74-летний Валерий Тукеев уже несколько лет пытается получить документ о реабилитации своей репрессированной матери, обращается в суды всех инстанций, МВД и прокуратуру, но везде получает отказ. Собирая справки, он узнает все больше страшных подробностей о том, что пришлось пережить его предкам.
23 июля 1931 года райисполком Набережных Челнов раскулачил семью Тукеевых, и в составе девяти человек – семерых детей и двух взрослых, отправили на спецпоселение под Магнитогорск, в поселок Ново-Туково. Два года спустя в живых остались только Федора Тукеева и ее брат Яков. Всю жизнь Федора скрывала историю своей семьи даже от сына Валерия, и рассказать о пережитом решилась только в 1996 году.
– Как вы узнали о том, что ваша мать была репрессирована?
– Мама умерла в 99 году, и о том, что ее семья была раскулачена, она рассказала только за 4 года до смерти. Для меня это было шоком, потому что по работе я имел дело с документами, содержащими государственную и военную тайну, и всегда писал в анкете, что у меня нет в роду кулаков, нет никого за границей и родственники не были в оккупации. Конечно, если бы я написал в 60-х годах о том, что я из раскулаченной семьи, я бы институт не закончил и не имел бы никакого образования. Видимо, мама просто оберегала меня от этой правды, чтобы не испортить мне жизнь. И вдруг я узнаю такое. Но тогда она болела. А потом, когда она умерла, были такие годы, что мне некогда было этим заниматься, детей надо было поднимать. А главное, я не мог найти документы, подтверждающие ее рассказ. Потом это все забылось, и в 2014 году в интернете я просто написал "Тукеева Федора". Выскочило, что она репрессированная, и с ней весь список Тукеевых. Тут-то я начал заниматься поиском документов.
– Чем занимались Тукеевы до раскулачивания?
– Родина моей мамы – Федоры (Федосьи, Фаины – в разных документах ее имя пишут по-разному) Тукеевой – междуречье реки Камы и реки Белой. В районе современных городов Набережные Челны и Нижнекамск. В Татарстане расположена деревня Мартыш (или Мартыши). Там-то и жили Тукеевы, потомственные крестьяне. В деревне была сельская община – крестьяне имели общую землю, хозяйственные постройки. Например, общими были водяная мельница, конный двор. Кроме сельского хозяйства и содержания скотины Тукеевы держали пчел и получали мед. Также изготавливали телеги, сани и весь инвентарь для грузового транспорта. Все это продавали местным и вывозили в Набережные Челны. Доходы всех хозяйств были примерно одинаковые, так как это была сельская община. В 1929 году жители села отказались вступать в колхоз – на том основании, что у них была сельская община, а это по факту тот же колхоз. И в 1930 году их начали раскулачивать. Многих, в том числе и Тукеевых, выслали в Сибирь.
С собой питание и воду Тукеевы взять не успели, потому что не ожидали такого. По дороге самая младшая – Анна, которой было всего 3,5 месяца, умерла
– Как проходило раскулачивание?
– Все семьи собрали в Елабуге, откуда отправили на барже до железнодорожной станции, а потом повезли в Магнитогорск. Маме тогда было всего 10 лет. Кроме нее, в семье было еще 6 детей от 1914 до 1931 года рождения. Николай – 17 лет, Яков – 14 лет, Федор – семь лет, Мария – пять лет, Акулина – два года, Анна – 3,5 месяца. На станции их посадили в телячьи вагоны и, как скотину, везли почти неделю без еды и воды, вагоны по дороге не открывали. С собой питание и воду Тукеевы взять не успели, потому что не ожидали такого. По дороге самая младшая – Анна, которой было всего 3,5 месяца, умерла. Это была первая жертва раскулачивания семьи. Ее привезли и похоронили уже на магнитогорской земле.
Тукеевых привезли в поселок Туково под Магнитогорском. На поселении стояли длинные бараки с нарами в три ряда. Семье выделялось такое "купе" размером пять квадратных метров. Вот они на этих шести нарах находились ввосьмером – шестеро детей и двое взрослых.
– Как они жили на поселении? Чем занимались?
– Мама рассказывала, что их отец работал, но есть было все равно нечего, и дети вместе со взрослыми, как могли, добывали пищу. Даже на помойках собирали то, что можно было хоть как-то съесть.
Затем настал самый страшный год – зима 1932–33. Дети сильно болели. Сначала умерли сестры – Акулина и Мария, потом 9 мая умер Федор, 16 мая умер от истощения мой дед. В этот же день у бабушки Анны Самойловны случился разрыв сердца. Полуживую Федору, мою мать, брат Яков принес в больницу. Но врачи ему сообщили, что она умерла. А хоронить тогда не разрешали, тела выносили на улицу в рогоже и складывали в траншею. Поэтому ее Якову не отдали, а тело оставили до утра в больнице. К счастью, утром мать открыла глаза и попросила попить водички. Работники морга увидели, что она живая, и отправили в детдом. Так как на маму уже было составлено заключение о смерти, то чтобы не портить отчетность, ей сменили имя и дату рождения. И только в 1939 году выдали свидетельство о рождении, где она была записана как Федосья, хотя при крещении ей дали имя Федора. Несмотря на то, что она родилась в апреле 1921-го, в документах было указано 4 ноября 1922-го. То есть ее возраст уменьшили на один год. Когда ей выдали документ, сотрудник госбезопасности сказал: "Вы теперь Федосья, и все, что было в Магнитогорске, вы должны забыть. На все вопросы отвечать, что из крестьян".
Мама попала в детдом Хайбуллинского района Башкортостана. Про этот детский дом она рассказывала так: "Мы там много трудились, жили очень плохо, потому что директор весь наш паек забирала себе". Там находились дети, родители которых умерли на спецпоселении. В этом детдоме она прожила до 1939 года.
– Как сложилась ее судьба после детского дома?
– После 1939 года она работала в поселке Акъяр, затем, до 1942 года, техническим секретарем в Баймакском райкоме партии. 5 мая она была демобилизована в Красную армию, служила радистом. В действующей армии она служила до мая 1944-го. Во время бомбежки, получила тяжелую контузию, стала инвалидом войны.
29 мая 1944 ее мобилизовали, а 9 сентября 1944 родился я. Об отце она ничего не рассказывала, только что он офицер и очень хороший человек. Она вернулась в Баймак, откуда и призывалась. Там мы прожили до 1948 года. Потом она нашла своего родного дядю – Самойлова Николая Самойловича. Он отбывал свой срок в Сталинске, как тогда называли Новокузнецк. Мы приехали сюда и с этого времени так и остались здесь жить.
– Что-то известно о судьбе вашего дяди Якова, который принес маму в больницу?
– Лишь недавно мне удалось установить его судьбу. В 2016 году я нашел список репрессированных Тукеевых в интернете. Там был весь состав нашей семьи, указаны даты рождения. Там же я нашел информацию о Якове Тукееве. Выяснилось, что он погиб 16 августа 1943 года под Ленинградом. Узнал, что он служил в 311-й стрелковой дивизии. Он захоронен на станции Назия Кировского района Ленинградской области, в 67 километрах от Санкт-Петербурга. Мы с сыном Олегом и внуком Артемом съездили, нашли могилу. В ней, кроме Якова, захоронено 4862 бойца, и у большей части солдат стоит только дата гибели, а дата рождения неизвестна. Это значит, что все они числятся как без вести пропавшие. Я взял землю с могилы моей матери в Новокузнецке, приехал в Мартыш, взял землю там и поехал оттуда в Москву. Хотел зайти в храм Христа Спасителя, но – увы – туда не попал, узнал, что там меня будут обыскивать перед входом, и посчитал это оскорблением. Уехал в Питер и на могилу Якова Тукеева возложил привезенную землю.
– Вы нашли в Книге памяти информацию, что мама реабилитирована, почему не можете получить документы об этом?
– Я написал письмо в МВД Татарстана, где приложил все ссылки и попросил выдать мне документ о реабилитации, репрессиях и свидетельства о рождении матери. Там мне ответили, что все документы о раскулачивании уничтожены, как и церковные метрики, в которых были записаны даты рождения. Справку о реабилитации мне не дали. Сказали, что я должен обратиться в суд по месту жительства. Челябинское и Магнитогорское ГУ МВД тоже сообщали, что данных о нахождении и гибели Тукеевых у них нет. Суды всех инстанций отказались рассматривать мое дело и выдавать справки. Они сказали, что это должно делать МВД. Я обратился в ГУ МВД по Кемеровской области. Там ответили, что у них данных нет, так как Тукеевы здесь срок не отбывали. Но в Законе "О реабилитации жертв политических репрессий" написано, что МВД обязано выдавать справки, администрация – решать эти вопросы, помогать с поиском документов. Тогда я обратился второй раз в МВД Татарстана. Там опять: идите в суд. Вот так я и хожу по всем инстанциям разных городов и регионов, доказывая, что государство уничтожило моих предков, и пытаясь получить об этом просто справки. А государство ничего выдавать мне не хочет. Уничтожили семью быстро, а получить об этом справку – целая история.
У нас такая страна, что власть будет тратить средства на ракеты и подводные лодки, а не на благосостояние своих граждан
– Почему вам так важно получить этот документ сейчас?
– Важно сохранить память. Чтобы мои дети, внуки, правнуки знали и помнили прошлое своих предков, чтобы хоть какие-то документы о моей матери у них остались. Какие-то льготы вроде бы до сих пор нам – потомкам репрессированных положены, а я даже ими не пользовался. Но они и ничтожные, эти льготы. У нас такая страна, что власть будет тратить средства на ракеты и подводные лодки, а не на своих граждан. Но для меня сейчас самое главное – восстановить все документы и историю моей семьи, чтобы потомки знали, как все было на самом деле.
По мнению руководителя Красноярского отделения общества "Мемориал" Алексея Бабия, именно МВД Татарстана обязано выдать справки о реабилитации членов семьи Тукеевых.
– В 1939 году Феодосия Петровна получила паспорт, что означает, что она свободный человек и на спецпоселении не находится, – говорит Алексей Бабий. – Спецпоселенцы вместо паспорта имели справку спецпоселенца. Да ещё и служила она в армии радистом-телеграфистом. Следовательно, в 1944 году Валерий Петрович родился не на спецпоселении и реабилитации не подлежит. Что касается оставшихся членов семьи. Я не вполне понимаю, почему МВД Татарстана не высылает справки о реабилитации Тукеевых Петра Андреевича, Анны Самойловны, Николая Петровича, Федора Петровича, Якова Петровича, Акулины Петровны, Анны Петровны, Марии Петровны и Федоры (Феодосии) Петровны, если они все реабилитированы 4 апреля 1995 г. МВД Республики Татарстан. Если Валерий Петрович указал в своём заявлении дату реабилитации, то в МВД Татарстана должны были просто поднять восстановленное дело Тукаева А.П. и выдать копии справок, а не проводить заново проверку. И никаких судов не надо. К слову говоря, суд уже вряд ли можно выиграть: если в 1996 году свидетели ещё были живы, сейчас уже вряд ли – им должно быть сильно за девяносто.
