"Байден на границе не встречал". История политэмигранта

В начале года бывший сотрудник красноярского и новосибирского штабов Навального (штабы Навального признаны российскими властями экстремистскими организациями) Даниил Маркелов объявил о вынужденной эмиграции в США. Он запросил там политическое убежище. За последние два года оппозиционного политика дважды снимали с муниципальных выборов, а за акцию протеста 23 января он получил десять суток ареста и иск от МВД на 2,8 миллиона рублей.

В интервью Сибирь.Реалии Маркелов рассказал, как уголовное преследование оппозиции повлияло на его решение.

Уроженец хакасского Саяногорска Даниил Маркелов был одним из первых сотрудников штаба Алексея Навального в Красноярске. После акции 5 мая 2018 года, на которой полиция задержала десятки людей, активиста арестовали на девять суток. В сентябре 2019-го у красноярского координатора штаба Навального, как и других глав в 40 городах России, прошли обыски в связи с уголовным делом об отмывании денег в Фонде борьбы с коррупцией (признан российскими властями экстремистской организацией). После следственных действий его банковский счет арестовали.

Через год Маркелов, уже будучи сотрудником новосибирского штаба Навального и членом независимой коалиции "Новосибирск 2020", баллотировался как самовыдвиженец в городской совет. На его агитационные кубы неоднократно нападали неизвестные, а за две недели до выборов его лишили регистрации кандидата якобы из-за поддельных подписей. Областной суд отклонил все ходатайства стороны Маркелова. В коалиции "Новосибирск 2020" иск о снятии с выборов связали с депутатом-единороссом, застройщиком Алексеем Джулаем, одним из героев расследования Навального про Новосибирск.

После выборов Маркелов стал помощником независимого депутата горсовета Хельги Пироговой. 2021 год для бывшего красноярского координатора начался с десяти суток ареста за публикацию сторис о шествии 23 января в поддержку Алексея Навального. Через полгода ГУ МВД по Новосибирской области подало иск на 2,8 миллиона рублей к оппозиционным политикам за работу на акции протеста, в числе ответчиков оказался и Маркелов. На последних сентябрьских выборах помощник Хельги Пироговой выдвинулся в горсовет Бердска, но муниципальная избирательная комиссия отказала ему в регистрации, сославшись на письмо Минюста России о якобы причастности к организациям, объявленным властями экстремистскими.

Сейчас Даниилу Маркелову 29 лет. В начале января он объявил об эмиграции и запросе политического убежища в США. Последний месяц он провел в американском Лос-Анджелесе. Дорога в Калифорнию была “долгой”, признается он в разговоре с Сибирь.Реалии.

– Помните день и место, когда вы решили: все, пора?

– Мысли об этом появились еще в мае [прошлого года], когда мы с супругой были в Египте. Ситуация так складывалась: ФБК и штабы признали экстремистскими организациями. А после ареста [экс-главы штаба Навального в Уфе Лилии] Чанышевой – в документах [ее уголовного дела] замени город и фамилию, и будет дело на каждого – день-два ждали, думали, что если будет домашний арест, то не так страшно.

Я полтора года был координатором штаба в Красноярске, потом работал в Новосибирске в штабе у Сергея Бойко, одного из соучредителей организации, которая занималась открытием новых счетов после блокировки, чтобы можно было платить зарплаты. Я был очень близко.

– Почему вы выбрали местом эмиграции США и Калифорнию, а не Европу?

– Я думал о том, что есть два пути. Либо уезжаешь насовсем и пытаешься начать новую жизнь, либо, как я вижу, другие координаторы едут в Европу и пытаются дальше заниматься региональной политикой.

Я, конечно, поддерживаю их в этом, но не думаю, что это мой путь – когда ты находишься в Европе и занимаешься политикой в Новосибирской области. Мне такое не нравится. Находясь за границей, можно влиять на глобальную политику – Путина, чиновников, – но не заниматься местной. И мы решили ехать в США, чтобы просто начать новую жизнь.

– А вы раньше были в США? У вас здесь есть знакомства?

– Нет, ничего такого не было. Я в своей жизни один раз был в Египте и в Чехии, больше я нигде не был за границей.

– Как выглядела подготовка к отъезду? Вы советовались с кем-то?

– Когда у Лилии Чанышевой и других сотрудников прошли обыски, с нами общался Леонид [Волков]. Коллеги спрашивали, чем помочь, в том числе с переездом. Мы уже тогда были готовы. А какая подготовка? Ты просто покупаешь билеты и летишь.

– После приезда в США вы запросили политическое убежище. На что власти США будут обращать внимание, когда будут принимать решение по вам?

– Тут судебная система состязательная и честная. Нет такого, что придешь и будешь знать решение судьи. Я буду со своей стороны представлять доказательства моего преследования – обыски, аресты, блокировки счетов, уголовные дела на моих коллег, признание структур Навального экстремистскими – против слов прокурора.

Судья будет решать: я верю в честность американской системы правосудия.

– Что для вас было самым сложным в первые дни эмиграции?

– Привыкнуть к новому. Ты привык в России к одному образу жизни: постоянно присутствует какое-то напряжение, нервозность, ощущение, что будет обыск, потому что не знаешь, чего ждать от властей, и не чувствуешь себя в безопасности.

А здесь я чувствую себя в безопасности, езжу, занимаюсь оформлением документов и не чувствую, что полицейский может подойти ко мне и начать что-то требовать. И это классно, что у тебя есть права, они реально соблюдаются. Люди здесь относятся друг к другу уважительно, приветливо.

В бытовом плане немного проще. В Калифорнии не нужна зимняя куртка, здесь всегда тепло. Мы обустроились с супругой, на время поиска жилья нас приютили друзья. Просто привыкаешь к новым вещам, а в целом все отлично. Мне кажется, и в 29 лет, и в 40, и хоть в 50 можно переехать.

– У вас были сбережения перед отъездом или вы получали материальную помощь?

– Были сбережения.

– Почему вы решили публично объявить об эмиграции?

– А что скрывать? Выкладываешь фотки в инстаграме, а какие-нибудь телеграм-помойки, знаете, пишут "вы там все госдеповские, в США на зарплате". Ну вот, я и в США: иду по пути обычного эмигранта без всяких поощрений. Госдеп мне не принес пособие, Байден на границе лично не встречал.

С одной стороны, это насмешка над тем, как это пропаганда себе представляет, а с другой – что все в порядке, здесь все чувствуют себя в безопасности, живут вне напряжения, зная, что завтра в стране все будет хорошо.

– Как отнеслись к вашей эмиграции люди знакомые? Было ли недопонимание?

– Я не встречал отрицательных отзывов от знакомых. Больше – удивление, поддержка. Кому-то не хватает решимости уехать из страны.

– До эмиграции вы были помощником депутата горсовета Новосибирска Хельги Пироговой. Вы будете удаленно продолжать работу?

– Нет, никакую работу в российской политике я не продолжаю. Единственное, я продолжаю публиковать в твиттере, сколько дней Алексей Навальный сидит [в колонии]. В Лос-Анджелесе в воскресенье будут проходить акции в годовщину года заключения Навального, мы с супругой пойдем.

– Вы обсуждали отъезд с Хельгой? Как она отнеслась к этому?

– Я сказал, что собираюсь тогда-то и тогда. Она пожелала удачи, восприняла нормально.

– Вы поддерживаете связь с остальными членами коалиции "Новосибирск 2020"?

– Я ни с кем практически не общаюсь.

– Почему?

– Разница во времени. Плюс у всех дела поважнее, чем мои. Нет времени пообщаться, скажем так.

– Если вы завязали с политикой в России, то чем планируете заниматься в США?

– Пока что я жду разрешения на работу. Может быть, займусь видеопродакшеном или буду водителем такси. Здесь всегда есть работа: сегодня можешь ролики на YouTube продюсировать, а завтра поработать в такси – такой американский стиль жизни.

Мне надо как минимум переосмыслить жизненный путь, когда начинаешь новую жизнь и в ней нет места политике. В первую очередь буду занят обустройством семьи.

– В 2020 году вы говорили: "Мне из России ехать некуда, я здесь родился и буду за эту страну бороться". Что изменилось в ваших взглядах и в России за это время?

– Ситуация стала радикальнее: ставки повысились и у властей, и у оппозиции. Стало опасно оставаться.

Я посмотрел на свою супругу и подумал: я же для нее это делаю. Вряд ли у нее будет счастливая жизнь, если она десять лет будет ходить ко мне в тюрьму. Стоит ли ради этого оставаться? Я подумал, что нет. Я лучше попробую где-нибудь снова.

Российская власть просто не дает тебе возможности нормально существовать, даже если ты был [оппозиционным политиком] в прошлом. Они будут до последнего искать. Я не хочу играть по правилам, которые власть может менять на ходу.

– А как вы относитесь к оппозиционным активистам и политикам, которые остаются в России под угрозой уголовного преследования?

– С уважением, только слова поддержки. Я, возможно, не такой смелый, и мне не стыдно в этом признаться. У каждого своя жизненная ситуация: кто-то считает, что может рисковать, я же посчитал, что ставки слишком высоки.

– Как вы восприняли недавние новости об уголовных делах в отношении экс-координаторов штабов Навального Ксении Фадеевой и Захара Сарапулова?

– А как они всегда воспринимаются? С негативом, конечно. Это еще больше убедило меня, что власти не остановятся, и я правильно сделал, что уехал.

– Давайте вернемся к январским протестам прошлого года. Вы получили десять суток ареста, позже в августе добавился иск регионального управления МВД о компенсации на 2,8 млн рублей. Что вы тогда для себя поняли?

– Меня в мае 2018 года арестовывали на девять суток, а тут на десять – как бы ничего нового. Иск подали через полгода после протестов: понятно же, что это было сделано для дальнейшего выдавливания. Арестовали, но надо продолжить. Это лишний раз убеждает меня в правильности действий.

– А что вас тогда удерживало от эмиграции?

– Всегда было так, что они просто запугивали, “мы вас всех посадим”, признали штабы экстремистскими. Но это была не одна атака. Мы уже как-то привыкли к этому, как бы сказать помягче, абсурду.

Обыскивали свидетелей – никогда такого не было. Когда арестовали [пресс-секретаря Алексея Навального Киру] Ярмыш или Чанышеву, все с ума сходили, мол, как это так, девушку и на сутки садят. А сейчас мы уже поняли, что всех подряд могут посадить.

Лилию посадили в СИЗО, а после моего отъезда прошли обыски у Ксении, Захара и других ребят – это показывает, что власть не будет останавливаться и дальше будет только хуже. Если раньше можно было думать, что будет какое-то смягчение – нет, его не будет. Кремлевский дед со своей свитой стариков вцепился плотно, мертвой хваткой, в эту власть и будет сидеть до последнего.

– Что тогда должно произойти в России, после чего вы поймете, что можно возвращаться назад? Как выглядит этот знак?

– Я не планирую возвращаться в ближайшие лет десять. Я не знаю даже, что должно произойти, мы не можем предсказывать. Но в России явно не будет какого-то мирного перехода, транзита, когда Путин все осознает и отдаст власть.