"Они их даже не считали за людей"

Житель Красноярского края Алексей Баранов сбежал из дома-интерната "Степановский", где оказался после освобождения из лагеря. Он рассказал, что в тюрьме ему жилось намного лучше, чем в социальном учреждении для пожилых и инвалидов. Как оказалось, нечеловеческие условия содержания были созданы не только в этом интернате –​ вся система социальной помощи в Красноярском крае пронизана коррупцией и кумовством.

​ "Нас загнали в плен"

Алексей Баранов пять месяцев прожил в доме-интернате "Степановский" и вспоминает это время как страшный сон.

– У меня третья группа инвалидности, – рассказывает Алексей. – Еще в лагере мне пришло распределение в "Степановский" дом-интернат. В первую очередь по состоянию здоровья. А также потому, что больше жить мне было негде. Есть доля в квартире, но за нее нужно судиться. Я семь лет отсидел, два года в тюрьме и пять – в колониях. Ориентировался на свободе плохо – столько лет нормальной жизни не видел.

Приехал в интернат 6 июля 2018 года. Сначала общий фон показался ничего. Но потом, когда рассмотрел, открытым текстом всем сказал, что я в зоне жил лучше. Кругом обман, нужно постоянно держать ухо в остро. Бытовых условий нет: один унитаз на 50 человек, горячей воды нет, прогулок нет. Досуг – сходить в ларек за бутылкой. И то могут не пустить. Придется давать взятку. Если начнешь бунтовать – увезут или оштрафуют.

Я приехал как бы на полное гособеспечение, плюс ежемесячно переводил в интернат 75 процентов от пенсии – 6000 рублей. А сам побирался, пока мне пенсию не оформили, чтобы кусок мыла купить. Ни мыла, ни пасты зубной, ни туалетной бумаги не дали. Я им: "Ребята, да я все это в лагере регулярно получал". На зоне у меня были: горячая вода, отопление, нормальный свет, стирка, гигиенические пакеты с мылом и прочим, в общем, условия человеческие.

А здесь безногие выходят из туалета на коленях, так как на коляске туда не проехать, и идут прямиком в столовую – антисанитария полная. Чтобы помыться, греют ведро воды на всех. Я специально просил меня ставить мыться последним, с боем выбивал себе полный тазик воды, меня ругали, что много трачу. Нас просто загнали в плен.

Я не хотел молчать. Возмущался, что людей специально в долговую яму загоняют. Денег у всех мало, а хочется покушать нормального. Им говорят: "Вон в ларьке можно в долг". И люди подсаживаются. У каждого по 30–40 тысяч долга. Не уедешь. Почты оттуда не отправить, надо унижаться и просить кого-то, чтобы поехали в райцентр, за 60 км, скинули в почтовый ящик. Позвонить тоже никак, таксофон висит на сельсовете один, карточек купить негде. Все колясочники там роются в помойке, хотя у них пенсия по 15 тысяч рублей. В комнатах телевизоров, холодильников, плиток нет, чайники тоже запрещены. Мне даже табуретку пришлось с боем выбивать у завхоза. Форточки заклеены, воздуха нет совсем.

В общем, я пытался это болото шевелить, но вскоре понял, что надо бежать. Сказал, что мне надо ехать в Красноярск, в краевую больницу, чтобы выписать ортопедическую обувь. Так и сбежал. Вещи даже не взял, только документы, главное было – самому ноги унести. Сначала приткнулся в дом ночного пребывания, потом снял комнату, сейчас живу у знакомого. Занимаюсь возвращением своей доли в квартире, пробую найти работу. А вообще из этих учреждений надо людей вытаскивать, жить там невозможно, – рассказал Алексей Баранов.

Нездоровая страна

В сентябре 2018 года в одной из больниц Березовского района (Красноярский край) умер пожилой мужчина. За несколько дней до этого его в тяжелейшем состоянии привезли из пансионата "Здоровая страна". Весь последний год он лежал там после инсульта без какой-либо медицинской помощи.

Учреждение с символичным названием – частный пансионат, который получает финансирование из бюджета края – 43 миллиона рублей выделено на 2018–2019 годы. Оставшись без родных, в него и попал 78-летний Виктор Рубцов, ветеран МВД. Год назад в пансионате Виктор Николаевич перенес инсульт. Его пролечили в больнице и вернули обратно в пансионат. Но в учреждении нет ни врача, ни медсестры. А людям, перенесшим инсульт, необходима серьезная реабилитация. Состояние Виктора Николаевича стало стремительно ухудшаться. Через год он уже не мог самостоятельно вставать и переворачиваться, рассудок был затуманен. Из-за пролежней от мужчины исходил удушающий запах, над ним кружились мухи. Тревогу забили соседи по палате и позвонили депутату краевого парламента Илье Зайцеву.

– Ситуация действительно была на грани, – рассказывает Илья Зайцев. – Но сложность в том, что, с одной стороны, это социальное учреждение, а с другой – частная собственность. Меня не пускали на территорию около двух часов, пока из Красноярска не приехал директор пансионата. Вместе с ним мы прошли в комнату к Виктору Рубцову. Соседи сказали, что его только что обработали. Видимо, этого давно не делалось. Персонал уверял, что они сообщали в министерство соцполитики, что пациент тяжелый и его нужно куда-нибудь перевести. Но никакой поддержки не получили.

​Только после появления депутата было решено вызвать скорую помощь и транспортировать Виктора Рубцова в больницу. Через несколько дней он там скончался. И только тогда по приказу министерства часть обитателей пансионата, находившихся в тяжелом состоянии, была переведена в другие учреждения. До этого случая работой "Здоровой страны" никто особенно не интересовался.

– Главная претензия в том, что туда направляли людей, которым требовался постоянный медицинский контроль, – продолжает Зайцев. – А медицинской лицензии у "Здоровой страны" не было. Министерство же, объявляя аукцион на эту закупку, видимо, знало, для кого ее объявляет, и в требованиях указало лишь "оказание социально-бытовых услуг". Однако путевки туда выписывали в том числе нуждающимся в помощи врачей. Как это называется? У меня есть одно слово, но я не хочу его произносить. Это будет прямое обвинение в совершении противоправных действий. Сейчас Следственный комитет проводит проверку, и, надеюсь, действия сотрудников пансионата и министерства будут как-то оценены. Пансионат по-прежнему работает. Хотя этому учреждению просто повезло, что мужчина умер не в его стенах, а в больнице. Иначе это была бы совсем другая история.

– "Здоровая страна" в рамках государственного контракта с нами оказывает услуги проживания для 93 человек, – пояснила министр социальной политики Красноярского края Ирина Пастухова. – Ежемесячно условия проживания этих людей проверяет комиссия, в составе которой как специалисты министерства, так и представители общественных организаций. О дате предстоящей проверки сотрудникам пансионата заранее не сообщается. Проверяющие встречаются с жителями дома-интерната. Это обязательное условие. На текущий момент у администрации нет претензий по качеству услуг, оказываемых фондом "Здоровая страна".

"Умные чайники" для ветеранов

Министр Пастухова заняла свою нынешнюю должность в октябре 2018 года, когда была уволена её предшественница, Галина Пашинова, почти 10 лет руководившая "социалкой" региона.

​Итоги этого управления весной 2018 года подвела прокуратура Красноярского края. Прокурорская проверка выявила массу нарушений в работе минсоцполитики. Выяснилось, что ведомство, делая госзакупки, искусственно дробило контракты на несколько частей, чтобы не проводить торги (если цена договора менее 100 000 рублей, то по закону в этой процедуре нет необходимости. – СР).

В результате контракты от социальных учреждений края систематически получали родственники одного из руководителей министерства. Кроме того, министерство часто приобретало товары по завышенным ценам. В декабре 2017 года, в качестве новогодних подарков для ветеранов войны были куплены электрические чайники, которые стоили на 70 процентов дороже, чем у других поставщиков. Оказалось, что это были так называемые "умные чайники" Redmond на дистанционном управлении, позволяющем контролировать их работу из любой точки мира через мобильное приложение. Для чего они нужны ветеранам и дошли ли до них – неизвестно. По крайней мере, в министерстве никто не смог подтвердить этого документально.

Практику дробления закупок ведомство начало еще два года назад. В 2016 году было заключено 8 госконтрактов на общую сумму 747 925 рублей на покупку мультиварок для ветеранов, в 2017 году – 23 госконтракта на общую сумму 2 279 356 рублей на покупку утюгов и чайников. Также для ветеранов. А в действительности на торговую базу "Максима" в Красноярске приезжали представители министерства и выбирали себе цифровые приставки, автомагнитолы, морозильные камеры, ЖК-телевизоры, карты памяти и держатели для телефонов, стиральные и посудомоечные машины, керамические электроплиты и даже 5 кухонных вытяжек. После проверки оказалось, что невозможно установить, кто из ветеранов на самом деле получил подарки, а кому их не досталось. Прокуратура пришла к выводу, что "должностные лица министерства изготовили подложные документы, получили бытовые товары на общую сумму 3 027 281 руб. и распорядились ими по собственному усмотрению". Возбуждено уголовное дело по факту "хищения в особо крупном размере".

Это выяснилось в середине октября. В конце месяца министр Пашинова была уволена. А в начале ноября в министерстве прошли обыски. Следственный комитет заподозрил двух чиновниц ведомства в крупных хищениях. У Натальи Колягиной – первого замминистра и Ольги Гилевой – начальника отдела по делам ветеранов проверили не только рабочие кабинеты, но и квартиры. И обнаружили склады из вещи, якобы предназначенных для вручения ветеранам. Возбуждено уголовное дело по статье "Мошенничество в крупном размере". Обеим чиновницам теперь грозит до 10 лет лишения свободы.

Буквально на следующий день после задержания Колягиной и Гилевой в СМИ прокатились слухи, что экс-министр Галина Пашинова выехала за границу, на отдых в Карловы Вары. В ноябре 2018 года она была объявлена в розыск, и с тех пор новостей о местонахождении экс-министра не поступало.

Военный режим личного подчинения

– Ситуация одновременно простая и сложная, – комментирует Илья Зайцев. – Прежний министр Галина Пашинова руководила краевым ведомством 10 лет. За это время она создала видимость благополучия. Например, Пашинова никогда не просила дополнительных средств из бюджета, уверяя, что средств достаточно. О каждом визите депутатов в соцучреждения было известно заранее, и персонал мог подготовиться и создать благоприятный образ.

В министерстве действовал военный режим личного подчинения. Никто не осмеливался выносить сор из избы. Любая жалоба возвращалась министерство, где её клали под сукно. Люди не верили, что им кто-то поможет, боялись и молчали.

–​ Когда вы поняли, что в этой системе что-то не так?

– На одном из заседаний комитета по соцполитике я указал прежнему министру Пашиновой на проблему с закупками, которые дробятся на мелкие контракты. Она ответила: "У нас в отрасли по дроблению никаких нарушений нет. Хотите, проверьте". Мы проверили. И как только я опубликовал первые материалы своего депутатского расследования, которое открывало одно нарушение за другим, мне стали звонить и писать. Прежние руководители интернатов рассказывали, почему не смогли работать в этой системе. Работающие там стали сообщать о злоупотреблениях руководства. Пациенты, которые живут в стационарных учреждениях, жаловались на проблемы с питанием.

Одно из обращений поступило от жителей дома-интерната "Степановский" – они просили лично приехать и "навести порядок в этом ужасе страшнючем", "сил нет уже так жить". Интернат находится в таежном тупике (260 км от Красноярска), куда очень сложно добраться. Там живут 46 человек, в основном маломобильные граждане. На весь интернат есть только два туалета, но кабинки в них настолько узкие, что попасть туда на инвалидных колясках невозможно. Мужчины приспособились ходить в бутылочку и потом выливать в унитаз. Инвалидные коляски тоже есть не у всех. А те, что есть, – с досками вместо сидения. Люди передвигаются ползком, так быстрее и удобнее. Специальных кроватей для маломобильных людей нет, вместо этого тонкие матрасы на деревянных досках. Медицинского обслуживания нет. Иногда из соседнего поселка приезжает участковый врач. Аптеки тоже нет. Если нужно какое-то лекарство, постояльцы просят сотрудников купить по дороге на работу. Люди признавались, что "никаких условий для жизни здесь нет и они выживают потихоньку". Выдерживают такую жизнь не все. В прошлом году рано утром в женском туалете покончил жизнь самоубийством один из постояльцев.

Само здание деревянное, мало приспособленное для нужд интерната. Ни капитальный ремонт, ни реконструкцию там сделать невозможно. Фактически его следует закрыть, а людей перевести в другие учреждения. Но в министерстве этот вопрос даже не рассматривался.

Это учреждение ежегодно получает из бюджета края 11 миллионов рублей, еще почти 4 миллиона платят сами жители из своей пенсии, каждый отчисляет 75 процентов. В итоге на одного человека в год приходится 337 тысяч 342 рубля. В месяц выходит около 28 000 рублей. Сумма не такая уж и маленькая, – говорит Илья Зайцев.

"Проживающих там не считали за людей"

Дмитрий Батенко уже шестой год вынужден жить в "Красноярском доме-интернате для инвалидов". Все это время он пытается бороться с системой.

– Раньше наш интернат был для обычных инвалидов, но несколько лет назад сюда начали отправлять тех, кто лишен дееспособности по решению суда, – рассказывает Дмитрий. – Теперь нас тут 50 на 50. И отношение к пациентам у персонала стало просто отвратительным. 75 процентов своей пенсии я перечисляю в интернат, на руки получаю только 5000 рублей. При этом я не получаю того, что мне обязаны предоставлять по договору. Кормят очень плохо, картошка жидкая, на воде, без единой жиринки, местами очистки видны – плохо почищена. Котлеты полусырые, мяса в супе нет, только свекла с картофелем, кефир в коробочках просроченный.

Ремонта в здании на моей памяти не было. В своей комнате я сам обои клеил и щели замазывал, покупал все тоже сам, на свои копейки. Я писал жалобу на имя президента, но толку мало. Из министерства соцполитики ко мне приехали какие-то чиновники и очень грубо разговаривали. Но я ничего не боюсь, так как я говорю всю правду, и они мне ничего сделать не смогут, – говорит Дмитрий Батенко.

При этом система социальной помощи закрыта для посторонних глаз. То есть формально социальные учреждения открыты для представителей общественности, депутатов и журналистов. Но на деле попасть туда человеку со стороны очень сложно. И всегда найдется повод для отказа (в "Здоровой стране", например, нам сообщили, что "рады видеть журналистов", но именно сейчас в учреждении объявлен карантин по гриппу).

Попытки перестроить эту систему изнутри обычно заканчиваются провалом. Бывший директор Тинского психоневрологического интерната Сергей Ефремов шесть лет назад был уволен с должности без объяснения причин. Под его руководством пациенты с психическими отклонениями возделывали приусадебные участки, имели банковские карты, куда им перечисляли деньги, могли ходить в магазин. Вместе со своими воспитанниками Ефремов создал музыкальный ансамбль "Иные", который гастролировал по всему Красноярскому краю. Бывший директор помогал клиентам своего учреждения восстанавливать дееспособность через суд. Двадцать два человека покинули интернат, обрели свободу и завели собственные семьи. Вся эта активность никогда не нравилась руководству минсоцполитики. В 2012 году Сергей Ефремов был уволен.

– Меня уволили потому, что я не был согласен со многими позициями отдела стационарных учреждений министерства, – говорит Сергей Ефремов. – В частности, я создал промежуточный вариант между интернатом и свободной жизнью. Это был отдельный дом, где шесть семей жило самостоятельно. Мы за ними осуществляли наблюдение, они работали, огородики держали, картошку сажали, дрова заготавливали. Но министерство считало, что они должны быть в системе, и всячески пыталось их туда вернуть. Они не могли заставить меня закрыть этот дом, поэтому уволили. Людей снова загнали в общие палаты. Да они их даже не считали за людей, относились хуже, чем к скоту.

Все эти безобразия начались как раз с приходом нового состава министерства под руководством Галины Пашиновой. Сразу стали делать централизованные закупки по завышенным ценам. Нам, директорам, отдельно ничего закупать не разрешалось, только совместно и только у тех, на кого они указывали. У начальника отдела стационарных учреждений Тамары Портнягиной в каждом интернате были свои осведомители, которым она кидала деньги на телефон, чтобы они следили за директорами, куда поехал, что делает, и докладывали ей. Такого не было даже в 90-е годы, во времена полного безденежья. Тогда к людям был человеческий подход, мы, наоборот, старались создавать подсобные хозяйства, занимать людей трудотерапией, вовлекать их в общественную жизнь, – говорит Сергей Ефремов.

На сегодняшний день по всем уголовным делам, возбужденным в отношении сотрудников минсоцполитики, продолжается следствие. Виноваты ли в смерти Виктора Рубцова сотрудники "Здоровой страны", еще предстоит установить Следственному комитету.