В Улан-Удэ скончался выдающийся советский и российский востоковед, китаевед, автор культовых книг о чань-буддизме, доктор исторических наук Николай Абаев. По словам коллег, 71-летний ученый покончил с собой, однако причины случившегося до конца не выяснены. В 2020 году ученики Абаева собирали для него деньги, потому что в СМИ появилась информация, что профессор остался без работы и средств к существованию из-за проблем со здоровьем.
В июне, в разгар режима самоизоляции, Николай Абаев отправил коллегам письмо, в котором написал: "Моя изоляция здесь, на бульваре Карла Маркса, превратилась в заточение по принуждению, без бесплатной еды. Умираю от истощения, диабета, анемии". Появились публикации о том, что у ученого диабет, проблемы с ногами, якобы он падал и получил сотрясение мозга, что у него депрессия и апатия. После этого знакомые и коллеги начали собирать для него деньги – информация об этом появилась в соцсетях. А 14 октября стало известно, что ученый добровольно ушел из жизни.
"Надо было ехать туда и забирать его"
С 1998 года Николай Абаев работал в Тувинском государственном университете (ТГУ). По происхождению он тувинец: отец – из Тоджинского района республики, а мама – хакаска. Бурятскую фамилию Абаев будущий ученый получил от отчима.
– Это был выдающийся ученый, – говорит заведующая кафедрой философии ТГУ Венера Донгак. – Я даже не знаю, с кем его можно сравнить по масштабу. На мой взгляд, он мог даже на Нобелевскую премию претендовать. Представляете, что такое было в Советском Союзе заниматься дзен-буддизмом? Да это было опасно! А он защитил диссертацию по дзен-буддизму в СССР. Очень крупный ученый был. Владел шестью языками, лекции на английском читал. Случай такой был: у нас по обмену учился англичанин. И Николай Вячеславович ради одного студента провел лекцию на английском. Наши студенты заодно тоже попрактиковались.
В середине 2010-х Абаев получил предложение из Улан-Удэ возглавить институт Внутренней Азии в Бурятском государственном университете. При этом востоковед продолжал работать в ТГУ: до 2019 года преподавал у заочников, приезжая на сессии. С 2019 перестал приезжать, но курировал аспирантов, которые вели занятия.
– Дело в том, что его тогда пригласил ректор Бурятского государственного университета, чтобы возглавить один из институтов. Он сообщил об этом в Кызыле и уехал. А потом оказалось, что ректор проиграл выборы, а новый руководитель, видимо, не рассчитывал на Николая Вячеславовича. И таким образом, Абаев оказался не у дел. А мы в Тувинского государственном университете его никогда не увольняли. Более того, он по-прежнему является профессором кафедры философии, и у него есть ставка. Она неполная, небольшая, правда, но тем не менее. Заработная плата начисляется ему на карту. Повторюсь, мы его никогда не увольняли и сотрудничали с ним, – говорит Венера Донгак.
Коллеги из Тувы слышали, что весной 2020 года у Николая Абаева начались проблемы с деньгами. В институте собрали, кто сколько мог, и отправили ученикам Абаева, которые объявили сбор средств в интернете. Учениками Донгак называет последователей Абаева, который занимался продвижением тенгрианства – религии тюрко-монгольских кочевников. Женщины, которые летом собирали средства для Абаева в Улан-Удэ и Красноярске, на вопросы журналиста Сибирь.Реалии отвечать отказались.
– Конечно, по-хорошему надо было кому-то ехать и забирать его оттуда в Кызыл. Опять же, карантин помешал, да и болели многие, я сама на больничном два месяца провела. Как это с ним произошло – для меня тоже загадка. У него же в Кызыле есть служебная квартира. Там сейчас живут его родственники (из рода Ак), но если бы он согласился вернуться в Кызыл, то мог бы прекрасно там жить. Это квартира в преподавательском доме, я там сама живу. Плюс он получал пенсию, а она у него, надо полагать, не маленькая. Он умер там в нищете, недоедал, это довольно странно, на мой взгляд, – говорит Венера Донгак.
По словам знакомой Абаева, которая попросила не называть её имени, Абаев планировал вернуться в Кызыл, где у него были и работа, и жилье. Сбор денег для профессора приостановили вскоре после того, как начали. Как сообщалось в группе поддержки Николая Абаева во "ВКонтакте", об этом попросила бывшая супруга ученого – Людмила Абаева.
– Он говорил преподавателям нашей кафедры, что вложился в долевое строительство. А его обманули. Говорил, что вернет часть денег и вернется в Кызыл жить. Да и вообще, у него какая-то связь была с Улан-Удэ, там же сын у него умер пару лет назад от болезни (Николай Абаев потерял двух сыновей. – Прим. С.Р.). Видимо, не его там была сторона. У буддистов же как: прежде чем куда-то поехать, ты идешь к ламе и спрашиваешь, моя ли там сторона. Он поехал, не спросив. Для нас это большое горе. Мы не понимаем, до чего надо довести человека, чтобы он решил уйти из жизни. Мне каждый день присылают сообщения: куда отправить деньги на похороны. Все его помнят и знают. И это удивительно, ведь в Улан-Удэ он тоже был окружен преподавателями, студентами… Службы опеки, в конце концов, куда смотрели?
"Мне было его жаль"
В начале прошлого года Николай Абаев был в местной религиозной организации шаманов "Тэнгэри" – проводил презентацию своих книг.
– Николай Вячеславович приходил к нам в "Тэнгэри", делал презентацию своих книг, – рассказывает Оксана Ким, шаман МРОШ "Тэнгэри". – Он много писал про буддизм, шаманизм. Немного писал про тэнгэрианство. Он несколько раз ко мне обращался, и я ему помогала в организационном плане. Мы собирали людей, журналистов, он рассказывал о своей новой книге. Несколько раз и я к нему обращалась за помощью. Чтобы он был нашим консультантом-экспертом. Мы же снимали много документальных фильмов о шаманстве в Бурятии. Иногда приезжали люди из Москвы, просили научное сопровождение к каким-то проектам. Мы тогда тоже обращались к Николаю Вячеславовичу. Характер у него был непростой, человек он принципиальный. Не любил жаловаться. Но мне лично он рассказывал о своей тяжелой жизни. А жизнь у него и правда была непростая. Сыновья погибли. Бытовая неустроенность. Говорил о том, что из Тывы его пригласили в Бурятию, но не выполнили те обязательства, которые обещали. В материальном плане. Мне было его жаль. Видно было, что и одежда старенькая. Носил такую странную меховую шапку – шутил, что это шапка Чингисхана. В последний раз я его и запомнила таким.
По словам коллеги Николая Абаева по БГУ Ольги Малыгиной, университет пытался оказать ему поддержку.
– Когда в июне мы услышали, что есть такое обращение – о том, что Николай Вячеславович якобы голодает, мы очень удивились, – говорит Ольга. – У него должность заведующего лабораторией, много регалий и званий и соответственно доплат. Есть свой личный кабинет, все условия работы. Плюс параллельно он работал и получал зарплату в Тувинском университете. Откуда такая нужда вдруг появилась? Когда мы все перешли на дистанционку, зарплату нам продолжили платить в полном объеме. Она по-прежнему поступала нам ежемесячно на карты. Но все-таки когда мы услышали о том, что он голодает, университет выделил деньги. Плюс профком помог продуктовым набором. В этот же вечер, как появилась в соцсетях информация, я приехала к нему домой. Ректор попросил меня лично разобраться в ситуации, что происходит, выяснить причины. Когда я в первый раз приехала, стала расспрашивать, неужели голодаете? Он сказал, что не голодает, проводил на кухню, показал продукты. Летом я несколько раз к нему приезжала. Мы с ним общались. На мои вопросы, откуда взялось обращение, он сначала сказал, что у него пропали банковские карточки. Я предложила помочь написать заявление, восстановить. Но он категорически отказался. Начал межеваться, мол, да ладно, я сам. Он намного старше меня, что тут поделаешь? Я спрашивала, в чем он нуждается. Он сказал, что нет горячей еды. Мы с коллегами привозили ему горячие обеды – заказывали в близлежащем кафе. Человек он был замкнутый, порой скрытный. Мог не взять трубку, не открыть дверь, такое бывало неоднократно, но мы все равно с коллегами все лето старались помогать. Пытались прибраться в квартире, помыть посуду. И только в последние месяцы я к нему не ездила, так как уехала в Новосибирск. И нам было удивительно читать в интернете о том, что у него не было денег и что его все бросили. Я знаю, что рядом с ним была постоянно и его бывшая супруга, он не был один. Честно говоря, его письмо стало для нас неожиданностью. Человек каждый день приходил на работу (до пандемии), все было нормально. И вдруг узнаем, что он голодает. Почему ушел из жизни? Мне кажется, но это мое личное мнение, что у него были личные мотивы на то, чтобы добровольно уйти из жизни. Добрая память о Николае Вячеславовиче как ярком ученом, преподавателе, учителе навсегда останется у нас, его коллег и всех, кто его знал.
Вот какой комментарий удалось получить в пресс-службе Минсоцзащиты РБ.
"В июне 2020 года к Абаеву Николаю Вячеславовичу был совершен выезд специалистов управления соцзащиты населения по г. Улан-Удэ, предложены услуги социального работника, устройство в дом-интернат. От предложенных услуг Николай Вячеславович отказался. Ему были доведены все контактные телефоны, чтобы он обращался в случае необходимости. Также ему был доставлен на дом продуктовый набор".
"Отчаяние накапливалось в нем, это было видно"
Друг Николая Абаева, редактор нескольких его книг, Илья Мукашов живет в другом регионе, но одним из первых узнал о случившемся.
– Мы с Николаем Вячеславовичем несколько лет назад познакомились в интернете, – говорит Илья. – Я тогда редактировал альманах "Перекресток цивилизаций", и мы познакомились на почве общих интересов по философии и т.д. В своем альманахе я и его материал опубликовал. Потом редактировал и его книги. Мы выпустили несколько его книг. В том числе и за мой счет – в качестве подарка. 31 июля я прилетел в Улан-Удэ по личным обстоятельствам. Попасть к нему удалось не сразу. Он ушел со связи. Не отвечал на звонки, не был в Сети. Потом мы все-таки встретились. Я пришел в гости. В квартире был беспорядок, причем видно, что давний. Я заметил, что Николай Вячеславович очень сильно похудел. Реакция на меня была нулевая. Он как будто не узнал меня, хотя по факту узнал. Он не жаловался, не отвечал на мои вопросы. Только потом, когда мы стали жить вместе, я начал ситуацию узнавать.
Мы прожили вместе вплоть до моего отлета из Улан-Удэ. Я улетел 29 сентября. Я узнал, что ученый действительно испытывал и испытывает нужду. Я помог организовать обращение от его лица, которое вышло в Сети, и сбор помощи – собрали 60 тысяч рублей. Они были переведены на его карту. Но, к сожалению, все списал банк. Это не было предусмотрено никем, потому что об этом долге никто не знал. У него карта сбербанковская, и с нее списывались все поступления, в том числе собранные народом деньги. При этом он ничего не получил. Долг был около 200 тысяч, кажется. На какие нужды брал кредит, он мне не рассказал. Как я понял, он взял кредитную карту, не смог вовремя погасить, и долг вырос. А потом все поступления денег с него снимались.
Мы с ним говорили по этому поводу. Я ему предлагал оформить другую карту. Потому что постановления суда никакого не было. А зарплаты с этих двух университетов – бурятского и тувинского – все списывалось за счет долга. Я предложил помощь. Пенсия списывалась с карты без решения суда. Через Госуслуги и Пенсионный фонд мы перевели пенсию на доставку Почтой России по его адресу. Но получить ее Николай Вячеславович так и не успел. Был вынужденный переезд. Его выселили из квартиры за долги, соответственно, адрес поменялся. Ситуация связана и с его непростыми отношениями с женой. Насколько я знаю, они были в разводе, потом снова расписались. Но когда у него наступил тяжелый момент, она, в общем-то, не помогла.
Я предложил объявить второй сбор средств, чтобы погасить долг за квартиру, где он жил на Саянах. Прислали тысяч 12, и я еще немного добавил. Но после ссоры с хозяйкой пришлось съезжать, брать хостел. Вещи так и остались в подъезде, потому что не было возможности их перевезти. Через неделю я кое-как нашел квартиру на Павлова. Ту самую, где его не стало. Квартира была убитая. Но деваться было некуда, а посуточная оплата была слишком дорогой. Начали обживаться. Там было ужасно. До нас жил 83-летний дедушка, и хозяева после него толком не убрали, оставили все как есть.
Закончив свои дела, я улетел обратно домой, в Саратов. Когда прощались с Николаем Вячеславовичем, пожали друг другу руки. Я извинился, что приходится его покидать. Сказал – но я вас не бросаю, что найду кого-то, кто бы ему помогал, навещал. Потом, уже будучи в другом городе, я долго не мог найти, кто бы мог его навестить. Кто-то занят, кому-то было просто наплевать. Потом согласилась Арюна, моя подруга из Бурятии. Она живет не в Улан-Удэ, но согласилась навестить ученого. Мы с ней хотели купить ему продукты, проведать. Когда она приехала к нему, я по телефону ее сопровождал, помогал найти квартиру. Когда она подошла к его квартире, то услышала страшный запах. Говорит мне: "Надо вызывать экстренные службы, здесь запах". Я переспросил, думаешь, там труп? Она отвечает: однозначно. Потом подключились соседи. Сказали, что никаких звуков не слышали в течении где-то пяти дней. Приехали хозяева квартиры, открыли дверь своим ключом. И увидели, что Николай Вячеславович покончил с собой.
7 октября ему исполнился 71 год, и где-то рядом с этой датой его не стало. То есть получается, если бы я подругу не отправил, сколько бы еще труп лежал и разлагался – неизвестно.
То, что такой гений погиб в нищете и голоде, – это просто показатель состояния общества. Показатель равнодушия. В Бурятии это равнодушие реально есть. Конечно, кто-то помогал. Кто-то приносил продукты. Депутаты какие-то тоже были. Но они не учитывали, что сахарный диабет у человека. Несли все подряд. Кто-то приносил еду из кафе. Но это всё было разово. А потом все разбежались как-то. Предлагали также общежитие в БГУ, интернат для престарелых. Он отказался, не его статус. Сказал, дом старости – это уже слишком. А студенческая жизнь в общежитии уже не для меня.
Если у кого-то были или есть сомнения, что это было самоубийство, то у меня нет сомнений, – говорит Илья Мукашов. – Он несколько раз шутил на эту тему. Отчаяние накапливалось в нем, это было видно. Когда я приехал, он оттаял, но потом, видимо, все вернулось вспять. Николай Вячеславович как творческий человек, как выдающийся человек науки – был отражением, зеркалом общества. Сейчас это зеркало разбилось.
