дальнейшую, уже постсоветскую, карьеру Сулейменова казахский журналист Максат Нурпеисов описал так: "Как Назарбаев устранил Сулейменова не огнем и водой, но медными трубами". В 1995 году первый президент Казахстана распускает нелояльный ему Верховный совет, продлевает свои полномочия через референдум, навязывает стране новую Конституцию и создаёт полностью подконтрольный себе "профессиональный парламент". Сулейменова же, который мог быть реальным конкурентом автократу, он отправляет, как это потом признал сам поэт, в политическую ссылку – Олжас едет послом Казахстана в Италию, а после – представителем Казахстана в ЮНЕСКО. Человек, которому доверял народ и которого знали во всём мире, в одночасье лишается большей части своего политического веса. С тех пор он так никогда и не будет настолько же значим для истории как тогда – в 1989-м.
Для характеристики дальнейших двух десятилетий политической и общественной деятельности поэта можно привести две показательные цитаты.
В 2015 году:
"Золотое сечение, к которому мы приблизились за 25 лет развития – это главное, чего мы достигли, во многом благодаря политическому искусству высокой пробы в деятельности великого политика Нурсултана Назарбаева".
В 2022:
"Мы знаем, независимость всем нам досталась автоматически, поэтому Назарбаев не принимал участия в этом деле"
Журналист Максат Нурпеисов, оценивая наполненную событиями общественную жизнь Сулейменова, пишет, что "с 1989 по 1995 годы (и даже немного позднее) Олжас Омарович был реальной альтернативой всей Системе, доказав, что лидерами могут быть не только выходцы из партийной номенклатуры. Он оказался первым и все еще последним представителем общества, который составил Нурсултану Абишевичу "народную конкуренцию".
Долгой жизни поэта хватило бы на несколько биографий, но он сумел прожить их все разом. Потомки все ещё помнят и ценят человека, который умел талантливо складывать слова в стихи, занимался безумной (и провокативной) лингвистикой и не побоялся "бодаться с дубом": в его случае – с военно-промышленным комплексом, открыто заявив о последствиях ядерных испытаний.
А все компромиссы, на которые он шел, остались в тени его заслуг.